Вера Паншина
«Дядя Леня всегда умел рассмешить, придумать и изобразить что-нибудь курьезное, показать забавную пантомиму – он же комическим актером работал в молодости, но самым необычным нам с братом казалось его умение видеть смешное в каких-то бытовых ситуациях: как кошка, раскрыв рот, внимательно следит за своим хозяином или как сталкиваются между собой суетящиеся домочадцы. Он был очень наблюдателен, – начинает рассказ о Гайдае внучка друзей родителей режиссера Вера Паншина. – Кстати, у нас в гостях он всегда был в добродушном настроении, говорил, что Иркутск делает его спокойнее и добрее. Папа вспоминал, что в Москве он видел Леонида Иововича озабоченным, спешащим и даже раздраженным, а в Иркутске – никогда».
Сын каторжанина
В столицу Приангарья украинец-каторжанин Иов Исидорович с семьей переехал уже после рождения младшего сына Леонида.
«У него были старшие брат Александр и сестра Августа. Брата он очень уважал и часто подражал ему, в детстве это доходило до абсурда: однажды стихотворение Александра, будущего известного журналиста, напечатали в местной газете, маленький Леонид дословно его переписал и отправил в детский журнал «Сибирячок», где его с удовольствием опубликовали под именем Лени Гайдая. Гордый младший брат сам и принес выпуск старшему, чтобы похвастаться, не понимая комичности ситуации», – со смехом рассказывает иркутский биограф и большой поклонник режиссера Илья Семенов.
Нередко будущий режиссер смешил окружающих вполне сознательно. К примеру, когда добирался до своей школы на одном коньке.
«Семья экономиста с железной дороги жила в иркутском предместье Глазково, неподалеку находилась и школа для детей железнодорожников, куда Гайдай мог добраться по прямой, никуда не сворачивая. Что он и делал, предварительно оседлав свой единственный оставшийся из пары конек. Этот нелепый «прокат» сопровождал оглушительный хохот одноклассников Леонида Иововича, – добавляет Семенов. – Сейчас в здании его школы на улице Маяковского открыт железнодорожный лицей №36, у входа в который торжественно повесили мемориальную доску, посвященную ученику Гайдаю.
Тут же неподалеку находился клуб, в котором Леонид Иовович впервые попробовал себя в качестве театрального актера. Сначала он нерешительно заглядывал в окна здания, где велись репетиции, потом все-таки переборол себя, зашел. Здание клуба, к сожалению, не сохранилось, зато в памяти его однокашников осталось воспоминание, как режиссер сразу взял в оборот смешного долговязого паренька с оттопыренными ушами, проча ему комическое амплуа на театральной сцене».
Актером Гайдай, действительно, стал, отучившись в театральной студии при драмтеатре, а после успешно работал на сцене Иркутского драматического театра имени Охлопкова. Взрывным стало его появление в одной из комедийных постановок в качестве ребенка главной героини, когда Гайдаю пришлось заменить приболевшего подростка из труппы. Когда эта парочка, где «сынок» был в полтора раза выше «мамы», вышла на сцену – зал лежал. Однако эпизод перетянул на себя всё внимание зрителя, за общим сюжетом пьесы никто уже не следил, и режиссер волевым решением вернул роль предыдущему актеру.
Леонид Гайдай. Фото: live4fan.ru
«Конечно, школа театра оказала большое влияние на режиссера. Особенно, когда в первые годы войны вчерашний школьник (Гайдай в 1941 году устроился рабочим сцены в драмтеатр) встретился с эвакуированным в Иркутск Московским театром сатиры. Общение с ведущими актерами и режиссерами страны, возможность наблюдать за работой труппы не прошли даром: Леонид Иовович знал наизусть все спектакли столичных артистов. Не только слова: интонацию, мимику, с которой произносилось каждое слово, – делится иркутский историк Иван Меньшов. – Однако спустя буквально один сезон в иркутском театре Гайдай осознал, что дальше для него дороги нет – все-таки внешность не героя-любовника, а комических пьес провинциальный театр ставил крайне мало.
Почувствовав потолок, он поделился с отцом и матерью своим желанием учиться на режиссера. Родители поддержали сына, отец даже захотел не только помочь с покупкой билетов до Москвы, но и пообещал на время учебы высылать небольшую сумму, чтобы Леонид не беспокоился о пропитании. И Гайдай уехал поступать во ВГИК, где успешно прошел на курс другого иркутянина – Михаила Ромма».
Гайдай, дайте огласить весь список!
К этому времени у Гайдая был уже не только актерский опыт, но и военный – в 1941 году он со своими одноклассниками добился вербовки в советскую армию, только вот сначала подростков отправили на службу в далекую от всех фронтов Монголию.
«Там их заставили заниматься совсем не геройским, по их мнению, делом – объезжать местных приземистых лошадей. Особенно комично на невысоких монгольских лошадках смотрелся долговязый Гайдай, высоко поднимающий длинные ноги, свисавшие до самой земли. Кстати, именно этот образ режиссер вспоминал, когда придумывал первую сцену будущего хита – картины «Кавказская пленница».
Собственный опыт вообще очень часто «подкидывал» режиссеру идеи для комических трюков в фильмах, – знает биограф Семенов. – Из той же «монгольской истории» был взят эпизод с активистом-нарушителем в исполнении Алексея Смирнова, перевоспитанным Шуриком в ленте «Операция «Ы».
Новобранец Гайдай так рвался на фронт из безопасной Монголии, что на все вопросы приехавшего за пополнением комиссара: «Кто – в кавалерию? Кто – в артиллерию? Кто – в разведроту?» – делал быстрый шаг вперед: «Я! Я! Я!». «Да подождите, Гайдай, дайте огласить весь список!» – нервничал военком. В итоге Гайдай заявил, что знает немецкий (после обычной-то иркутской школы), и почти обманом попал в разведку на Калининский фронт.
О его успехах переводчика во время войны в архивах ничего не говорится, однако известно, что в конце 1942 года у деревни Енкино он захватил огневую точку немцев, закидав противника гранатами. За это Гайдай был награжден медалью «За боевые заслуги». Тем не менее, опытным бойцом назвать его было трудно: в 1943 году солдат Гайдай вместо того, чтобы перешагнуть через подозрительный провод, поддел его ногой – это оказалась мина, взрыв которой его очень тяжело ранил».
Военный хирург сохранил ногу Гайдаю только из-за того, что тот ему признался, что хочет стать актером, а какой актер – без ноги? Медики предупреждали солдата, что нога будет «давать о себе знать» всю жизнь. До конца жизни режиссер скрывал от окружающих боль в контуженой ноге, отказываясь от палочки или новых операций. Время от времени из раны выходили осколки мины: по словам биографов, даже к этому режиссер пытался относиться с юмором, оставляя себе на память «самые любимые» из них.
Режиссер Леонид Гайдай и актер Борислав Брондуков (справа) во время съемок комедийного фильма «Спортлото-82». 1981 год. Фото: rg.ru
Три фильма, и все неудачные
Знаменитый режиссер Иван Пырьев запомнил одаренного комика Гайдая, принимая выпускной спектакль во ВГИКе. По словам жены Гайдая актрисы Нины Павловны Гребешковой, директор «Мосфильма» просто катался от смеха, наблюдая за обманутым мужем в исполнении Леонида Иововича.
Кстати, после неудачи первого самостоятельного фильма Гайдая, когда цензура втрое сократила его полный метр «Жених с того света» до короткометражки, вырезав все смешные моменты, обличавшие бюрократию, именно Пырьев посоветовал молодому режиссеру, которому министр культуры Михайлов уже угрожал изгнанием из партии, снять пропагандистский фильм, который бы понравился партийным киночиновникам.
«Этого пафосного «Трижды воскресший» Гайдай чрезвычайно стыдился, – замечает иркутский режиссер Юрий Яшников. – Но, подумайте, как он любил свою профессию, как хотел снимать, если согласился на эту комсомольскую поденщину ради дальнейшей работы в кино. Советская пропаганда киноначальникам понравилась, но у зрителя восторга, конечно, не вызвала».
Жена режиссера Нина Гребешкова замечает, что Гайдай так краснел за эту ленту, что когда на отдыхе в Алупке услышал случайно из окна мелодию Никиты Богословского для этого фильма, схватился за живот – у режиссера открылась язва.
После третьего неудачного фильма (самый первый, снятый еще студентом совместно с коллегой Невзоровым по рассказам Короленко, «Долгий путь» тоже не нашел признания у зрителя) Гайдай возвращается в Иркутск с намерением бросить работу режиссера.
Дом, в котором жил Леонид Гайдай
«Он признается родителям, что, вероятно, зря поехал в Москву и стал учиться на режиссера, потратив время и их деньги. «Три фильма – и все неудачные!» – восклицал будущий создатель «Кавказской пленницы» и «Бриллиантовой руки». Родители постарались успокоить сына, а пока на время выделили ему комнатку на чердаке, где хранились все многочисленные подшивки газет и журналов Иова Гайдая, – делится Яшников. – По одной из легенд, Леонид Иовович сам нашел в одном из журналов фельетон Степана Олейника про браконьеров. По другой версии, журнал с обведенным текстом ему принес отец со словами: «Смотри, Леня, готовый фильм».
В Москву Леонид Гайдай вернулся уже со сценарием. После сбивчивого рассказа об идее фильма Пырьев отправил его за пленкой на склад «Мосфильма» и с напутствием самому искать оператора.
На съемках комедии «Самогонщики». Фото: ria56.ru
«После короткометражки «Пес Барбос и необычный кросс» троица Трус, Балбес и Бывалый продолжила завоевывать под предводительством Гайдая советского зрителя: «Самогонщики» и «Операция «Ы», или Другие приключения Шурика» подняли актеров и режиссера на недосягаемую высоту, – считает историк Меньшов. – Правда, первый фильм получил всё же бóльшую известность за рубежом. Дело в том, что вся лента обходится без слов и понятна зрителю любой страны. Известно, что многие российские посольства даже включают этот фильм накануне важных переговоров, чтобы разрядить обстановку и расположить к себе оппонентов».
Бездарная Мордюкова
В фильме «Самогонщики» Гайдай вновь сталкивается с советской цензурой, когда ему приходится вырезать целый эпизод с песней Балбеса в исполнении Юрия Никулина: «Эх, пить будем, гулять будем, а милиция придет – угощать будем!»
«В следующих лентах «ученый» Гайдай к встречам с цензорами будет готовиться заранее. Так, в фильме «Бриллиантовая рука» он сознательно «прилепит» в конце неуместный ядерный взрыв, который комиссия тут же потребует немедленно убрать, забыв про большую часть других «недочетов», – напоминает Яшников. – Вообще именно к «Бриллиантовой руке» критики и цензоры будут относиться с особенным подозрением. Ведь тогда Гайдай сделает одну из первых попыток отойти от одной лишь трюковой комедии, введя в ленту, к примеру, сатирические диалоги.
Это вызвало претензии не только чиновников от кино. Даже многие его коллеги (в том числе Эльдар Рязанов) отметили, что Гайдай, уходя от гэгов (комические трюки), «лезет не в свое дело». Вот как трудно бывает режиссеру даже немного сменить стиль своего повествования, не говоря уже о том, чтобы сменить жанр кардинально!
Фото: so-l.ru
Примечательно, что больше всего нареканий у «критиков» фильма «Бриллиантовая рука» вызвала роль Нонны Мордюковой. Как только ее ни называли – и бездарно сыгранной, и неубедительной. Причем это делал каждый первый цензор и коллега Гайдая! А теперь разве кто-то сомневается в гениальности исполнения ею роли управдома?»
Уйти из жанра комедии Гайдай пытался неоднократно.
«Всё, это моя последняя комедия!» – восклицал отец, закончив очередные съемки, – цитирует Оксану Леонидовну, дочь Гайдая, иркутский режиссер Яшников. – Проходил месяц, два, он мучился над сценарием «серьезного фильма», а после сдавался, говорил: «Не могу писать драму, когда вижу, как плохо живет народ в стране». В таких условиях, полагал режиссер, он может только как-то облегчить участь соотечественников, например, рассмешив их, но не усугублять. Впрочем, от народа он себя не отделял. Известно, что, несмотря на многочисленные звания и премии, жил Гайдай довольно скромно».