Святейший Патриарх Кирилл: При нынешнем состоянии наших судов, если будет применяться смертная казнь, будут убирать людей по закону
— Когда нас спрашивают о том, каково принципиальное отношение Церкви к смертной казни, мы говорим о том, что в Предании церковном нет порицания смертной казни, нет отказа от смертной казни. Господь Иисус Христос Сам был распят, Он прошел через смертную казнь. Но ведь Он нигде не сказал, что нельзя казнить преступников, и у святых отцов мы этого не находим. Поэтому отказ от смертной казни является не результатом христианской традиции, а результатом новой либеральной философской идеи, которая появилась в западноевропейском пространстве.
Но при всем том, что Церковь никогда не выступала против смертной казни, она выступала против применения смертной казни. Так, в Российской империи за 120 или 130 лет, могу ошибиться, было всего 7 или 8 случаев применения смертной казни. Людей, которые были по суду присуждены к казни, было больше, но тоже ненамного. А почему? Церковь печаловалась, как в то время говорили, о преступниках, она как бы брала их на поруки. Она просила не приводить смертную казнь в исполнение — с тем, чтобы священники, духовники могли склонить человека к покаянию, и в большинстве случаев это удавалось сделать.
Поэтому, не порицая смертную казнь теоретически, фактически Церковь как бы сводила ее на нет. Если Вы меня спросите: а вот Вы за отмену смертной казни, по крайней мере в современной России — я буду говорить о России — то я скажу, что я против смертной казни в современной России. И позвольте Вам объяснить, почему. Сегодня, чтобы устранить конкурента, заказывают киллера. При нынешнем состоянии наших судов, если будет применяться смертная казнь, по закону будут убирать людей. Это страшная опасность — уже было несколько случаев, когда в конце концов, в последний момент становилось известно, что подозреваемый не виноват. Поэтому если и говорить о возвращении к смертной казни, то в каких-то совершенно конкретных случаях, когда речь идет действительно о маньяках, о массовых убийствах, о террористах. Конечно, абсолютно ясно, что при этом нужно иметь доказательства, что этот человек действительно был преступником, а не кто-то вынудил его принять на себя вину.
Так вот, всё это может иметь место в будущем. Давайте начнем эффективно изменять судебную систему в наших странах. Суд должен быть неподкупным, суд должен быть авторитетным, следственные органы должны работать безукоризненно — с тем чтобы присутствие смертной казни в уголовном праве ни в коем случае не стало способом расправы с неудобными.
Протоиерей Глеб Каледа: Не нами дана жизнь, и не нам ее отнимать
(† 1994) профессор, один из первых священников, возродивших окормление тюрем православным духовенством, неоднократно один на один беседовавший в камере смертников с приговоренными к высшей мере .
Что-то охватило мою душу, что-то коснулось меня, и я невольно прошептал:
Когда впервые начальник тюрьмы ввел меня в шестой коридор — коридор смертников, я увидел серо-зеленые стены, сводчатый потолок да узкие двери с тремя замками. Никого из людей. За нами захлопнулись стальные двери.
«Здесь другая атмосфера, дух другой», — подразумевая остальную тюрьму. «Да, конечно», — тихо вторил мне начальник тюрьмы.
С другой стороны коридора лязгнула дверь, и на нас посмотрел дежурный надзиратель. Здесь лица надзирателей ничего не говорят.
В этом коридоре узкие камеры, в которых сидит 20 человек, приговоренных к расстрелу. Я бывал в этих камерах и разговаривал с сидящими здесь смертниками. Кое-кто из них крестился.
С какой силой во время крещения на память читал Символ веры в тюремном храме ожидающий свою казнь смертник Григорий.
«Тебе, Дима, не здесь сидеть, а быть бы катехизатором на воле», — я готовил его к крещению.
Судьи приговаривают к расстрелу одного человека, а палачи расстреливают другого, правда, с той же фамилией.
Мои смертники всегда со мною.
В шестом коридоре нет пустых разговоров. Здесь живут по другую сторону жизни.
Вот здесь, в шестом коридоре, можно учиться страху смертному.
Вот здесь, в шестом коридоре, очень полезно потрудиться монашествующей братии.
<…> Не нами дана жизнь, и не нам ее отнимать — для православного здесь все ясно. Но мы не задумываемся о том, что калечим души тех, кому вменяем в обязанность (или разрешаем) быть палачами. Приговорами к высшей мере наказания мы воспитываем в сознании людей возможность убийства по своему или чужому решению, мы плодим палачей. За небольшую сумму стало возможным договориться об убийстве любой неугодной кому-то личности. Последние ступеньки моральной деградации нации. («Остановитесь на путях ваших. Записки тюремного священника)
Протоиерей Александр Ильяшенко: Видеть личность
Обсуждая эту проблему, надо принимать во внимание следующие три момента.
Первый момент – этический. Смертная казнь – очевидное зло. Один человек отнимает жизнь у другого, пусть на законном основании. Но не человек дает другому человеку жизнь, и не человеку ее отнимать. Но тогда получается, что и защищать Родину на войне нельзя, ведь это означает убивать врага на поле брани. Что же – молча подчиниться злодеяниям? Пока человечество не стало совершенным, пока не научилось преодолевать преступления, карательные меры – неизбежность. «Особая мера наказания – смертная казнь – признавалась в Ветхом Завете. Указаний на необходимость ее отмены нет ни в Священном Писании Нового Завета, ни в Предании и историческом наследии Православной Церкви. Вместе с тем, Церковь часто принимала на себя долг печалования перед светской властью об осужденных на казнь, прося для них милости и смягчения наказания». (Основы социальной концепции Русской Православной Церкви).
Однако карательные меры не могут быть самоцелью, они должны служить исправлению человека. Преступный поступок недопустим и не должен оставаться без наказания, но, пресекая преступление, необходимо видеть в преступнике человеческую личность, пусть помраченную грехом, и наравне со строгостью проявлять великодушие, помня о великодушии и милосердии Божием.
Второй момент связан с несовершенством отечественного правосудия. Смертная казнь – необратимый шаг, поэтому любая ошибка недопустима, потому что ее нельзя исправить. В свое время протоиерей Глеб Каледа, один из первых священников, возродивших окормление тюрем православным духовенством, неоднократно один на один беседовавший в камере смертников с приговоренными к высшей мере, отмечал и такой важный момент: «Приговорами к высшей мере наказания мы воспитываем в сознании людей возможность убийства по своему или чужому решению, мы плодим палачей. За небольшую сумму стало возможным договориться об убийстве любой неугодной кому-то личности. Последние ступеньки моральной деградации нации».
Нашей многострадальной стране необходима очень хорошо организованная система правосудия – ведь правосудной может быть милостивая система. Например, в царской России она была сравнительно мягкая. В то время в России смертная казнь применялась только за особо опасные государственные преступления, например, восстание декабристов против государственного строя, по сути, поставило в опасность все общество. Напротив, в Англии в XIX веке смертная казнь полагалась не только за убийство, но и за разбой, грабеж, кражу со взломом, конокрадство, кражу крупного и мелкого рогатого скота. Таким образом, английское законодательство было значительно более суровым, чем в России и в то далекое, и в наше время. В РФ смертная казнь может применяться лишь за убийство нескольких человек, а также за убийство, совершенное с особой жестокостью. К отягчающим обстоятельствам относится убийство беременной женщины, и это совершенно справедливо. Но при этом аборт убийством юридически не считается. Вот вам пример несовершенства отечественного законодательства, которое неспособно преодолеть и такие преступления, как коррупция и взяточничество.
Продление моратория позволило бы исправить судебные ошибки, из-за которых вынесены несправедливые смертные приговоры.
Третий момент – воспитательный и образовательный. Систему правосудия и здоровое общество не построить без качественного образования. Есть замечательное высказывание: «Без высоких идеалов нет свободы». Нужно стремиться найти идеал и воодушевить им других. Если человек стремится к высокому идеалу, облагораживая свою жизнь, а для этого требуются большие постоянные усилия, то у него не будет времени на безобразия. Человек разносторонне образованный знает, какие великие люди были в истории, и как они благородно поступали в трудной ситуации, и может учиться на этих высоких примерах. Там, где образование поставлено на большую высоту, где есть хорошая школа, а профессия педагога пользуется заслуженным почетом, всегда совершается меньше преступлений, чем там, где на образование махнули рукой.
Государственная политика направлена именно на развитие карательной системы, а ведь надо развивать систему правосудия, помогающую человеку исправиться. Современная система борется с преступностью, например, с организованной, но борьба – это процесс бесконечный. Необходимо ориентировать правоохранительную систему на преодоление преступности, на ее сокращение. Бог взыщет с нас за наши тяжелые грехи, которые даже не отражены в уголовных кодексах. Вспомним слова апостола Павла: «Не обманывайтесь: ни блудники, ни идолослужители, ни прелюбодеи, ни малакии, ни мужеложники, ни воры, ни лихоимцы, ни пьяницы, ни злоречивые, ни хищники — Царства Божия не наследуют». (Первое послание Коринфянам, гл.6.10). Заметим, что из приведенного списка только такой грех, как воровство карается уголовным кодексом, остальные государством не фиксируются, как преступление, а подчас и поощряются. Что будет нашей целью – кара или исправление – во многом и определит будущее нашей судебной и пенитенциарной системы.
Наконец, решить эти вопросы необходимо вместе с другими общественными проблемами. Нередко человек становится заложником обстоятельств и совершает преступление закона, не видя другой возможности выжить. Об этом подробно сказано в Основах социальной концепции Русской Православной церкви: «Главным источником преступления является помраченное состояние человеческой души: «Из сердца исходят злые помыслы, убийства, прелюбодеяния, любодеяния, кражи, лжесвидетельства, хуления» (Мф. 15. 19). Необходимо также признать, что подчас преступности способствуют экономические и социальные обстоятельства, слабость государственной власти, отсутствие законного порядка. Криминальные сообщества могут проникать в государственные учреждения, дабы использовать их в своих целях. Наконец, сама власть, совершая противозаконные действия, может становиться правонарушителем. Особенно опасна преступность, прикрываемая политическими и псевдорелигиозными мотивами, – терроризм и тому подобное».
В завершение хотелось бы еще раз повторить, что государству и народу необходимы высокие идеалы, основанные на духовных традициях, только тогда можно построить по-настоящему свободное и гармоничное общество, в котором все его граждане будут счастливы.
Основы социальной концепции Русской Православной Церкви
Христиане призваны быть законопослушными гражданами земного отечества, принимая, что всякая душа должна быть «покорна высшим властям» (Рим. 13. 1), и одновременно помня Христову заповедь воздавать «кесарево кесарю, а Божие Богу» (Лк. 20. 25). Но человеческая греховность порождает преступления — нарушения границ, положенных законом. Вместе с тем понятие греха, установленное православными нравственными нормами, гораздо шире, чем представление светского права о преступлениях.
Главным источником преступления является помраченное состояние человеческой души: «Из сердца исходят злые помыслы, убийства, прелюбодеяния, любодеяния, кражи, лжесвидетельства, хуления» (Мф. 15. 19). Необходимо также признать, что подчас преступности способствуют экономические и социальные обстоятельства, слабость государственной власти, отсутствие законного порядка. Криминальные сообщества могут проникать в государственные учреждения, дабы использовать их в своих целях. Наконец, сама власть, совершая противозаконные действия, может становиться правонарушителем. Особенно опасна преступность, прикрываемая политическими и псевдорелигиозными мотивами, – терроризм и тому подобное.
Особая мера наказания – смертная казнь – признавалась в Ветхом Завете. Указаний на необходимость ее отмены нет ни в Священном Писании Нового Завета, ни в Предании и историческом наследии Православной Церкви. Вместе с тем, Церковь часто принимала на себя долг печалования перед светской властью об осужденных на казнь, прося для них милости и смягчения наказания. Более того, христианское нравственное влияние воспитало в сознании людей отрицательное отношение к смертной казни. Так, в России с середины XVIII века до революции 1905 года она применялась крайне редко. Для православного сознания жизнь человека не кончается с телесной смертью — именно поэтому Церковь не оставляет душепопечения о приговоренных к высшей мере наказания.
Отмена смертной казни дает больше возможностей для пастырской работы с оступившимся и для его собственного покаяния. К тому же очевидно, что наказание смертью не может иметь должного воспитательного значения, делает непоправимой судебную ошибку, вызывает неоднозначные чувства в народе. Сегодня многие государства отменили смертную казнь по закону или не осуществляют ее на практике. Помня, что милосердие к падшему человеку всегда предпочтительнее мести, Церковь приветствует такие шаги государственных властей. Вместе с тем она признает, что вопрос об отмене или неприменении смертной казни должен решаться обществом свободно, с учетом состояния в нем преступности, правоохранительной и судебной систем, а наипаче соображений охраны жизни благонамеренных членов общества.
Священное Писание свидетельствует: милосердие к падшему человеку всегда предпочтительнее мести, ибо «на небесах более радости будет об одном грешнике кающемся, нежели о девяноста девяти праведниках, не имеющих нужды в покаянии» (Лк. 15. 17).