На сайте Межсоборного присутствия я с удивлением обнаружил проект документа «Позиция Русской Православной Церкви по ювенальной юстиции».
Честно говоря, никак не ожидал, что именно эта тема достойна соборного церковного отклика.
Юрий Белановский
Я понимаю, что «ювенальная юстиция» давно стала наиболее острым и полемическим вопросом для некоторой части православной общественности, но не ожидал, что эта часть общественности столь значима, и что этот вопрос будет достоин столь высокого церковного рассмотрения.
Я думаю, слабость предложенного документа — в терминологической размытости. В законодательстве некоторых стран понятие «ювенальная юстиция» ясно определено. В нашей стране — пока нет.
По большому счету, любой серьезный текст о ювенальной юстиции должен начинаться пространным конкретным объяснением того, что понимают под этим понятием авторы текста.
Проблема в том, что смысловое наполнение «ювенальной юстиции» в России лежит в очень большом диапазоне, начиная от правовых процедур, направленных на обеспечение безопасности жизни детей и обеспечение их прав, продолжая социальными технологиями по помощи семье и детям и по реабилитации детей и заканчивая чиновничьим произволом.
Определение «ювенальной юстиции», приведенное в сноске к документу, представляется слишком общим и никак не отражающим профессиональную позицию авторов. Остается неясным, какой конкретный повод, какой законопроект или какой закон вызывает недоумение.
Может сложиться впечатление, что авторы откликаются на некое общее, народное, усредненное представление о «ювенальной юстиции», стараясь полемизировать не в профессиональном, социальном и юридическом поле, а в публицистическом. Вполне возможно такое прочтение документа: мол, есть некое народное понимание «ювенальной юстиции» вообще, мы стараемся на него откликнуться…
Но, согласитесь, нельзя же откликнуться на тему медицины вообще, на тему образования вообще. Как правило, отклик идет на конкретные проекты или законы, регламентирующие образование: к примеру, о количестве бюджетных мест в ВУЗах или о ЕГЭ. Я думаю, что для церковного документа о «ювенальной юстиции» такого уровня необходима конкретизация предмета обсуждения.
Может, это сугубо индивидуальное восприятие, но мне представляется, что проект документа носит явно полемический характер. Он противостоит некой «западной модели», внедрение которой принесет вред России. Как-то странно получается, что основные положительные смыслы и принципы работы с детьми и семьей приписываются православному взгляду, а отрицательные – «ювенальной юстиции».
Фото: sayan05, photosight.ru
Но если обратиться к профессиональным публикациям сторонников «ювенальной юстиции», то мы увидим, что в них можно найти все то, что в проекте соборного документа имеет знак «+». Это темы о примате ценности семьи, о неразлучении детей и родителей, о противостоянии насилию, разврату и т.д. Достаточно обратиться к известному интервью А. Кучерены и О. Зыкова, которое, видимо авторами текста, просто проигнорировано.
При этом все, что в документе имеет знак «-», достаточно давно критикуется специалистами — сторонниками ювенальной юстиции. То есть, важно понимать, что вполне позитивный взгляд на проблему присутствует и в среде специалистов – юристов, правозащитников и социальных работников, что в документе никак не отражено, и может сложиться ошибочное впечатление, что только православное сообщество ратует «за» нечто хорошее и «против» чего-то плохого.
В обсуждаемом проекте документа сильно смущает отсутствие конкретики в адрес критикуемых понятий и явлений. Прекрасный пример полемики на церковные темы показывают главные спикеры РПЦ, к примеру, о. Всеволод Чаплин и Владимир Легойда.
На какие-либо упреки в адрес Церкви или священноначалия они справедливо задают вопросы: «где?», «когда?», «кто?», «почему считаете, что это имеет отношение к делу?», «можете доказать?». То есть, спикеры справедливо требуют от оппонентов адекватно и конкретно говорить о Православии.
Однако, обсуждаемый документ, говоря о ювенальной юстиции, исходит из иных позиций. Авторы документа почему-то не имеют возможности ответить на упомянутые выше вопросы. Мне этот текст напомнил тексты простеньких антицерковных брошюр, изобилующих общими фразами: в некоторых странах, некоторые христиане, известный ученый и т.д.
Вот пример. В проекте написано: «Современная западная система ювенальной юстиции в целом основана на абсолютизации приоритета прав ребенка по отношению к правам родителей…» Встают вопросы. Что такое «современная западная система»? Где можно о ней узнать? Хочется узнать не о системе во Франции или в Германии, а именно о современной западной системе в целом.
В каких документах «Запада» зафиксирована эта «абсолютизация»? как это сделано? насколько эти документы значимы для российских специалистов, занимающихся детьми? К примеру, если кто-то скажет: «современные христиане запада признают примат Папы Римского», православные справедливо возмутятся и уточнят, что не все христиане Запада таковы.
Честно скажу, меня удивил абзац о православной пастырской традиции, в которой накоплен огромный потенциал помощи неблагополучным семьям. Безусловно, опыт и потенциал накоплены, но надо понимать, что они сами по себе ни о чем не говорят, хотя достойны внимания и изучения.
Известно, что для систематизации опыта, разработки социальной технологии и, собственно, ее внедрения нужно больше сил и профессионализма, чем для того, чтоб сам опыт (потенциал) заиметь.
Встает вопрос, у кого и где есть такие возможности, чтобы потенциал или опыт православных превратить в достаточно масштабную и тиражируемую социальную технологию помощи детям и семьям, оказавшимся в трудной жизненной ситуации? Думаю, что на сегодняшний день таких возможностей нет.
Напоследок, с сожалением скажу, что со времени написания статьи «Православие и ювенальная юстиция. Точки над i» мало что изменилось, а значит, не изменился и главный вопрос статьи: что же конкретно положительного и деятельного по обсуждаемой теме могут предложить православные?
Читайте также:
Проект документа «Позиция Русской Православной Церкви по ювенальной юстиции»
Павел Астахов: Нельзя противопоставлять интересы и права детей интересам семьи
Елена Мизулина поддержала церковный документ по ювенальной юстиции