Лекция протоиерея Димитрия Смирнова о том, зачем человеку нужна Церковь, или достаточно ограничиться авокадо? Ответы на вопросы. Прочитана 14 марта 2012 года.
– Дорогие друзья, у нас сегодня в гостях протоиерей Димитрий Смирнов. Он председатель Синодального отдела по взаимодействию Церкви с правоохранительными учреждениями и вооруженными силами. Отца Димитрия мы попросили сегодня сказать несколько слов на тему того, зачем заставлять человека идти в храм, вообще зачем Церковь человеку, поскольку многие люди не знают.
Иногда нас спрашивают верующие: не достаточно ли жить по-христиански, и правда ли, что если Бог в душе, то Церковь как бы и не нужна? Отец Димитрий после беседы ответит на ваши любые вопросы, здесь вот лежат бумажки, ручки, пожалуйста, не стесняйтесь, пишите, он будет рад вам рассказать. Поприветствуем его.
Чем Церковь похожа на авокадо
Протоиерей Димитрий Смирнов: К сожалению, для многих людей Церковь не нужна, как большинству людей не нужно авокадо. Современный человек в России прекрасно обходится без авокадо, и неплохо себя при этом чувствует.
Часто можно услышать: «В Церкви все не так, и я поэтому нашел себе такую возможность и не хожу в церковь». Мы в разных находимся полях существования. Иногда говорят так: «Я заходил в церковь, но вот как-то меня недостаточно тепло встретили, поэтому я обижен». Знаете, я всегда отвечаю: «Как я вас понимаю. Однажды меня облаяли около кассы, когда я ходил в булочную, и теперь хлеба не ем категорически», – и так далее.
И Церковь, вообще-то, тоже нужна только тому человеку, который ищет для себя такой очень высокий смысл жизни, ну, выше всего. Как дети говорят: «Дошел до неба». Вот если в жизни у человека такая задача, тогда понятно, что он будет к этому устремляться, и в церковь придет, потому что, ну вот, расстояние до луны, там 300 тысяч километров, а это еще выше. А вот если человек ставит себе задачи исключительно земные, тогда он может вполне обходиться без Церкви до смерти.
Но тут вот такая есть незадача. Есть в нашей жизни пренеприятнейший момент, настолько аномальный и противный, что многие люди даже боятся об этом говорить. Это смерть. Если сравнить человека и лошадь, то лошадь живет 25 лет. В три года лошадь уже взрослая.
И вот если взять 25 и разделить на три – получится, что лошадь до взрослого состояния живет одну восьмую часть. Современный человек, допустим, ну, мужчина, по моим наблюдениям, еле-еле взрослеет к 35-ти годам. Помножим на восемь, 35 помножить на восемь – ему еще жить, если сравнивать с лошадью, лет 300.
Скажем, по сравнению с лошадью, вы должны жить 300 лет. Понятно, что в 300 лет жалко расставаться с жизнью, то есть только если не очень сильно болен. А человек живет… ну, у нас, значит, 56 лет мужчина живет, женщина – 64. Тоже как-то не успел пожить… У меня тоже большая проблема – не успел я пожить. Пашу 16-18 часов в день, без выходных, отдыхаю только в командировках. Отец Владимир с отцом Александром меня позвал, вот я по полдня отдыхаю, и потом лекции, ну это для меня постоянная моя такая работа, мне не тяжело.
Объездов практически нет, здесь так хорошо ездить, уверенней, не то что у нас в Москве, не нужно маршрут выбирать, не нужно ждать, пока пробки кончатся утром, и домой раньше 11-ти не являюсь никогда, вот. И вот так все интенсивно, что жизнь… она так пролетела, мне уже 61 год, думаю, когда же я буду жить? Все столицы меня зовут в гости, все монастыри меня зовут в гости, все епископы зовут в гости, я объездил все, что мог, но не могу приехать вот на три дня, служба не отпускает, у меня дома приход свой на месте. Вот такая есть проблема, что хочешь-не хочешь, а надо умирать, вот. И я знаю, что со смертью человека его жизнь не кончается.
Я только тонул три раза, поэтому был на том свете уже. И то, что люди описывают, те, которые вернулись с того света, а их тысячи, все совпадает с тем, что я пережил: жизнь у меня вся пролетела, как в таком быстром кино и так далее. Но и без этого я, собственно… как-то мне плохо, трудно представить, я не настолько неверующий человек, как некоторые атеисты, что: «Ну и ничего нет». И там некоторые дети, модно сейчас с 14-го этажа бросаться, вот. Очень многие, когда летят уже вниз, на уровне седьмого этажа — передумывают. Но назад не вернешься. И некоторые надеются, что вот он сейчас умрет и всё.
К сожалению, нет. Однажды родившись, человек не умирает никогда.
Какая цель существования Церкви на земле? Ну, опять-таки, как я уже сказал, это осмысление жизни. То есть, предание есть определенного смысла. Потому что те смыслы, которыми руководствуются люди, которые живут вне Церкви, ну меня лично они как-то эти все смыслы не устраивают. Некоторые говорят: «Вот, смысл моей жизни в детях». Потом человек такой живет-живет, повырастают, и оказывается, что детям на него потом плевать. А некоторые даже и не дают участия заниматься по времени с внуками.
Некоторые думают, что вот нужна полная свобода, делаю, что хочу, а это возможно только когда достаточное количество денег. Я много знаю народу, ну, не сотни, но знаю полтора десятка миллионеров, и знаю даже некоторых миллиардеров. И что-то, вообще-то, не замечал, чтоб кто-то из них был счастливей меня, например. Наоборот, у них, собственно, бесконечные проблемы. Очень сложная жизнь, у большинства из них разрушена, собственно, семейная жизнь. А что такое разрушенная семейная жизнь? Этот человек несчастлив. Ну, во всяком случае, не встречал ни одного счастливого миллионера или миллиардера. Пока такие не попадались.
И вот часто бывает, что человек изображает из себя, так сказать, счастье. Это обычно люди из шоу-бизнеса. Потому что они должны всегда выглядеть позитивными, креативными, веселыми. Потом как-то у них бывает период откровенности, иногда перед экраном, и они говорят о том, что: «Да, мне приходится лежать в психиатрических лечебницах, у меня тоска, уныние». Очень многие такие потрясающие красавицы не могут найти себе мужей. Все они хотят, так сказать, с теми мужчинами, с которыми имеют какое-то общение, хотят просто ими воспользоваться, но как-то строить семью… Ничего не получается.
Некоторые ищут славы и ради этого тоже какие-то предпринимают шаги. Но и те люди, которые достигли этого – случайно или сознательно – тоже приходят к выводу, что слава – это просто обуза.
Вот поэтому обычно человек либо ставит себе задачу такую короткую — молодые женщины хотят выйти замуж, этому им помогает инстинкт, молодые люди хотят чего-то достичь, кем-то стать и так далее. Но это вот такие временные задачи. И в итоге, я не знаю, может быть, в Вене и иначе, но я люблю смотреть на людей, вот я так ходил, смотрел, очень мы много пешком ходим, потому что в Москве мне не удается – кабинет, автомобиль, храм – и вот в этом треугольнике я вращаюсь.
Не больно тут тоже счастливые лица, надо сказать. На лицах забота, какие-то скорби, и лица довольно тоже усталые такие. Вот так чтобы идет человек, сказать – вот идет счастливый человек – пока еще не встретил.
Что дает человеку Церковь
А вот Церковь дает человеку возможность стать и на Земле счастливым, и приготовить себя к вечности. Во-первых, приготовить к этому ответственнейшему моменту, который есть смерть, которой все боятся. У нас в России слово «смерть» не произносят. Люди говорят так: «А если что случится». Ну что может случиться? Ну, тебя обольют кефиром. Нет, каждый человек, каждый россиянин, нас 142 миллиона, знает, что речь идет о смерти. Боятся произносить слово «смерть». Боятся произнести слово «рак». Вместо слова «рак» говорят «онкология».
Как у человека может быть онкология? Как у человека может быть стоматология? Как у человека может быть пародонтология? Пародонтология – это направление медицины, которое занимается определенными объектами человеческого тела. Как онкология – это наука, которая изучает рак. Можно сказать: у человека онкологическое заболевание. Ну это по-русски. Но вот люди изобретают, лишь бы только не произносить страшные слова. Но от этого же ничего не меняется.
И вот я, как священник, сами понимаете, часто сталкиваюсь с такими явлениями, когда человеку уже делают лучевую терапию, а он все верит и хочет верить, что у него какие-то полипы там, еще чего-то, как будто он никогда не включал телевизор, не читал этих газет и так далее, и так далее. Боится. А что значит, боится? Не хочет человек думать о самой главной проблеме в жизни. Самая главная проблема в жизни – это смерть.
Ну, это, во-первых, нечестно по отношению к самому себе. Ну, во-вторых, это как-то глупо. Поэтому размышления о смерти многих людей приводят к тому, что надо как-то к этому, вообще-то, очень серьезно подготовиться. И не в смысле, в завещании, что очень правильная и нужная вещь, а в смысле подготовки души к вечности.
Потому что, ну вы сами понимаете, мы сегодня с вами умрем, сегодня вечером, и нам совершенно никакого интереса, какой у нас процент в банке будет, какая учетная ставка, кто будет ездить на моем автомобиле, нас не интересует, так сказать, выгонят ли нас с работы или отменят пенсию. Всё это исчезает. Все земные интересы, они в гроб не укладываются. Остается только то, что мы накопили некий багаж, который мы уносим с собой, что есть свойства наших душ.
Что мы уносим? Ну, мы уносим свою зависть. Мы уносим свою обиду. Мы уносим свое раздражение. Мы уносим свою месть. Мы уносим свою злобу. Мы уносим свой гнев. Вот то, чем жила наша душа, то это уходит с нами в вечность. Или мы берем с собой другой багаж: любовь, радость, мир, долготерпение, благость, веру, кротость, воздержание. Если душа это приобрела, мы всё это уносим. Всё материальное сегодня же оставим здесь. Мы оставим то, чем было наполнено наше время, внимание — дети, внуки, может быть, у кого-то розовый сад. Всё. Поэтому Церковь нам предлагает серьезно, по-взрослому думать о личности и к этому готовиться.
Ну вот, если человек хочет сделать карьеру биолога, то он должен поступить на факультет или в институт, где это изучают. Поэтому если мы хотим думать и готовиться к вечности, мы должны пройти определенную школу, если ставим такую задачу. Вот поэтому, в этом смысле, как невозможно стать биологом, не учась в биологии, и невозможно без Церкви, которая себя идентифицирует и позиционирует, во-первых, как лечебница, а во-вторых – как школа. Когда мы приходим на исповедь, священник нас встречает такими словами: «Пришел еси во врачебницу, да не неисцелен отыдеши», – человек пришел в больницу и пусть будет так, чтоб ты ушел исцеленным. Потому что грех – это не есть нарушение какого-то правила, грех – это есть болезнь души.
И в церкви человек получает и учится тому… а всякая болезнь требует от человека изучения, то есть ты хочешь победить какую-то свою болезнь – ты должен ее изучить, должен принимать ту терапию, которую тебе назначает врач, и тогда тебе будет либо облегчение, либо исцеление. Также и в церкви можно научиться практически избавлению от гнева, от сребролюбия, от мстительности, от ненависти, от, допустим, зависти. Можно, и есть целая такая дисциплина в Церкви, она именуется «аскетика», вот. Это, как бы, первая часть.
Кто виноват?
Вот каждый человек, который видит, что он там никому не нужен, что он не может достичь счастья, обычный человек – он начнет обвинять всё окружение вокруг. Ну кто, во-первых, виноват? Ну, во-первых, конечно, правительство. Вот они там, эти министры. Кто пониже к земле? Ну, правоохранительные органы виноваты: полиция виновата, суды виноваты, прокуратура виновата, адвокаты-ворюги виноваты, вся эта система виновата, вот. И так вот обычный человек против всего мира так настроен, все кругом виноваты. А не приходит в голову того, что всё вообще это можно починить. Каким образом?
Вот есть такая русская пословица: «Правда колет глаза». Мало кто из людей, единицы из миллионов могут выдержать, когда ему скажут правду. Скажут: «Ты такой, такой, такой». Если вы вдруг решите кому-то сказать правду в глаза, то вы наживете себе врага, иногда – на всю жизнь. Упаси Бог. Почему? Вот потому что правда колет глаза. И человек обычно так поступает, и вообще как нужно поступать? Вот что-то мне колет в глазу. Мне нужно удалить то, что колет.
А как сделать ведь с правдой? Два пути: либо я исправляюсь в том, в чем я замечен, я со вниманием слушаю, что мне говорят, смотрю на себя, такое внутреннее зеркало души, это всё, соглашаюсь с этим – и начинаю исправляться. Это первый путь, очень трудный. А второй легкий – это убить того, кто говорит правду. Ну, сейчас убивать не модно, не средние века… Ну, начать на этого человека жаловаться, начать с ним спорить, что-то доказывать. Ничего не меняется. Или уехать от него, или как-то расстаться и так далее, и так далее, вот.
А Церковь предлагает иной путь, именно вот, как и Иван Андреевич Крылов тоже: «Чем кумушек считать трудиться, не лучше ль на себя оборотиться?» И тогда вот это конструктивный подход. Я не могу исправить ни правоохранительную систему, ни управление государственной власти, я не могу вдруг купить лотерейный билет и стать миллионером. Хотя про таких людей пишут в газете, и недавно один человек там на Балканах, он тридцать лет покупал каждый день лотерейный билет, и каждый день туда проставлял одни и те же цифры. Тридцать лет.
И в результате выиграл два миллиона триста тысяч евро. Вот такой упорный Юн Су. Была такая старая китайская сказка. Вы представляете, тридцать лет, сколько труда, сколько денег затратил, вот. Ну все равно, выиграл-то больше, но а мог и не успеть выиграть. И что тогда? Глупо затраченная жизнь и потом еще неизвестно, насколько эти два миллиона ему вообще помогут там в его жизни, вот.
Поэтому сначала человек вот проходит первую часть, он выздоравливает…
Протоиерей Димитрий Смирнов
И поэтому человек, которого устраивает такая позиция, что он враждебен миру, и мир враждебен ему, и вот копошится все время, всю жизнь проводит в бесконечных таких войнах с миром, с людьми, с детьми, с соседями, с начальством. Или, наоборот, путь другой выбрать – исправление самого себя, исправление мировоззрения. То есть совершенно изменить точку зрения на мир, на людей как на противоположных. Церковь этому помогает.
Для чего это? Для того, чтоб идти дальше. А в чем этот дальнейший путь после того, как ты выздоровел? Отдельные люди исцеляются полностью, тех мы почитаем как святых. Почему мы называем их святыми – потому что вот это преобразование человека возможно только Святым Духом. И второй путь – уже служение этому миру. Для того, чтоб его улучшить. Понятно, что не весь мир.
Преподобный Серафим Саровский, был у нас такой святой в России, современник Пушкина, он говорил так: «Ты стяжи мирный дух, и тогда вокруг тебя спасутся тысячи». Но, по крайней мере, ведь та благодать, которую человек может получить от Бога, она тоже, условно можно сказать, что у нее может быть разный… так сказать, объем. Ну если взять такой не математический образ, а физический, то энергия этого поля – она больше. Апостол Павел однажды сказал, что вот звезда от звезды в славе разнится. Ну, есть звезды большие, есть поменьше, и излучающая энергия тоже разная, вот так и человек.
2 вещи, чтобы прийти в Церковь
Чем больше человек может исправить с помощью Божией в своей жизни, тем больше он принести может пользы и другим людям. Ну, сначала своей семье и детям. А потом и своему роду. А потом и тем людям, которых знаешь. А потом всем тем людям, которые реально или косвенно вступают с тобой в какое-то общение. И причем вот эта польза, она даже независима от того, живешь ли ты или умер.
Вот сегодня был в соборе одном в Вене, такой поразительный собор. На фронтоне изображение скульптурное твердой благодетели – Веры, Надежды и Любви, такой изумительный собор в стиле барокко. Я барокко не очень так люблю, но этот собор совершенно потрясающий. И что я вижу? Икона Божьей Матери, стоит женщина, и вот пока я там был в соборе, сколько я был? Ну, может быть, минут 12-15. Она непрестанно стоит перед иконой и молится перед изображением кого? Девы Марии.
То есть женщина жила две тысячи лет тому назад и продолжает приносить пользу человеку, несмотря на то, что она давно отошла к Господу. Ну реально. К пустому колодцу человек не ходит. Раз стоит молодая женщина, лет сорока, молится, значит, она получает ответ, получает помощь. Ну представьте себе, например, булочную, а там написано: «Хлеба нет». Мы что, будем продолжать стоять? Нет, мы пойдем в любое другое место, где можно купить хлеб. Ну я не пойду, вы сами помните, да? – что я теперь хлеб не ем с тех пор, как меня облаяли в булочной. Вот, тоже у меня принципиальная позиция теперь.
Поэтому есть определенные цели – послужить этому миру, чтоб те люди, которые захотят, стали бы сами внутри лучше, опять-таки, с моей точки зрения. И от этого стали бы гораздо более счастливыми. Вот эта цель, на мой взгляд, серьезная. И, собственно говоря, на то, это меня понудило, чтобы не просто бессмысленно ходить в церковь, для того, чтобы что-то там получать, какой-то релакс. Хотя в церкви это вы видите. И вот я надеюсь, дай Бог, чтоб эта женщина, которую я сегодня видел в церкви, чтоб она получила, что просила. Так всегда бывает, что если человек что-то просит у Бога или у Его святых, то он в конце концов это получает, потому что Бог Сам по своей природе добр. Кто не верит, может почитать Евангелие. И мы видим там десятки примеров проявления вот этой Божественной доброты.
И вот поэтому, чтобы прийти в Церковь, нужны две вещи: нужно уверовать в Господа нашего Иисуса Христа и уверовать в то, что в Его служении, в Его пришествии к нам две тысячи двенадцать лет тому назад был какой-то смысл. Потому что все люди худо-бедно в Бога веруют. Но очень многим людям трудно, так сказать, понять, что Бог пришел на Землю, стал человеком и добровольно умер на кресте. Зачем это всё произошло, весь этот кошмар? Ну как зачем? Вот прошло уже две тысячи лет, а люди продолжают ходить в Церковь, которую Он основал две тысячи лет тому назад. Вот тот импульс, который Он задал человечеству, он действует до сих пор.
Конечно, этот импульс сильно ослабевает. Будущее Европы – это вообще ислам. А сами христиане, они, собственно, в массе своей уже отказались от своей веры. В мир, в Европу, пришла новая религия. Коммунизм как-то сто лет поцарствовал, отошел, уступил место другой религии, у которой тот же источник, что и у коммунизма, — это либерализм, который полностью враждебен христианству.
И эта религия так же жестока, как и коммунизм, она не терпит никаких чужих мнений, хотя все время говорит о свободе слова, о толерантности, это такая же абсолютно нетолерантная религия, как и коммунизм. Она стремится вообще всё христианское уничтожить. А ислам, который живет общиной, этому не поддается. Поэтому пока мы, европейские народы, благополучно вымираем, ислам всё более и более развивается. И спокойненько захватывает те земли, где когда-то жили христианские народы.
Ну, и мы знаем из истории ислама, сейчас это несколько всё ярче, что христианство всегда, и, собственно, у нас в России, относилось к исламу спокойно-дружественно, хотя с богословской точки зрения мы понимаем и эту разницу. У меня был друг такой, звали его Чингиз Айтматов. Корнями его фамилия уходит в ислам, но, будучи некрещеным человеком, он даже такой написал роман, такой чудной, смешной, «Богородица в снегах». И я спрашиваю: «Чингиз Торекулович, а что Вас так вообще тема христианства волнует? Почему бы Вам об исламе не писать?» – Он говорит: «Тот идеал человека, какой принес Христос, конечно, невозможно сравнить ни с чем. По чистоте и нравственной высоте выше Христа ничего нет».
Я говорю тогда: «Что же Вы не принимаете Святое Крещение?» – «Ну, – говорит, – Я вот многого не понимаю, я в коммунистической традиции воспитан как-то». – Так и не переступил вот эту черту. Но он умный человек и талантливейший писатель. Переведенный на сотни языков всего мира. И, в общем, в последние годы жизни жил в Европе. Он, так сказать, стремился, может быть, не ко Христу, но вот к тем следам христианства, которые он обрел в Европе и в России, хотя он и киргиз, но он русский писатель, он всегда по-русски писал. И вот именно в русской культуре только мог такой человек свершиться.
Поэтому речь идет о чем? Что даже те люди, которые далеки и воспитаны в других традициях, если они честно начинают об этом думать, разбираться, они видят, что выше того уровня по нравственности, высоте, выше того, что принес Христос, ничего нет. Это дало Федору Михайловичу Достоевскому, другому не менее знаменитому писателю, который не хуже, чем Чингиз Толекурович, сказать: «Если я узнаю, что истина не со Христом, я всё равно останусь со Христом». Хотя Христос – это есть истина, вот он такую вот фразу сказал, потому что он тоже прекрасно чувствовал, что Христос принес людям.
Но, к сожалению, и мы не будем это исследовать, большинство европейцев ограничиваются чисто формальным воспоминанием о том, что их предки были христианами. Вместо Рождества – там Mеrry Christmas, Санта Клаус, каким-то образом ещё и Пасха, ещё знают слово «пост» и, собственно, всё. А вот силы христианства, к сожалению, отверглись.
Он был один
Поэтому, собственно, и возникают вопросы: «А зачем ходить в церковь?», «А зачем всё это изучать? Я вот в Бога верую, а в церковь не хожу». Ну потому что, действительно, в церковь ходить незачем. В церковь нужно ходить человеку, который хочет что-то понять, который хочет узнать, чему учил и что говорил и делал Тот, Кто создал всю вселенную и всех нас. И который вот Сам не просто был вроде меня — такой ментор, учитель, чего-то рассказывает — а Он своей жизнью, Он то, чем был, Он эту жизнь христианскую прожил.
Ему на Земле было довольно трудно. Потому что, ну, за мной стоят миллионы христиан, а Он был один. Представляете себе, на всей Земле только один христианин. Кто читал Евангелие, всё время с этим сталкивался, что Его не только апостолы, но даже родная мать за учителя не принимала. И по-человечески Ему было чрезвычайно тяжело. Настолько, что Он даже укорял Своих учеников, когда уже готовился к смерти: «Ну что же, не могли не спать в эту ночь, побыть со Мной?» Он молится до такой степени, что у Него с потом выступает кровь, а эти ребята спят. Это говорит о том, что они не могли еще дочувствоваться, ни что Он привнес в них, ни что с Ним происходит, ни что грядет завтра. Хотя Он об этом говорил им десятки раз.
Ну, я понимаю, так сказать, абсолютно, что пройдет некоторое время, и Россия распадется, потому что, даже вот если так математически подойти, чтобы сохранить численность населения России на уровне 140 миллионов до конца ХХІ века, нужно, чтобы те нормальные семьи, их не так много в России, — у них должен родиться восьмой ребенок. При условии, что все останутся живы. Это технически невозможно, даже если все придут в состояние ума, по сегодняшней тенденции это так. А удержать такую страну в тех границах, когда рядом соседи с полуторамиллиардным населением — это просто несерьезно.
Ну и понятно, все озабочены, Саркози даже на этом делает сейчас свою предвыборную кампанию, в исламских семьях детей бывает столько, сколько дает Бог. Россия стала великим государством только по одной причине – русский народ был самый плодовитый в мире народ, поэтому это дало возможность на лошадях колонизовать шестую часть суши. Если раньше, сто лет назад, Россия, население Руси в основном состояло из детей, то теперь средний возраст русского человека – 37 лет. Это уже старый вымирающий народ.
Да, цивилизации возникают путем огромных усилий, наша цивилизация вообще уникальна, потому что мы колонизировали такую землю, где вообще жить нельзя. В этих условиях, в которых живет Россия, где четыре пятых леса – это лиственница, которую даже сплавлять нельзя, потому что она тонет в воде, где четыре пятых страны – это вечная мерзлота, на которой нельзя ничего строить, и где девять месяцев зима, а потом лето, лето, лето. В таких широтах люди не живут. Но, тем не менее, русский народ оказался таким сильным, могучим, выносливым и, конечно, верующим.
Когда была вера христианская у этого народа, он был окрылен разными идеями — ну, например, святой Руси — и тогда от Аляски до Польши создал такую империю. Потом мир стал оскудевать. Каждый стал немножко за себя, а теперь уже вообще. Из одного из самых лучших народов мы превратились вообще в самого худший народ, и об этом говорит статистика: количество наркоманов самое большое, количество алкоголиков самое большое, количество разводов самое большое, количество абортов самое большое, количество неплательщиков алиментов — у нас даже 90% мужчин не платит алименты своим брошенным женам. Это говорит о чем? Абсолютно бессовестный народ.
Почему мир оскудевает
И поэтому нет ничего удивительного, что росчерк пера – и отваливаются целые огромные территории, на два метра в глубину политые кровью наших предков. То есть никто не воюет — оно всё само отваливается, потому что всё сгнило. А почему сгнило? Потому что Господь Иисус Христос своим ученикам говорил: «Вы – соль Земли». Что такое соль? Соль – это натрий хлор, он предотвращает всякие продукты питания от гниения. А если соль потеряет силу, она перестанет быть соленой, потеряет свои службы, то всё будет продолжать гнить.
Поэтому нам Церковь не нужна, нам Христос не нужен, мы обижены на всё, мы все стали критики, мы заточены на то, чтобы отдыхать, мы ищем только что-то такое комфортное себе, непыльное, тихое, стараемся так жить, чтобы нас никто не обижал. Ну вот мы пожинаем, собственно, эти результаты. Потому что, чтобы что-то изменить или затормозить эти негативные процессы, нужны люди, которые окрылены высочайшей идеей и желанием служения. Не за деньги, а ради самого высокого, а самое высокое в бытии – это есть Бог.
Поэтому мы как народ, как империя, как государство, как культура, конечно, исчезнем. Конечно, там русский язык останется в какой-то форме. Мы же сейчас изучаем древнегреческий язык, а Византии нет. Был центр мировой культуры, военного искусства и так далее, и так далее. Наверное, не все знают, что орган, такой известный инструмент в Европе и везде, в каждой церкви есть, он впервые привезен из Константинополя вообще в Европу. Всё создано там.
И теперь где она, Византия? Она на той территории, где сейчас живут турки, на той территории, где жили когда-то христианские народы, будут жить турки. Ну, может, не турки, может быть, китайцы, может быть, еще кто-то. Почему? Потому что мы не окрылены ничем. Потому что Церковь нам не нужна, о Христе мы ничего не знаем, это ещё ничего, но и знать ничего не хотим. Вот такая наша проблема.
Более того, вот мы даже и своих детей этому не учим. Максимум на что мы способны – это привести их в воскресную школу. Ну и кто-то ими там занимается. Потому что сами этим не озабочены, мы больше озабочены светским образованием детей, еще чем-то, а чтобы научить их христианству, ведь у нас в стране в основном люди, которые обратились к Богу за возможностями, а чтоб свой опыт передать следующему поколению, у нас в этом большие неудачи.
И мы к Церкви относимся тоже потребительски. Мы все время хотим что-то там устроить, чтобы Церковь нам помогла, чтоб нам было как-то хорошо. А Церковь, по замыслу Бога, должна завоевать вообще весь мир – и китайцев, и турков нужно привести ко Христу. У нас даже не хватает пороху на то, чтобы родить третьего ребенка. Европеец предохраняется от детей, как от бандитов. Почему? Он духовно обессилен. Даже простые вещи, на которые способны и кошка, и носорог, — для человека невыносимые какие-то усилия. Хотя это очень естественно – семья, дети. Дети из благословения, радости превратились в проклятье. Поэтому фактически мы уже, вот мы, европейцы, бывшие христиане, фактически уже сдали позиции.
Одного человека просто убить, когда есть взвод – он может немножко, несколько минут посражаться, когда батальон – еще больше, когда дивизия, корпус, армия – они будут воевать там чуть ли не полгода. Поэтому каждый народ вымирает довольно медленно. И на протяжении жизни одного человека это нельзя увидеть. Поэтому если мы посадим какой-то цветочек и будем смотреть, как он будет расти, мы это не увидим. Мы увидим, что он растет, только если мы заснем, проснемся – и тогда уже увидим изменения.
Душа народа
А вот так глядя, нам кажется, что жизнь нормальная, всё чистенько. Мы не можем увидеть, как рождаются китайцы. Мы можем только в газете прочесть: миллион триста, миллион пятьсот. То есть, миллиард. Простите, оговорился. Полтора миллиарда, два миллиарда. За это время у русских, там – 140 миллионов, 130, 120, 105… Потом всё – приходи, бери.
Поэтому такие простые вещи, как «не хочу знать Бога», «не хочу знать то, что Он делал, что говорил», «не хочу ходить в храм», «зачем это надо?» – это связано и с практической жизнью. Здесь, в старой, некогда христианской Европе. Сейчас даже в Конституцию общеевропейскую не стали вносить слова о Боге. Он стал не нужен.
Народ можно воспринимать как соборную личность — это есть душа, это его религия. Возьмем один и тот же народ, например, Сербия. В силу того, что они близко были к Риму, к Италии, определенная часть сербов превратилась в хорватов. Хорваты тоже до ХVIII века писали на кириллице. Но просто сожгли все их книги, была такая очень серьезная борьба. Они генетически один и тот же народ, у них одни и те же имена и фамилии, у них один и тот же язык, просто они называют одну часть его сербским, а другую – хорватским.
Теперь появился новый язык, он называется черногорский. И вот черногорца спрашиваю, а в чем разница? Они называют три-пять слов, которые у них есть, вот они отличаются, в Сербии эти слова не используются, вот поэтому у нас особый язык, вот. Ну так потихонечку они уже переходят с кириллицы на латиницу. Ну, это модно, и потом они хотят тоже в Европейский Союз войти, думают, от этого им что-то будет там получше, побогаче и прочее, и прочее, вот такие вот есть тенденции. И мы знаем, что во время Второй мировой войны хорваты вырезали практически с помощью холодного оружия два или полтора миллиона сербов.
Они не могли друг друга отличить ни по языку, ни по внешнему виду. Они определяли только так: «Перекрестись» Если человек крестится так – ему вспарывали живот или вынимали глаза ножом. А если он крестится так, то, значит, ты хорват, и тогда оставайся в живых. Спрашиваю: в чем разница? А дело в том, что конфессии разные. Конфессия меняет ментальность.
Поэтому можно так ответить: зачем тебе ходить в церковь? Хотя бы затем, чтобы не вырезали глаза твоим внукам. Потому что ты научить внука можешь только тому, что можешь сам. Если ты сам ничему не научился, то тогда это бессмысленное дело. Вот если у человека нет высоких замыслов, то хотя бы подумай чисто практически.
Потому что это всё поступательно, мы не знаем, когда это всё произойдет, и я благодарю Бога, что мне 60 лет с лишним, что я этого сегодня не вижу, но пока тенденция такова, и никаких остановок, те же самые процессы, как и в России, так и в Голландии. А некоторые еще более усугубляются здесь тоже. Потому что приедешь в Европу, ну, понятно, новый человек приехал, сразу друзья рассказывают, какие здесь процессы идут. Эти процессы очень серьезно ухудшают ситуацию, и какие-то процессы здесь гораздо хуже и острее происходят, чем у нас в России, что, конечно, очень печально.
Вот поэтому зачем нужно ходить в церковь? Чтобы хотя бы сохранить собственную идентификацию, идентичность, чтобы остаться тем, кто мы пока и есть, если нас это устраивает, быть самим собой. Или придется как-то мимикрировать. Может быть, не нам, а нашим внукам уж точно. Мне кажется, это серьезное основание хотя бы для того, чтобы задуматься. Ну вот, пожалуй, и всё.
(аплодисменты)
Протоиерей Димитрий Смирнов: Вы аплодируете, значит, то, что я вам сказал, вам это всё нравится. Такое наше будущее?
Бывают ли целители от Бога?
Протоиерей Димитрий Смирнов
Как можно понять, от Бога ли тот или иной целитель?
О, это очень просто. Все не от Бога. Второе, является ли таким критерием деньги? Нет. Если человек не берет денег за свою помощь – можно сказать, что он от Бога. Нет. Потому что не для всех людей деньги представляют интерес. Для других просто власть над людьми. А целитель всегда получает власть, потому что он исцеляет во имя своего. Хотя он может там и иконами обвешаться, и всяким таким, как вот Аллан Чумак крестообразные пасы делает.
Понимаете, какое дело, когда не было медицины, в частности, в Европе, целители были всегда, потому что всегда есть определенная часть людей, которая всегда пойдет за раскольником, всегда пойдет за еретиком, всегда пойдет за какой-то Вангой… Почему? Потому что эти люди не говорят человеку правду. Они его обманывают. Они его манят ложными чудесами. И, конечно, вот мы с отцом Владимиром, если б захотели много денег заработать, мы бы всего лишь могли основать новые секты. Как нечего делать. И могли бы, я думаю, и в Европе тысяч сто себе последователей найти…
Я буду говорить идеи, как это делать, отец Владимир будет транслировать это по-немецки. Я буду, как гуру, только ширму раздвигать, и раз в месяц меня будут показывать, потом закрывать. Конечно, к нам придут, понимаете, все средства массовой информации. Потому что вот сам протоиерей Димитрий Смирнов, сам, не какая-то там рвань – сам – и вот он говорит такие вещи. Мы тут же сейчас и от Московской Патриархии отречемся, и там все корреспонденты будут здесь лежать у ног. Мы, конечно, соберем себе кучу последователей, мы будем исцелять, мы будем показывать чудеса, понимаете, мы будем воскрешать мертвых. Никаких проблем. Поэтому, если человеку как раз это и надо, он всегда это найдет.
Но вот, несмотря на то что целители были всегда, многие европейские государства вымирали наполовину и на три четверти от разных болезней. Спрашивается, ну где же целитель? При современном уровне медицины, а она действительно творит чудеса, людей с того света возвращают, абсолютно не жизнеспособных детей, по 400 граммов рождающихся, делают жизнеспособными, продолжительность жизни увеличилась вообще до каких-то астрономических размеров. Ну, не в России, а в Европе – пожалуйста.
Вот даже мне сегодня сказали, что в Вене мужчина в среднем живет до 78 лет. Вообще потрясающе. А женщины, средняя женщина, которая вот сейчас, бабулька умерла, ей 111 лет, следующей на очереди – 110. В Вене прожила всю жизнь, родилась, и вот до 111-ти лет прожила, это же потрясающие совершенно вещи. И всё благодаря чему? Благодаря простым вещам: ежегодные обследования, правильная терапия и высокий уровень медицины. А знахарство – оно только отправляет на тот свет людей под разными предлогами. Почему? Когда человек умер, он уже не может через суд предъявить претензии.
В России в 11-м году было зарегистрировано межрегиональное общественное движение «За государство и духовное возрождение», лидер этого движения -Маслов Леонид Иванович. Что Вы можете сказать об этом движении и об его руководителе?
Я не знаком ни с этим движением, ни с Леонидом Ивановичем, поэтому ничего не могу сказать. Как я уже имел честь вчера докладывать, я вообще не настолько интересуюсь политикой.
Меня как землянина это всё каким-то образом касается, некоторые вещи до меня доносятся, я некоторым образом что-то для себя как обыватель анализирую. Вот, собственно, и мой уровень. А следить за всеми проявлениями… Потому что даже у нас в России за двадцать лет были три десятка партий. Обычно они так появляются. Исчезают, как-то меняют названия, не очень за этим уследишь, да это и не очень интересно.
Что будет после смерти?
Мы встретимся после смерти со своими родителями? Вот я несколько раз присутствовал при смерти людей, и много случаев таких, что умирающий человек прямо видит, как к нему приходят его родственники, и родители, в частности. Вот самый яркий случай. У меня была одна прихожанка, ей было лет под 90, и последние шесть лет она лежала. Любой из вас, если два месяца пролежит, так сказать, в постели, чтобы вставать и ходить, вам придется на костылях какое-то время ходить, потому что можно себе что-то сломать. Она, наоборот, встала, подошла к балкону и стала встречать мать.
То есть как? Шесть лет лежала, вдруг встала. Это я видел собственными глазами. Поэтому я могу засвидетельствовать, что в отдельных случаях встречают, но бывает ли это всегда и со всеми, это я не знаю, это тайна такая. Нам, собственно, и не об этом нужно думать, а думать о том, как мы встретимся с Богом. Я понимаю, что мы любим наших родственников, но всё равно, насколько это всё как-то Богом учитывается, если можно так говорить, это мне трудно представить. Но вот на суд Божий пойдем все – и верующие, и неверующие.
И еще знаю, что за гробом, как только человек умрет, атеизм выветрится в эту же самую секунду отделения души от тела. И это тоже. Потому что ни один человек, который умер, а потом его реанимировали, не остался атеистом. Ну и так же на войне, я с военными дело имею, как только пули свистят, так: «Господи, помоги», – и весь атеизм…
Пожалуйста.
– Извините, пожалуйста, но как-то вопрос не получился, но вот я хочу, просто сплю с Вашей книгой…
Протоиерей Димитрий Смирнов: Так. Ну и помогает сну?
– Ой, да нет, просто там некоторые моменты, которые меня удивили, и я не поняла. Вот смотрите: «Когда у человека всё благополучно, это первый признак того, что Господь от него отступил». Как понять?
Протоиерей Димитрий Смирнов: Это вообще-то я не от себя сказал. Это я в книгах читал, из опыта Святых Отцов. Почему? Потому что бывает благополучие на какое-то такое время душевного отдыха. Но, понимаете, какое дело? Я имею в виду человека, конечно, христианина, потому что мир реагирует на человека, дьявол постоянно с человеком трудится, хочет уничтожить его душу и как-то ему сделать большие неприятности. А Господь этому противодействует. Так, Федор Михайлович Достоевский говорил, что вот «в мире сатана со Христом борется, а поле битвы – сердце человека».
Когда благополучие, то, значит, дьявол успокоился. Раз он успокоился, значит, либо он что-то замышляет, либо он оставил человека в покое. Ну как человек, когда вколет себе героин, у него блаженство до следующей дозы, а потом абстиненция. Что это значит? Значит, сатана требует что-то еще вколоть. Потому что если он не будет колоться, он останется жив, а если будет, то через пять лет он умрет. Что такое смерть от героина? А это самоубийство. А для человека, который сам себя убил, кончится понятно и ужасно. Вот что это значит.
– А вот, ещё, извините, можно ещё сказать? «В Царство Божие попадают не праведники, а грешники».
Протоиерей Димитрий Смирнов: Да, грешники кающиеся.
– Кающиеся.
Протоиерей Димитрий Смирнов: Дело вот в чем, как это ни печально, но на Земле праведников нет. Есть только люди, которые считают себя праведниками. По статистике, 64% американцев считают, что у них хорошие шансы попасть в рай. Это они считают себя праведниками. Людей с таким сознанием в раю нет. Потому что если человек считает себя праведником, значит, этот человек находится в самообольщении. В чем это выражается? В том, что он не видит свой грех.
А учитель Церкви Пётр Дамаскин говорил, что когда увидишь свои грехи, как песок морской, знай, что ты положил начало покаянию. Это еще не покаяние, но это уже правильное, реальное понимание самого себя. Потому что очень важно каждому из нас поставить себе диагноз. Вот когда мы спорим с кем-то, что-то доказываем, свою правоту, мы ещё не видим своих грехов, потому что когда человек понял, что он грешник, он сидит тихонько и вообще никого не осуждает. Потому что осуждающий другого похож на горбатого, который пальцем показывает на другого: «Вон кривой пошел».
Ещё есть? Давайте. «За некрещеных нельзя подавать записки в Православной Церкви. Можно молиться только келейно. Что делать, если не знаешь, крещеный родитель или нет? Является ли это собственным грехом, если всё-таки подавал записки за него в алтарь?» – Греха в этом никакого, конечно, нету, но тут вот в чем дело: все записки, которые мы подаем в алтарь, попадают к священнику на Проскомидию, на приношение, и священник вынимает частицы с поминовением этих людей. Эти частички кладутся на дискос, и этот дискос изображает собой Вселенскую Церковь. Поэтому, некрещеный человек — он не член Церкви. Поэтому даже если за него вынуты частички его там физически, то это не значит, что это духовно свершилось.
Или то, что отпевать некрещеного. Ну и отпой. Но от этого ему там, на том свете, ни холодно, ни жарко. Поэтому совершенно бессмысленная акция. Она не имеет смысла. А у нас должно быть всё по смыслу. Молиться можно не только келейно. Мы молимся на службе и о властях и воинстве, а совсем не все наши власти являются христианами. Мы молимся и об оглашенных — людях, которые, мы только хотим, чтобы они стали христианами. То есть совсем не обязательно, можем и во время богослужения молиться и об упокоении, и о здравии. А вот на Проскомидию подавать мы не можем, потому что мы подаем только за членов Церкви.
– Значит, если не знаешь, то лучше не подавать записки, если ты не уверен, что были крещеными?
Протоиерей Димитрий Смирнов: Дело в том… Да, лучше так, тогда и совесть будет спокойней. Дело в том, что, понимаете, вот у Христа есть такие слова: «Не может укрыться город, стоящий наверху горы», – помните? Если человек в своей жизни никогда не проявил своего христианства, то его и не было. Тогда зачем нам чего-то изобретать? Человек при нас хоть один раз себя перекрестил? Человек хоть раз в жизни при нас молился? В доме хотя бы какая-то икона была? Мы видели его хоть раз читающим Священное Писание? Он что-то когда-то говорил? Нет, никогда ничего. Ну тогда как его можно подозревать в христианстве?
– Ну, в связи с этим же вопросом, то же самое можно говорить и о людях, которые сделали благо, но из другой конфессии… Вот мне сделали благо из другой конфессии, и мне хочется о них, об этом благе помнить. Я тоже не имею возможности молиться за них?
Протоиерей Димитрий Смирнов: Почему же нет?
– Только не подавать записки?
Протоиерей Димитрий Смирнов: Ну да.
– Всё, я всё поняла.
Протоиерей Димитрий Смирнов: А так молиться-то, на здоровье. А почему же нет? Вот тут недавно операцию одну мне делал доктор, он буддист, калмык, вот. Прекрасный доктор, его там все любят, вот его слово – прямо как Божественный Закон. И вот когда он идет по отделению – все взоры на него, просто вот такой замечательный доктор. Но некрещеный. И он меня попросил, говорит: «У меня одна пациентка там сейчас в очень тяжелом состоянии, помогите, пожалуйста». Дает фамилию и имя. Ну, он не знает, знает, что записка, там татарское имя и фамилия, женщина – мусульманка. Я подошел к ней, с ней поговорил, молился за нее, и она поправилась, и слава Богу.
Почему я не могу? Какая мне разница? Ну, на Проскомидии я, конечно, не буду поминать, ну, он вообще не знает, что такое Проскомидия. Ну вот видите, ситуация, буддист, православный и мусульманка, и все они вместе. А у меня вообще есть две прихожанки–мусульманки. Одна уже так второй год собирается принять крещение. Вторая вообще персиянка. Она каждый раз уже к концу Великого Поста к нам приходит, в связи с событиями в Иране она часто приезжает в Россию, и она нам помогает и убирать храм, и она всю пасхальную службу отстаивает. Ну никакого препятствия. Я её очень люблю, зовут её Кобра, такое интересное имя, она не знает, что это значит по-русски. Совершенно потрясающий человек.
Вот она всё меня просит за кого-то помолиться, и она мне гораздо ближе и родней, чем иной православный. Почему? Потому что её отношение к Богу такое очень глубоко и серьезное, и молитва. Вот как она относится к украшению храма, понимаете? Другому, ему в голову не приходит вообще чем-то помочь к Пасхе. И этот последний пасхальный день-два она вообще не спит двое суток. Я уверен, что придет времечко, и она попросит крещения, я всё брошу, обязательно её окрещу. Без всякого, там, какого-то принуждения или чего.
У нас даже был случай на позапрошлой Пасхе. Одна женщина отстояла службу, подходит к Чаше, ну и священник у нее спрашивает: «А Вы исповедовались?» – Она говорит: «Нет». Он говорит ей: «Почему?» – «А я, – говорит, – и некрещеная». А он говорит: «Ну а почему Вы хотите причаститься? Это только для христиан». – Она говорит: «А я мусульманка». Да. «Почему Вы тогда хотите причащаться?» – «Я всю службу, – говорит, – отстояла». «А почему не хотите крещение тогда принять? Потому что это только можно для крещенного человека». Она говорит: «Ну, я не могу покинуть веру моих отцов».
Представляете, в голове там какие движения? Но каково стремление? Ну вот представьте, Вы бы сейчас пошли в мечеть во время праздника рамазана, пятничной молитвы, все отстояли, там часовая проповедь, всё по-арабски. Мы-то служим по-славянски, что там татарка понимает в славянском? Причем у нас служба поется, кроме Евангелия.
Евангелие по-татарски ещё не читали. Нет, читали однажды, у меня башкир был один, татарин, вот, по-татарски читал Евангелие. Вот так вот, видите как. То есть душа стремится, голова пока отстает. Потом что это сплошь и рядом. И спорила, хотела причаститься: «Родненькие, ну чего вы?» – говорим: «Мы просто не можем. Не обижайся…» – вот такие бывают истории православные.
Нужно ли обращать внимание на сны? Не нужно.
Происходит ли сейчас в России возрождение православия?
Паломничество к Поясу Пресвятой Богородицы. Понимаете, какое дело? Ведь это, конечно, есть некоторое свидетельство, 800 тысяч человек пришло. Если на митинг в поддержку Путина пришло 120 тысяч, на митинг против Путина пришло там, ну, в это же время тысяч 50, то к Поясу Богородицы – 800 тысяч. Так сказать, наша православная партия — самая лучшая. Но, с другой стороны, конечно, странные веяния.
Эта частица пояса Богородицы привезена с Афона, из Ватопеда. Я даже сам когда-то был на праздник Рождества в Ватопеде, мне дали нести этот ковчег, я тоже шел как участник крестным ходом. Но у нас рядом с Храмом Христа Спасителя есть другой храм, меня в нем крестили 60 лет тому назад. И там есть частица пояса Богородицы, вот. И поэтому тут тоже как-то… Очень многие люди шли к поясу Богородицы, как шла кровоточивая женщина ко Христу. Она задумала: «Вот если коснусь края его ризы – я получу исцеление». И получила.
Многие люди, конечно, знали, что есть частица Пояса, и вот они узнали об этом, телевидение об этом говорило, и они пошли. Там из этих 800 тысяч, наверное, половина или две трети были вообще невоцерковленные люди. Но они веруют. Просто, может быть, это был для них шаг к началу воцерковления. Это, вот, вы знаете, вот, когда Патриарха Алексея хоронили, там тоже было полмиллиона человек. И многие люди – совершенно не церковные.
У этих людей брали интервью порой: «Я человек далекий от Церкви, но я хочу поклониться этому человеку» – он его воспринимал, как родного. Потому что Патриарх – это как этнарх. Понимаете, это вот, есть президент – фигура выбранная, хотя Патриарха тоже выбирают, но выбирает это только Собор, но он является всё равно главой народа. И вот это тоже очень интересное такое явление. Поэтому стремление приложиться к Поясу Богородицы — это есть такое, конечно, знаковое событие, оно потрясло всех. И иерархию в том числе.
Мы понимали, что это будут сотни тысяч народу, но не почти миллион. Это, конечно… Да и потом, какие условия. Даже мэрия вынуждена была теплушки организовать, кормление гречневой кашей из солдатских кухонь. Конечно, некоторые стояли и по двадцать часов. Мы-то грешны – всех без очереди, духовенство: «Заходите, проходите». А народ стоит.
Почему бы не организовать Христианскую демократическую партию, как, например, в Германии? Ну да, ХДС, ХСС. Многие бы верующие могли бы туда записаться.
Ну, вот давайте Вы и организуете. У нас вообще в Церкви даже принят рескрипт, чтоб попы политикой не занимались. И это созвучно с моим, так сказать, каким-то внутренним переживанием.
Сейчас у нас сильно облегчили это, государственная власть как-то испугалась вот этой волны протестов, и пошли сразу на очень большие уступки, и теперь партию можно образовать, если есть 500 человек. Если раньше надо было собирать миллионы подписей, то теперь вообще никаких противопоказаний, любой может, если у вас есть паспорт русский – так займитесь. Если организуете партию ХСС, ХДС, так я буду к вам посылать народ. Уже такой вопрос задавали нам, не то на вчерашней лекции, не то на позавчерашней.
Происходит ли сейчас в России возрождение православия? А, это я уже говорил. Всё?
– Всё, да.
Протоиерей Димитрий Смирнов: Да. Большое спасибо за ваше внимание. Я надеюсь, вам было не скучно.
(аплодисменты)
Читайте также: