– Сейчас все подводят итоги года, выбирают слова года, выражения. А вы что-то для себя отметили в этом году?
Григорий Солганик
– Я «селфи» запомнил, очень часто это слово сейчас используется. И еще отметил выражение расставить точки над «ё», но это уже в отрицательном смысле. Вы знаете, у этого выражения миллионы словоупотреблений в интернете. Но это же бессмыслица!
Дело в том, что каноническая форма фразеологизма – «Ставить точки над «i». Но это было понятно носителям языка до тех пор, пока эта буква (и десятиричное) существовала в русском алфавите. Но потом, когда она исчезла, то сама фактура пословицы стала вызывать недоумение у не очень образованных носителей языка: почему точки над «i»?
Но там смысл был. Дело в том, что при скорописи сначала точки над «i» не ставили. А когда фраза заканчивалась, расставляли. И пословица имела вполне определенный смысл.
Но потом появилось новое выражение: «расставить точки над «ё». Почему? Потому что только над этой буквой возможно ставить точки. Но смысла эта новая пословица, которая, может быть, более патриотична, не имеет. Почему надо ставить точки над «ё» и воспринимать это иносказательно, непонятно.
И хотя в интернете рекомендуют эту пословицу как уже установившуюся, на самом деле, я бы не рекомендовал. Ни один солидный словарь не включает это выражение в свой состав.
– Кстати, раз уж мы заговорили о букве «ё». Почему за нее то и дело идет какая-то борьба, как будто это самая важная проблема?
– Вы знаете, это дело моды. Есть люди, их называют ёфикаторами, которые буквально бьются за эту букву, книги о ней выпускают. Но обсуждать все это серьезно – толочь воду в ступе. Ничего существенного здесь нет. У нас полно других проблем: орфографическая грамотность, стилистическая грамотность. Буква «ё» – это какая-то частность, мелочь.
– А что у нас, кстати, со стилистической грамотностью? С чем проблемы?
– С чем проблемы? С чувством слова. Люди очень часто стали употреблять слова, не учитывая их значения. Для меня один из самых ярких примеров – это пара «достаточно-довольно». Вместо «довольно» стали употреблять наречие «достаточно».
Например, какой-нибудь чиновник может сказать: «У нас достаточно много летальных исходов». При чем здесь «достаточно», скажите? Для чего достаточно? Причем интересно, что слово «достаточно» именно в таком контексте употребляют даже образованные люди.
И вот такая подмена одного другим – это сейчас очень часто встречается.
Или вот еще распространенная ошибка. Почему-то стали разделять предлог и слово, которое управляет. Это очень плохо в стилистическом плане. Сейчас приведу примеры: «Впервые за более чем 50 лет», «Написал музыку к примерно 20 фильмам». А здесь же очень просто! Не надо разделять: «Написал музыку примерно к 70 фильмам». Это даже и произнести удобнее.
Я вообще сначала удивился, когда это увидел, а потом понял, что это массовое явление.
– Некоторые ваши коллеги считают, что главная проблема сейчас связана именно с неразличением стилей, люди не умеют переключать регистры: не знают, где и как общаться, какой стиль выбрать. Вы с этим согласны?
– Ой, ну это высшая математика! И до нее хватает проблем. А неразличение регистров – это, конечно, плохо, но это, как говорится, для продвинутых пользователей.
– А есть сейчас ошибки, которые вас особенно раздражают? Что бы вы внесли в hate list, если иностранными словами говорить?
– Вы знаете, мне больше всего не нравится мудрствование лукавое. У меня есть одна знакомая, которая страшно любит кичиться иноязычными словами. Вот вы знаете, например, что такое инсайт?
– Ну да, конечно. Это какая-то внутренняя информация, не всем известная.
– Нет-нет, не инсайД,а инсайТ. Это озарение, прозрение, внезапная догадка. И вот такого рода словечками некоторые бравируют. Это меня больше всего раздражает, когда люди стараются говорить красиво.
– И все? А где же «вклЮчит», «звОнит» и все остальное из этого джентльменского набора ошибок?
– Ой, нет. Я к этому уже привык. У меня уже профессиональное выработалось к этому отношение, иммунитет. Тем более что словари уже допускают вариант «вклЮчит».
– А еще в некоторых словарях отмечается как допустимое выражение «дорогие цены». Вы к этому как относитесь?
– Резко отрицательно. Цены могут быть высокими, низкими. Но дорогими или дешевыми никогда. Это грубая ошибка. Что касается «вклЮчит», то этот вариант попал в Большой орфоэпический словарь под редакцией Л.Л.Касаткина и Р.Ф.Касаткиной. Это специалисты высокого класса, которым можно доверять.
– Почему же тогда это так возмущает людей?
– Потому что люди традиционны, косно-традиционны. И любое новшество, любое изменение их возмущает.
Я помню, как возмущались словом «саммит», когда оно только появилось. Говорили, что есть же русское выражение «встреча в верхах». А тут «саммит» какой-то. А оно спокойно вошло в словарь политический, международный.
– Кстати, если говорить о языке журналистов, о языке медиа, за которым вы следите. Как он в последние годы изменился? Что бы вы отметили?
– Во-первых, стало меньше пафоса. Это главное. Язык как бы опустился с высот на землю. И он ориентируется на разговорную речь, часто на просторечия, на нейтральную речь, но только не на высокую. Произошло перераспределение стилей.
– Это если сравнивать с советским периодом все-таки. Но сейчас язык журналистов все чаще используется как оружие, пропагандистское оружие.
– А так быть не должно! Язык СМИ – это не только средоточие литературного языка, но и средоточие этических норм. Этот язык должен быть безукоризненным в плане воздействия. Он не должен влиять негативно на аудиторию, вызывать агрессию.
Вообще очень важно сказать, что сейчас здоровье русского языка определяют именно средства массовой информации. Язык медиа выдвинулся в центр языковой ситуации, в отличие от прежнего периода, когда действовала классическая литература. А сейчас, как это ни прискорбно говорить, роль литературы художественной, особенно классической, свелась фактически к нулю. То есть она уже отработала, она сохраняет себя в тех литературных нормах, которые существуют.
Но она не действует, не воздействует на появление новых средств выражения. А новые средства связаны прежде всего с языком СМИ. Вот кто творец современных норм – журналист. Я своим студентам говорю: «Вы творцы, а это налагает большую ответственность». Но эту ответственность еще надо воспитывать…
– Вы согласны с теми, кто говорит, что журналисты сейчас сплошь неграмотные?
– Очень много сейчас ошибок, этого нельзя отрицать. Орфографических, пунктуационных, стилистических. Они просто превышают критическую массу. Причем я говорю не только о радио и телевидении, где прямой эфир. В газетах, по-моему, ликвидировали корректорские отделы, такое ощущение. Экономят.
А еще я иногда по ТВ смотрю сериалы – детективные, про милицию. Какое же это убожество! Я сначала ужаснулся, а потом стал специально смотреть и выписывать оттуда выражения. Например, я заметил, что в ответ на приветствие, на слово «Здравствуй!» герои часто говорят: «И тебе не хворать!»
Это что за формулировка? Мы разве так говорим в жизни? Это абсолютно искусственная ситуация, выдуманная. Вообще в этих сериалах много штампов: и сюжетных, и языковых. Все диалоги одинаковые.
– Если ошибки журналистов превышают критическую массу, так может, наказывать за них? Штрафы какие-то ввести. Вы знаете, многие борцы за чистоту языка об этом мечтают.
– Ну нет. Я человек мирный, поэтому наказывать не склонен. Ругать надо – это да. Кстати, интерес-то к этому в редакциях есть. Я сейчас консультирую журналистов, мне звонят каждый день с разными вопросами. Иногда интересными, иногда трудными, иногда, конечно, пустыми. Но вопросы возникают.
– А что бы вы посоветовали СМИ, которое хочет как-то грамотность поправить?
– Обзавестись словарями. И при всех затруднениях к ним обращаться. Хотя здесь общих рецептов быть не может, но это главное. Главное! В каждой редакции должен быть один или несколько (лучше несколько) словарей: толковый, орфографический, орфоэпический и так далее.
Я помню, как при Радиокомитете работали Константин Иакинфович Былинский и Дитмар Эльяшевич Розенталь, они консультировали всех известных дикторов. И один из них на юбилее Розенталя благодарил его за то, что разрешил произносить «дождь» – не «дощщь», а «дождь».
– Сейчас, правда, некоторые как раз хотят вернуть эту старомосковскую норму и специально говорят «дощщь».
– Да, это как раз неплохо. Мне недавно попались на глаза стихи Цветаевой, и у нее там рифма «Несколько рощ – дощщь», она как раз подтверждает, что это произношение было действительно таким.
– Вы не планируете издавать снова словарь «Язык газет, радио и телевидения»? Дополненную версию.
– Нет, я сейчас прекратил над ним работу, хотя материал собирал. Вообще у меня была идея сделать стилистический словарь русского языка. Но это колоссальная, масштабная идея. Многотомный словарь должен быть, который будет показывать, в отличие от толковых словарей, не только значения, окраску стилистическую, но и сочетаемость. Потому что это очень трудно. Не всегда знаешь, можно с этим словом употребить то или иное слово.
Есть такой словарь у немцев «Дуден» – свод правил грамматики. Нам нужно что-то такого же типа. Но собрать такой словарь – это целый коллектив нужен.
– И последний вопрос, который мы традиционно задаем всем в этой рубрике. Какими словами вы бы успокоили тех, кто думает, что язык болен и даже при смерти?
– Вы знаете, я случайно наткнулся, когда думал о сегодняшней беседе с вами, на слова Бориса Стругацкого. Он блестяще ответил тем, кто хоронит русский язык. С русским языком может произойти все, что угодно: перестройка, преображение, превращение, – но только не вымирание. Он слишком велик, могуч, гибок, динамичен и непредсказуем, чтобы взять и вдруг исчезнуть. Разве что – вместе с нами. Я готов подписаться под этими словами.
Русский язык развивается. Он просто сейчас переживает один из периодов развития.