Смысл удивления
Как многочисленны дела Твои, Господи!
Все соделал Ты премудро;
Земля полна произведений Твоих.
Пс 103; 24
Удивление есть начало философии.
Платон. Теэтет
[1]В Православной церкви есть поразительное по символичности богослужение. Оно совершается в начале или по окончании всякого важного периода или дела, например, в первый день месяца, при закладке первого камня, в начале и в конце учебного года. Этот обряд известен как Великое освящение воды. В чашу наливают воду, и священник произносит над ней молитвы, призывает благодать и силу Святого Духа, а в конце опускает в воду крест.
Но самый главный водосвятный молебен совершается 6 января, в праздник Богоявления или Крещения В этот день Православная церковь воспоминает не поклонение волхвов (этот праздник приходится на 25 декабря), а Крещение Господне в водах Иордана. Чаще всего освящение происходит на открытом воздухе, на берегу реки, родника или моря. Хорошо помню, как мне приходилось участвовать в Великом Освящении святых Богоявлений на острове Патмос. Игумен монастыря св. Иоанна Богослова (обители, к которой принадлежу я) вместе с монахами и приходским клиром спускаются в порт и служат у причала на тридцати или сорока стоящих большим полукругом рыбацких лодках. В самый торжественный момент, когда игумен бросает в воду деревянный крест, на всех окружающих лодках одновременно включают сирены, а юноши и мальчики прыгают в море: каждый хочет первым найти крест и вернуть его игумену. [2]
Обряд Великого освящения воды самым неожиданным образом помогает нам понять, зачем, с христианской точки зрения, нужны колледжи и университеты, а также прояснить смысл христианского богослужения. В православной традиции крещению Христа придается поистине вселенское значение; ему причастна вся тварь. В определенном смысле Его крещение — полная противоположность нашему. В нашем случае крещение очищает от греха. Но Христос безгрешен; зачем Ему тогда креститься? Собственно, о том же спрашивал Спасителя и св. Иоанн Креститель: «Мне надобно креститься от тебя, и Ты ли приходишь ко Мне?» (Мф 3, 14). Православная традиция убедительней всего отвечает на этот вопрос на понятном всем языке образом. Мы нечисты; в Крещении мы сходим в чистую воду и выходим из нее очищенными. Таким образом, в нашем Крещении мы освящаемся водами. Но
Христос чист; в Своем Крещении он входит в нечистую воду и Сам освящает ее. Как поем мы на литургии праздника Крещения, «днесь вод освящается естество… Владыку зря крещаема»[3]. В Крещении Господнем не вода освящает Христа, но Христос сообщает святость водам, а через них — всему видимому миру.
Называя воды «нечистыми», мы имеем в виду, что окружающий мир исполнен смысла и красоты, но в то же время он — падший, расколотый, на всем видна печать страдания и греха. И в этот падший мир приходит сам Бог, становится сопричастным ему, принимает на себя всю полноту человеческой природы — тело, душу и дух. Своим воплощением и всем, что за ним последовало — крещением в струях Иорданских, преображением, крестной смертью и воскресением — Христос очищает и исцеляет падший мир, восставляет не только человечество, но и все творение. На каждом празднике Крещения Господня, во время каждого освящения воды мы всякий раз заново удивляемся благости и благолепию созданного Богом и воссозданного во Христе. Ничто не скверно, ничто не презренно само по себе, но только из-за «испорченного зрения» мы не можем этого увидеть. Силой крещения Господня в водах Иорданских может освятиться, преобразиться и стать духоносным не только человечество, но и весь мир. Любая вещь может стать таинством Божия присутствия. Как поется в одном из наших крещенских песнопений,
«Явльшуся Тебе Телом,
Освятися земля,
Воды благословишася,
Небо просветися,
Род же человеков избавися
Горького мучительства вражия»[4].
В воплощении и крещении Господа Иисуса Христа перерождаются, преображаются земля, небо, человеческое тело, все наше естество, эмоции, переживания Таким образом, Великое освящение воды указывает на то, что окружающая нас вселенная — не хаос, но космос. На всем почиет слава, чудо наполняет мир.
Об этом особенно важно помнить не только, если мы хотим понять христианское богослужение во всей его полноте, но и когда перед нами стоит более узкая задача осмысления целей христианского образования. В романо-германских языках слово «образование» восходит к латинскому глаголу educere, что означает «пробуждать», так что школа или университет призваны последовательно и целенаправленно пробуждать удивление. Преподаватели или студенты, мы собрались здесь только ради того, чтобы искать истину. Но истина, как писал Платон, невозможна без удивления: «Удивление есть начало философии»[5]. Поэтому университет — это «высокоорганизованная среда», в которой учат удивляться тварному миру, человеку, призванному быть микрокосмом и посредником между миром видимым и невидимым, удивляться всему, что может быть постигнуто человеческим разумом или создано нашими руками. Это место, где мы учимся видеть все многообразие и непредсказуемость мира, в котором живем; место, где мы «возводим очи свои к горам», с удивлением открывая для себя необъятность и щедрость мироздания; место, где мы на разные лады произносим: «Как многочисленны дела Твои, Господи! Все соделал ты премудро». То же можно сказать и о каждом моменте нашего богослужения. А Платону вторит живший в Англии в XVII веке поэт Сидни Годофлин:
«Господь, когда звезда Твоя светла
Волхвов в ночи к вертепу привела,
Возрадовались в поле пастухи —
Им нашептали ангелы тихи:
«Блаженно многознание волхвов,
В сто крат блаженней кротость пастухов».
Заслуги нет в учености — она
В той милости, что малым сим дана.
Волхвы прошли премудрости путями,
Чтоб удивиться чуду с пастухами.
Лишь удивление направит ум к Познанью,
Проклюнувшись из семени незнанья». [6]
«Лишь удивление направит ум к Познанью»… Волхвам в современных университетах уже никак не обойтись без «удивления пастухов». Ибо знание и удивление всегда идут рука об руку.
Несколько месяцев назад мне приснилось, будто я вернулся в закрытую школу, в которой учился более полувека тому назад. Сначала мой провожатый вел меня сквозь знакомые мне наяву комнаты. Потом мы попали в другие, которых я никогда прежде не видел — просторные, изысканно обставленные, залитые светом. Наконец, мы вошли в небольшую темную часовню с поблескивающими в свете свечей мозаиками. «Странно, — сказал я своему спутнику, — я прожил здесь много лет и даже не догадывался о существовании всех этих комнат». «Так всегда бывает», — ответил он.
Собственно, в этом и состоит предназначение всякого настоящего богослужения, равно как и цель всякого образования. Именно в школе мы постоянно открываем новые «комнаты» во Вселенной и в человеческом сердце — в макрокосме и в микрокосме. Именно здесь мы открываем ведущие в эти «комнаты» двери и приглашаем друг друга войти, чтобы узнать, что внутри.
С этим связана еще одна сторона христианского представления об образовании.
Школа воспитывает не только удивление и любовь к истине, но и свободу. Истина и удивление неотделимы от свободы. Удивление можно только вызвать, но не вынудить; истина, по слову Христа, «делает нас свободными» (Ин 8, 32). В любом университете наша задача — свидетельствовать о ценности свободы и противостоять всему, что свободу размывает и унижает. Если мои оксфордские студенты спрашивают меня: «Чему вы хотите нас научить?», я отвечаю: «Мы хотим, чтобы вы научились быть свободными». Свобода не дается просто так, ей надо научиться. Допустим, вы спросите меня, умею ли я играть на скрипке, я вам отвечу: «Не знаю, не пробовал». Мой ответ, скорее всего, покажется вам несколько странным. Без долгого и кропотливого освоения музыкальной премудрости я не смогу сыграть скрипичную сонату Бетховена. Так же и с любой другой свободой. Ей учит аскеза — аскетическое самоограничение, строгое наблюдение за собой, творческое мышление, а когда понадобится, свободу нужно мужественно и самоотверженно защищать. Как некогда заметил Бердяев, «свобода порождает страдание, а отказ от нее страдание уменьшает. Свобода не легка, как утверждают ее враги и клевреты; свобода тяжка, это тяжелая ноша. Достоевский с удивительной силой показал, что люди отказываются от свободы, дабы облегчить свою участь». [7] Отказываясь от свободы, мы становимся меньше, чем людьми; лишая свободы других, мы их обесчеловечиваем.
Свобода нелегка, а значит, в университете мы не обещаем легкой жизни ни себе, ни другим. Давайте почаще запоминать самый важный момент «Великого Освящения святых богоявлений». Крест брошен в воду. Иного пути к Преображению нет. Только покаяние, metanoia, полная перемена ума, а значит — путь созидающей крестной смерти.
Так, в общих чертах, выглядит христианское представление об образовании. Сущность школы как места, где учат удивлению, лаконичней и точнее всего выражена в приписываемых Христу словах апокрифического Евангелия от Фомы: «Пусть тот, кто ищет, не перестанет искать, пока не найдет; и когда он найдет, он будет потрясен, и если он будет потрясен, он будет удивлен, и он будет царствовать над всем». [8] А о школе, как месте, где учат свободе, лучше всего сказано в притче, вошедшей в «Хасидские предания» Мартина Бубера. Равви Шломо спросил: «Какое самое страшное зло может причинить нам дьявол?» И сам же ответил: «Заставить забыть о том, что мы — царские дети». [ 9 ]
—
[1] Этот текст изначально задумывался как проповедь на поминальном богослужении в колледже Всех Святых (Оксфорд, 6 ноября 1988 г . ) и в Мальвернском колледже (1 июля 1989 г . ). В первоначальном виде речь шла исключительно о христианском представлении об образовании, но поскольку в нем также говорится об Удивлении — главнейшем переживании наших молитв и богослужений, я позволил себе в несколько измененном виде включить его в книгу.
[2] Полный текст Великого Освящения святых Богоявлений см. Минея праздничная. М, 1988, с. 268-74.
[3] Там же, с. 268.
[4] Там же, с. 239.
[5] Платон. Теэтет 155D: ср. Аристотель. Метафизика 1. 2. 15 (982b12) Эти слова Платона также приводит Климент Александрийский Строматах, 2, 9.
[6] Heken Gardner (ed. ) The Metaphysical Poets (Harmondworth: Penguin Books, 1957), 182.
[7] N Berdiaev, Dream and reality: An Essay in Autobiography (London Geoffrey Bles, 2050), 47. Ср. с легендой о Великом Инквизиторе в романе Ф. М. Достоевского «Братья Карамазовы».
[8] Евангелие от Фомы. // И. Свенцицкая. Апокрифические евангелия М., 1996, с. 93.
[9] М Бубер. Хасидские предания: ранние учителя СПб, 1989.