После большинства двунадесятых церковных праздников следуют периоды попразднества, когда на службах продолжается воспевание прошедшего праздника. День Входа Господня в Иерусалим такого периода не имеет. Сразу за ним следует Великий Понедельник Страстной седмицы.
Священник Димитрий Туркин
Мы приложили немало труда, проходя Великий пост и, наконец, достигли, как кажется его вершины – дня Вербного Воскресения. Праздник среди Поста ощущается во всем: и в радостных песнопениях богослужения, в праздничном облачении храма и священства, и в вербочках с цветами в руках прихожан, и в улыбках, и в веселом кроплении святой водой.
Естеству нашему привычно продолжать испытывать радостные чувства и после праздника, но тут перемена всего: и настроения, и чувств, и снова строгий пост после праздничной трапезы, и перемена песнопений и облачений снова на постный лад.
Зачем, кажется, все это? Ведь пост и так нам был труден, и мы, что могли совершить, то совершили. Неужели еще за неделю мы можем сами достигнуть еще какого-то духовного результата?
Оказывается, дело не в этом. Аскетические упражнения не сами по себе приводят нас ко Господу, не они делают подвижника учеником Христовым, но попытка-старание исполнить заповедь: «Если кто хочет идти за Мною, отвергнись себя, и возьми крест свой, и следуй за мною» (Мф. 16, 24).
Евангельские события отразились в церковном уставе таким образом, чтобы выразить ту трагическую реальность, что после великого дня радости – встречи с Господом настает время скорби и испытания нашей верности Ему. И мы пытаемся не только мысленно представить это себе, но максимально воспринять настроение того далекого от нас дня.
Проведя ночь в Вифании, Христос поутру возвращается в Иерусалим. По дороге Он, испытывая голод, подходит к смоковнице, ища на ней плодов, и не находит. Много ли нужно было Спасителю, чтобы поддержать Его телесные силы? Может быть одна-две смоквы, но Он не находит ничего. И тогда Он налагает клятву на бесплодное древо, и оно засыхает.
Как больно читать эти строки, как страшно обратить взор на собственную бесплодную жизнь. Что принес я Богу, ждущему от меня плодов добра? Сколько лет еще я буду занимать место на земле?
Языком евангельского повествования и церковных песнопений церковь передает нам содержание этого дня. Это день для подведения итогов, оценки своей жизни. Впереди еще Тайная вечеря, Голгофа, смерть и Воскресение, но сегодня отчет перед собой и перед Богом. Научился ли я чему-нибудь полезному и духовному, и если нет, то попробовал ли научиться? Сделал ли хоть одно доброе дело бескорыстно и добросовестно, и если нет, попытался ли сделать?
Честным ответом на эти вопросы может оказаться простая и трезвая мысль: ничего стоящего того, чтобы о нем говорить, не сделано. Тогда, что же, остается ждать, когда Господь остановит токи Своей благодати, и иссохнет древо моей жизни? Никак не возможно в это поверить.
Есть еще надежда. Я не совершенен, но Совершенен Тот, Кто призывает меня к общению Тайной Вечери – к Евхаристии. Мне остается только сделать выбор: я с кем? С Иудой, хитрецом и предателем, или с верными апостолами.
Как быть верным Христу, Его заповедям? Сколько раз священник, стоя у аналоя с Крестом и Евангелием, слушает покаянные свидетельства о невозможности преодолеть греховные страсти, о том, как тошно повторять на исповеди одни и те же слова о неисправимых грехах! Сам священник, хорошо зная себя, может почти слово в слово повторить то же и о себе. Но благодать, действующая в нем, дает ему силу «вязать и решить».
Я еще помню твердо, что лучшие из тех, кто следовал за Господом, бежали и рассеялись, когда Он был пленен. Я читал и знаю, что первоверховный ученик трижды отрекся и плакал о своей немощи. Все это не делает мои грехи меньшими, но делает мое покаяние осмысленным и глубоким, основанным на вере во всепрощающую Любовь.