Я часто слышу от знакомых мам и пап, что их дети не читают. Что мир изменился, что в век высоких технологий чтение не так важно, как умение разбираться в электронике. Что словарь Ожегова никому уже не нужен, потому что правописание любого слова можно найти в интернете.
Я не филолог, не специалист в психологии, но как мама убеждена, что чтение – один из самых важных навыков человека.
В детстве у меня не было ни развивающих игрушек, ни интересных поездок, ни видео, ни магнитофона, мы жили бедно. Доступными были только книги, и я много читала. Книги дали мне и развитие, и фантастические путешествия, и музыку, и картинки. Я рисовала в своем воображении героев романов, проживала с ними их жизнь, и мне никогда не было скучно самой с собой, в одиночестве.
Я плакала из-за страданий Овода, ночи напролет взахлеб читала «Преступление и наказание», отчаивалась с героями Драйзера, страдала вместе с «Униженными и оскорбленными». У меня не было модной одежды, и поначалу меня не приглашали на подростковые тусовки, но я от этого не страдала, потому что моя настоящая жизнь протекала в другой реальности.
Я общалась со сверстниками, но ровно, не расстраиваясь от того, что за моей спиной говорят о моем внешнем виде: старом мамином пальто, самодельной вязаной кофте, «бабушкиных» войлочных валенках. На уроках литературы я могла долго рассуждать о долге, сострадании, личности в истории, читала наизусть стихи.
Помню, как однажды самая крутая девочка в классе вдруг подошла ко мне и позвала к себе в гости – на вечеринку для «своих». Я удивилась, а она сказала: «Ты личность, я тебя уважаю».
На вечеринку я не пошла, но с тех пор отношение ко мне в классе изменилось.
Каждый день они читают — это правило
Сейчас, когда моя дочь переживает сложный подростковый возраст и выстраивает отношения со сверстниками, я рассказываю ей об этом опыте – потому что важно не то, что снаружи, а то, что внутри. Нынешние подростки, как и мы когда-то, смотрят на внешний вид, школа похожа на выставку достижений легкой промышленности и электронной техники. В соцсети дети и взрослые выставляют картинки, которые отражают лишь самую верхушку их жизни, сливки, а все, что под сливками, не видно и непонятно. От этого жизнь выглядит плоской, человек поверхностным. Но мы же на самом деле не такие.
Я говорю дочери, что не обязательно делать фото с губами-уточкой, как у всех, и не нужно бояться своих мыслей, даже если они могут показаться странными. Я говорю ей, что каждый человек – особенный, каждый – личность, и прекрасно, когда это видно. Но в ее возрасте хочется быть похожей на других, хочется быть в стае.
Фото: unsplash
Мои дети давно мечтают о сенсорных телефонах, и в какой-то момент мы сдались: купили им по гаджету, но с условием, что в школу они ходят с кнопочными телефонами, а дома, в свободное время, могут взять свои гаджеты. Я думала, что свободный доступ к гаджетам «насытит» детей и научит их распределять свое время.
Об этом мы вскоре пожалели, потому что заметили в своих детях неприятные перемены. Если они берут планшеты, то перестают замечать все вокруг: стеклянный взгляд, пустое лицо без единой эмоции. Когда говоришь, что время закончилось, и нужно делать уроки или спать – дети становятся агрессивными, они не желают расставаться со своей игрушкой и готовы за нее драться.
Если им не надо после школы идти на допобразование, то они могут полдня пролежать на диване с планшетами. Однажды я приехала домой раньше обычного и застала старшую дочь в таком положении, хотя она должна была ехать после школы на любимый кружок. Сославшись на то, что у нее болела голова, она тем не менее не захотела отдать мне гаджет. Оказалось, что она полдня просидела в социальной сети, разглядывая картинки чужой жизни. Мы поссорились. Мне казалось, она тратит себя на чужие истории, растрачивает попусту.
Я поняла, что мои дети зависимы от этой электроники, и это болезнь.
Поэтому, когда планшеты постепенно сломались, мы не купили новые, объяснив, что не можем себе этого позволить. На самом деле при необходимости мы бы их купили, но не хотим.
Теперь в доме всего три гаджета – мой, мужа и запасной телефон с сенсорным экраном, но мы их забираем с собой на работу. Дети знают, что получат эти гаджеты – чтобы посидеть в соцсети, поиграть или посмотреть кино, — но только после того, как будут сделаны уроки и прочитана книга.
Фото: Freepik
Каждый день они читают – это правило. Книги они выбирают сами, но есть норматив: старшие дети – по 30 листов, младшая – 10. Я предвижу упреки в формализме, но поверьте, я перепробовала все варианты. Разрешала детям читать столько, сколько им интересно – в итоге они бросали на второй странице, даже не вникнув в суть.
Просто нужно найти «свою» книгу для старта
Что изменилось? Буквально за год старшая дочь стала писать без единой грамматической ошибки. Это меня поразило – она казалась совершенно неспособной к языкам вообще и к русскому в частности. Вероятно, у нее сильная зрительная память, которая позволяет ей запоминать правописание слов и расстановку запятых.
У среднего сына с правописанием похуже, но ошибок тоже стало заметно меньше. Зато поразительно улучшилась его речь – он формулирует мысли целыми предложениями, а не так, как это было раньше с бесконечными «ну» и «короче». Они стали размышлять, развивать логические цепочки, — это заметили даже посторонние люди. Хочу отметить, что мы не усиливали нагрузку на школьные предметы, не нанимали репетитора по русскому, то есть школьные дисциплины у нас остались на прежнем уровне: мы плохо знаем правила, грамматику.
Я отдаю себе отчет в том, что мои дети не будут, скорее всего, филологами, но они будут грамотными людьми, и они научатся мыслить и рассуждать.
Проблемы остались с младшей – ей 12, и она категорически, с самого детства, не любит книги. У нее стойкое неприятие к чтению, пишет с грубейшими ошибками – впрочем, ее друзья в социальной сети примерно так же. К этому она и апеллирует. Я пытаюсь объяснять ей, что писать неграмотно стыдно, но она этого пока не понимает.
Если я даю ей книгу и ухожу заниматься своими делами, она просидит с ней два часа, скажет, что прочла и ничего не поняла, – но на самом деле она ее не читала. Это отражается на учебе: она не усваивает историю или географию, потому что не понимает прочитанного.
Так что с ней мне приходится читать вместе. И если поначалу она читала на уровне 2-го класса, то за год мы вышли на другой уровень – сейчас она хотя бы не запинается на каждом длинном слове и интонационно отмечает знаки препинания. Недавно, закончив Робинзона Крузо, я предложила дочери выбрать новую книгу – и она взяла томик о феях для девочек 7-8 лет. Книга с крупным шрифтом, яркая, с картинками и громкими заголовками. И впервые моя дочь читала свои 10 страниц без тяжких вздохов. Впервые она смогла пересказать почти все, что прочла. В этот момент я поняла, что некоторые дети эмоционально и интеллектуально развиты ниже своего возраста, и им просто нужно найти «свою» книгу для старта.
Фото: unsplash
Мы искали сына по клубам, а он поступил на факультет журналистики
Самое удивительное, что все это я уже проходила со своим старшим сыном, но забыла.
В 12 лет он был трудным подростком. В 14 мы искали его по клубам, в 15 забирали из отделений полиции. Он не читал совсем, в школе был троечником, а в 9-м классе нас поставили перед фактом, что из школы мы уходим. Я, помню, пришла к завучу и говорю, что школа не имеет права нас выгнать. Но завуч мне отвечает: «Выгнать не имеем права, но, если упретесь, уйдете вообще со справкой». Из этой школы мы, конечно, ушли, нашли первую попавшуюся, куда сын и пошел в 10-й класс.
Одну смешную историю того времени часто вспоминаю. Я давала ему книги, и он рассказывал мне суть прочитанного. Некоторое время он неплохо справлялся, и я даже обрадовалась: наконец-то он читает! Но как-то попросила его пересказать Евгения Онегина, он пересказал коротко и по сути, но что-то в этом рассказе меня зацепило: какой-то он очень гладкий вышел. Я спросила, кто главные герои, и сын назвал. Спросила, с кем жила Татьяна в доме. «С мамой и папой, — ответил сын». «А кто еще был у нее в семье, может быть, брат или сестра?» – спросила я. «Брат», — уверенно ответил сын.
А когда я расплакалась, а он попытался сослаться на то, что это «детали», которых он не запомнил, я ему объяснила, что линия Ольги Лариной и Ленского в этом романе – одна из ключевых.
В общем, я совсем пала духом и смирилась с тем, что читать он не начнет.
Но в это время в школу пришла учительница русского и литературы, которая удивила его детальной лекцией о судьбе Лермонтова – талантливого и никем не любимого бунтаря, имеющего сложный характер. Дома сын с интересом пересказала мне услышанное, и мы вместе посмотрели художественный фильм о Лермонтове. У него горели щеки, его задело, он спросил, что еще можно почитать. Мне показалось, что в настроении моего сына смешались подростковый нигилизм, декадентство, романтизм, желание одиночества и стремление найти родственную душу, — и почему-то я предложила ему почитать Ремарка (которого сама не люблю). Он проглотил «Три товарища», «Жизнь взаймы», а потом всего Ремарка и Хемингуэя.
Примерно с середины 10 класса его уже невозможно было увидеть где-то на улице, он сидел, зарывшись в книги, записался в библиотеку, познакомился с ребятами, которые готовились поступать на филфак, а иногда ночью говорил мне на кухне: «Я так много пропустил в своей жизни, я теперь ничего не успею».
Фото: unsplash
ЕГЭ он сдал хорошо. По литературе набрал 76 баллов, по русскому 86. Человек, который два года назад не читал ничего и зависал в клубах, поступил на факультет журналистики. Во время учебы, правда, понял, что его интересует философия, стал готовиться и теперь учится в магистратуре на бюджетном отделении.
Недавно я отыскала в нашей библиотеке книги Ремарка и поставила их на видном месте. Чтобы вспоминать, как важно читать не то, что положено по программе или по возрасту, а то, что соответствует внутренней потребности ребенка.
А еще я теперь точно знаю, что не стоит мучить ребенка домашними заданиями по предметам, которые он ненавидит, не понимает или которые ему скучны. Он сдаст урок, получит пятерку и забудет прочитанное. Все затраченные усилия окажутся напрасными, а ребенок — задавленным и потерявшим интерес к образованию. Если же ребенка интересует хоть какое-то направление – нужно опираться именно на этот фундамент.
Одна моя дочь в 13 лет влюбилась, и стала глотать романы про любовь. Теперь, когда влюбленность прошла, она зачитывается Лидией Чарской – потому что ей близки переживания девочек-подростков из прошлого века. Другой ребенок любит животных, и с удовольствием читает инструкции по дрессировке собак. Пусть читает! Я переживу, если он не пойдет в ВУЗ, а станет хорошим тренером для собак. Но если он не научится формулировать свои мысли, выражать свои эмоции, говорить о чувствах и переживаниях, понимать настроения других людей – вот с этим будет сложно справиться и ему, и мне. А чтение помогает развивать именно эти компетенции.