«Спасибо, вы правы, я дурочка»
Елена А, журналистка, сотрудница благотворительного фонда
Я пришла работать в новостное агентство как стажер, мне было 19 лет. Начальник считал, что взращивать специалиста нужно через всякие подначки, издевки и шуточки. Все время демонстрировал, что я ничего не знаю и пишу глупости, а он мне подсвечивает, в чем моя ошибка. Я должна быть ему благодарна за то, что он возится со мной, старается научить: «Спасибо, вы правы, я дурочка». Только в этом случае возникал хоть какой-то диалог. Правки выглядели так: «Это что за фигня?» — и куча вопросительных знаков. Или: «Ну и клюква» — и куча скобочек.
На втором моем месте работы начальник вел себя точно так же. Мне нужно было переводить с английского новости, перестраивать и выкладывать их на сайт. Там была система ревью, когда текст проглядывал тот, кто помладше и пониже в должности. Этот человек тоже не стеснялся в выражениях и говорил: «Автопереводчиком не думала воспользоваться?» Вместо того, чтобы исправлять ошибки и профессионально расти, мне хотелось лишь поскорее от него отделаться.
Сейчас я работаю в благотворительном фонде, где токсичность имеет более сложный характер. Формально отношения хорошие, никто никого не унижает, все деликатны и милы, но все время дают понять, что ждут от тебя большего. При этом работаю я достаточно много, иногда сверх договоренностей, проявляю инициативу. Но все время есть ощущение, что чего-то недодала. Но чего? Этого никто не озвучивает.
Например, я делаю рассылку, но нет никаких критериев того, что значит правильное письмо. И всякий раз, когда я пишу его, я думаю не о том, насколько оно полезно и содержательно для читателя, а только понравится ли оно начальнице. Фидбэк от нее непредсказуем: от «Ах, это прекрасно» до «Никуда не годится, мне пришлось все переделывать». Но почему в одном случае хорошо, а в другом плохо? Ноль конструктивной критики, только эмоции.
«Еще раз продашь мою рекламу – и я тебя урою»
Агнесса П., агент по рекламе
Я работала в рекламном отделе одной успешной бизнес-газеты, и в дополнение к ней наш издательский дом запускал журнал, куда мы перешли с моим начальником. Предполагалось, что у обоих изданий «общий котел» и мы будем продавать рекламу для обоих.
В газете у каждого менеджера была своя территория. Я продаю рекламу автомобилей, ты — банки, кто-то бытовую технику, а кто-то товары класса люкс. Наши интересы не пересекались, каждый имел процент с продаж, и никто никому волосы не выдергивал. Но в журнале сферы оказались не распределены. По умолчанию предполагалось, что сотрудники, продающие рекламу для газеты, будут работать и для журнала, но в его выходных данных были указаны лишь два телефона — мой и моего начальника.
Начались звонки. Мне то и дело приходилось говорить: «Здравствуйте, сотрудника, который занимается вашим направлением, сейчас нет на месте, оставьте, пожалуйста, контакты». Некоторые клиенты все равно хотели узнать расценки, спрашивали про скидки, и я поневоле вовлекалась в переговоры. Одна моя коллега, назовем ее Маша, не могла мне этого простить. Она говорила, что я перехватываю у нее клиентов, хотя часто ее просто не было на месте. Рабочий день начинался в 8.30, она оставляла на стуле шарф или плащ, чтобы обозначить свое присутствие, а сама уходила пить кофе или убегала по делам в другой отдел. Что мне было делать? Ни один звонок не должен остаться без ответа.
Конфликт нарастал не только между мной и Машей. Другие сотрудники рекламного отдела тоже не могли разделить полномочия и друг другу только что клеем стулья не мазали. Делали гадости, прятали гарантийные письма, доходило до смешного. Одна коллега говорит другой: «Не могла бы ты составить такой-то контракт?» Проходит неделя — контракта нет.
— Где контракт? Я же еще когда про него говорила!
— Ты спрашивала, не могла бы я его составить. Так вот, я не могла.
Однажды на работе объявили незапланированное собрание. И там мне Маша сказала: «Если ты еще раз подашь мою рекламу, я тебя урою». У меня после этого дрожали руки, я пошла к генеральному, а он такой: «Девочки, ну что за пионерский лагерь? Разберитесь как-нибудь между собой.»
На самом деле, я уверена, что изначально во всем был виноват именно этот руководитель и его скверный менеджмент. Ходили слухи, что это было сделано чуть ли нарочно — не все хотели, чтобы создавался журнал. Так или иначе, вскоре он прекратил свое существование.
«Что не так? — Да неважно, все нормально»
Дарья Р., управление кадрами
Я уже 20 лет работаю в одной и той же компании, пришла сразу после института и побывала на многих должностях, а после второго декрета поняла, что гораздо больше меня интересуют не финансы, которыми я до сих пор занималась, а люди. Год я руководила своим отделом и одновременно была стажером в HR, а в конечном счете перешла туда целиком, причем сразу на приличную позицию. Говорят, сейчас на рынке огромный кадровый голод, поэтому мне удалось сохранить зарплату и иметь перспективы дальнейшего повышения. Знаний у меня было совсем мало, но драйв и амбиции огромные. Мой главный плюс состоял в том, что я очень хорошо знаю, как работает наша компания. Оставалось как можно быстрее обучиться новой профессии и начинать строить карьеру. Мой тимлид меня поначалу в этом поддерживала, и именно с ней у меня сейчас скрытый конфликт. Возможно, она рассчитывала, что я стану расти быстрее, связывала со мной какие-то надежды собственного карьерного роста, смены позиции.
На деле все оказалось сложнее, чем я думала. Инструменты работы совершенно другие, все непривычно, а мой тимлид дико раздражается, что я многого не умею. Но ведь с самого начала было известно, что я начинающая, еще и полугода не прошло! Она — отличный специалист, настоящий гуру в своей области, и мне бы хотелось у нее поучиться. Но учить она меня не хочет и своих претензий никогда не формулирует. «Что не так, где я лажанулась? — Да неважно, все нормально».
При этом она пытается меня контролировать в элементарных вещах, например, требует показать ей драфт письма. Я что, писем составлять не умею? Переставит два слова местами, скажет: «Это никуда не годится» — и сидит потом с таким кислым видом, что к ней и не подойдешь. У нас опен-спейс, и я это выражение лица прямо спиной чувствую. Бывает, напишу ей какой-то структурное предложение, по пунктам, все четко, а она даже не просматривает сообщение. Зато потом начинает орать, что из-за меня сроки горят.
Сколько раз я пыталась поговорить с ней откровенно, она все время твердит: «У тебя нет базы». Но она специально брала человека без базы, чтобы вырастить из него специалиста, а теперь угрожает чуть ли не понизить зарплату. Недавно, по ее словам, один из руководителей сказал про меня на семинаре, что, дескать, я не кадровик, и неизвестно, когда им стану. Я спросила у этого человека напрямую, чем вызвано его недовольство. Он страшно удивился, сказал, что ничего подобного не говорил, и наоборот, уважает меня за то, что я не побоялась осваивать новую профессию с нуля.
Иногда мне и впрямь кажется, что я ничего не умею, и в этом состоянии люди меня просто не узнают. Говорят: «Верните нам прежнюю Дашу!» Я начинаю думать о том, чтобы уволиться, хотя по-прежнему люблю свою компанию, да к тому же одна ращу двоих детей, и квартира в ипотеке. Пока что решила так: продержусь год, всему научусь, а потом перейду в другую компанию, тоже на должность HR.
«Для меня все закончилось нервным срывом»
Любовь Г., пиар
Наш клиент был крупным провайдером услуг, и все контакты обычно шли через меня. Мы составляли релизы, писали планы работ, тексты на сайт, и всегда нами был доволен и начальник, и его заместитель. Но потом в компанию пришла новая руководительница пиар-отдела, которая невзлюбила меня с первого взгляда, хоть я этого сразу и не поняла.
В одну минуту все изменилось. Присылаю текст, а мне в ответ: «Что за бред? Перепишите!» Присылаю план: «Так не составляют планы, вот вам образец, переделайте». На совещаниях она со мной не разговаривала и старалась отводить глаза.
В таких случаях никогда не понятно до конца, то ли это личная неприязнь, то ли ты и впрямь плохо работаешь.
Однажды я написала текст и попросила начальника отправить его от своего имени. Тут же моя ненавистница оказалась нежной и шелковой: «Все отлично, спасибо, прекрасная работа!»
Как-то раз мы организовывали для клиента крупное мероприятие. Это уже не первое такое событие, у нас был испытанный подрядчик, не самый дорогой, но и не самый дешевый на этом рынке. Мы сказали, что хотели бы работать с ним, поскольку он хорошо проявлял себя в кризисных ситуациях. Но нам велели устроить тендер, на котором выбрали того единственного участника, который оказался дешевле. Впоследствии он подложил нам множество свиней, а клиенты во всем обвинили нас.
Тут, конечно, дело было не только в начальнице, невзлюбившей меня лично, но и во всем новом пиар-руководстве компании, с которым контакт, увы, не сложился. При этом другие отделы, в том числе отдел стратегических кризисных коммуникаций, по-прежнему хотел видеть партнерами только нас. Мы удержались в седле, но для меня все закончилось нервным срывом.
«Шеф-повар может в официанта и тарелкой запустить»
Станислава К., бармен
В основном у нас администраторы понимают, что такое нормальное, вежливое обращение, но один позволяет себе токсичные шутки и неприятные комментарии: «О, понятно, раз посуда гремит на весь зал — значит, стол обслуживает такой-то». Когда мне на кассе бара требуется помощь, в ответ я слышу: «Ну, ясное дело, без меня ничего сделать не можем». Постепенно я научилась отвечать ему той же пассивной агрессией: «Без тебя не можем, но ведь это твоя работа, нет? Как только научимся справляться сами, можешь увольняться».
Сфера общепита в целом довольно токсичная, а самые конфликтные люди — повара. У нас был шеф, который мог в официанта и тарелкой запустить, если в момент запарки тот пробивал какое-то сложное блюдо. Как будто официант виноват — это же гость выбрал! Однажды к нам пришла 17-летняя девочка без опыта, это была ее первая работа и первая смена. Она случайно пробила блюдо из стоп-листа. Вместо того, чтобы спокойно объяснить человеку, в чем он ошибся, на него орут: «Готовь это сама!» В таких ситуациях очень важна поддержка коллектива, но наш администратор любит еще сверху накинуть: «А чего ты хотела? Сама виновата».
Многие не выдерживают, тем более что обычно это студенты, которым пятичасовой рабочий день позволяет совместить работу с учебой и заработать небольшую денежку. Никаких высоких целей у них нет, поэтому текучка большая. Но лично я работаю уже полгода, считаюсь рекордсменом и, возможно, буду дальше расти в этой сфере.
Мне нравится быстро и красиво обслуживать гостей, я легко нахожу общий язык с персоналом, хотя бывают моменты, когда выматываешься и психологически, и физически. Иногда я готовлю больше тысячи напитков за день, а однажды за 13-часовую смену меня отпустили на перерыв всего один раз, хотя по внутреннему распорядку их должно было быть 4.
Пару раз были мысли уволиться, но выручает то, что я открытый и общительный человек, поэтому у меня хорошие отношения в том числе с управляющей, которой многие побаиваются. В конфликтных ситуациях официанты часто приходят ко мне. Когда иначе помочь не получается, я рассказываю управляющей, что у нас творится. Это тот редкий случай, когда руководитель с пониманием относится к жалобам младшего персонала, а не выгораживает старших. Иногда достаточно припугнуть: «Мне что, идти к Татьяне Владимировне?» При этом нельзя сказать, что я ее любимчик. Если накосячу, то первая получу от нее втык.
«Твоя женская роль — гармонизировать конфликты в коллективе»
Ольга М., юрист, уголовное производство
На втором курсе юридического я пришла стажироваться в следственный отдел, где оказалась единственной девушкой. Меня распределили к следователю — назовем его № 1 — который не объявлялся два дня, и я перешла к следователю №2. Следователь № 1 в первый месяц словно не видел меня, а потом вдруг резко заметил и стал выхватывать для каких-то своих поручений. Так маленький мальчик смотрит на игрушку, которая ему не нужна, но стоит кому-то другому ее взять, как он немедленно проявляет к ней интерес.
Начались мелкие гадости и провокации.
Следователь №1 мог зайти в кабинет, переворошить бумаги на столе, выдохнуть мне в лицо дым от электронной сигареты, а на вопрос «зачем?» засмеяться и убежать.
Вроде и мелочь, но всем вокруг было неудобно. Замечаний, правда, никто не делал, ведь он был блестящим специалистом и на хорошем счету у руководства.
Мой же непосредственный начальник, следователь №2, как бы не обращал внимания на то, что у него фактически из-под носа уводят стажера, предпочитал делать всю работу сам, лишь бы не вступать в конфликт. Честно говоря, все старались так или иначе избегать следователя № 1, ведь он пакостил не только мне. Но основной мишенью все же была я. Пришлось довольно прямо объяснить ему, что у меня много работы и мне не нравятся его выходки. Он обозлился, что я могу за себя постоять, стал кричать, что он здесь главный, а я никто и звать меня никак.
Другие сотрудники начали намекать, что я этому человеку небезразлична. Такие намеки мне были совсем не по душе, ведь я пришла работать, а не жениха искать. Зато следователь № 1 был не против намеков на флирт, хотя и развернул дело таким образом, что, дескать, это я за ним бегаю. Он заводил разговоры про то, что мне надо расслабиться, никаких особых успехов от меня никто не ждет, ведь все равно я рано или поздно уйду в декрет.
За полтора года меня несколько раз довели до слез, появились нервные тики, я не могла заставить себя вставать по утрам. Мало того, что работа тяжелая, да еще тебя каждый день достают. Подумывала уволиться, но что, если на другой работе будет то же самое? Я терпела, пыталась ужиться со следователем №1, вела с ним долгие беседы, на которые иногда приходилось тратить по полдня, и постепенно поняла, что у этого человека большие проблемы в личной жизни плюс огромное недовольство собой. Это отчасти объясняло, но никак не оправдывало его поведение. Ты не имеешь права отыгрываться на других.
Однажды я не вытерпела, пошла к высшему руководству и услышала от них то, что нередко слышат женщины на службе: «В этом и состоит твоя женская роль — гармонизировать конфликты в коллективе. Ты же других парней усмирила, справишься и с этим». Но, когда с его стороны начались истерики «Я сделаю так, чтобы ты тут не работала», начальство напряглось и, видимо, вызвало человека на ковер. Еще месяц он, как обиженный ребенок, бегал по кабинетам и сообщал, что, дескать, у нас завелась крыса. Его никто его не поддержал.
Я собиралась специализироваться по уголовному производству, поэтому мне некуда было деться с этой подводной лодки, требовалась практика. В общей сложности я отработала 4 года. Потом бывшие коллеги рассказали мне, что, когда я уволилась, он заперся у себя в кабинете и почти месяц ни с кем не контактировал. Ну а я решила взять тайм-аут на год, а потом решить, возвращаться ли мне на эту работу.
«Подставляет коллегу, но помогает детскому дому»
Сергей С., финансовое управление
У меня счастливое свойство — я предпочитаю не фиксироваться на плохом. Но какие-то ситуации сильно удивляют. Я руководил финансами в одном производственном холдинге, часто ездил на переговоры в Стамбул с директором по закупкам. У нас были нормальные рабочие отношения, мы заранее расписывали роли на переговорах всегда действовали согласованно.
И вот однажды сидим с ним в кабинете у генерального директора, и вдруг он совершенно прямо и недвусмысленно проколы своего управления начинает переваливать на меня. Я был очень изумлен и раздосадован, хотя понимал, что покажу цифры и отобьюсь. Возможно, с этим человеком и раньше были какие-то неприятные ситуации, которых я просто не замечал.
Спустя день-два нам в компании задержали зарплату, и этот директор по закупкам стал сильно переживать, потому что из своих денег он ежемесячно оказывал помощь детскому дому и нервничал, что не сможет выполнить свои обязательства. Меня поразило, насколько все-таки сложен и многогранен человек: один и тот же сотрудник запросто подставляет коллегу — и при этом творит реальные дела милосердия.
Что делать, если шпыняют на работе? 7 cоветов конфликтолога
Елена Федоренко, конфликтолог, психолог, доцент РАНХиГС
Установите предел терпения
Если вы пришли на работу, где в какой-то мере стали объектом насмешек и троллинга, но это место вам важно, то для начала можно и отшутиться, и самому посмеяться над собой. Но в дальнейшем нужно отстраивать свои границы, иначе шпыняние войдет у коллег в привычку, ситуация станет травматичной, а менять ее будет поздно.
Любая травля, любой буллинг успешны там, где человек принимает его близко к сердцу.
Надо помнить, что издевки многое говорят о человеке, от которого они исходят, и ничего не говорят о вас. Поэтому, во-первых, не давайте оппонентам пищу для эмоций, а во-вторых, заявляйте серьезно и прямо, что такое поведение вас не устраивает. Если вас не слышат и продолжают преследовать, то надо уходить. Существовать в ситуации психологического насилия невозможно, и уж точно это неплодотворно для работы.
Не миритесь с фамильярностью, если она вам неприятна
Недавно ко мне приходила на консультацию женщина со следующей проблемой. Их рабочий коллектив состоял из людей старшего поколения, которые обращались друг к другу по имени отчеству и на «вы». Новый директор решил создавать молодую, динамичную компанию, сменил команду и ввел правило: никаких отчеств и только на «ты». Моя клиентка была ценным специалистом, она осталась в компании, но ее коробило, что молодые сотрудники, к тому же допускающие по десять ошибок в одном письме, обращаются к ней как к ровеснице. В итоге она попросила называть ее по имени-отчеству и на «вы», потому что так ей привычнее. Эта просьба встретила абсолютное понимание, тем более, что молодым сотрудникам, как выяснилось, тоже было некомфортно называть старшего на «ты». В итоге общение стало более простым и непринужденным, а корпоративные правила не пострадали.
Вас просят о помощи – просите помочь в ответ
Часто жалуются, что коллега попросил помочь, а потом свалил на вас свою работу, и это стало нормой. Но вы же не стул, на который можно свалить ворох одежды. Не допускайте объектно-субъектных отношений, это снова вопрос установки границ. Обязательно попросите сотрудника об ответной услуге, и если он уклоняется и отказывает, то и вы ему больше не помогайте.
Не ведитесь на мнение одного человека
Каждого человека, в том числе и начальника, кто-то обижал, преследовал, недостаточно ценил. Триггер может быть любым, человек и сам себе не может объяснить, что с вами не так.
Но это ни в коем случае не должно влиять на вашу самооценку. Мнения одного человека здесь точно недостаточно. У вас есть ваша референтная группа – коллеги, эксперты, другие руководители – спросите их мнения о качестве вашей работы. В стрессовой ситуации человек подчас сам бросается навстречу ошейнику, на котором крупными буквами написано: «Я плохой, я во всем виноват». Не ведитесь на такое обесценивание.
Просите критерии оценки работы
Верный признак обесценивания – когда тебе не сообщают критериев оценки твоей работы. Что бы ты ни делал, все не так, а что конкретно нужно исправить, не говорят. Иногда и сам руководитель не знает, чего хочет, но нередко это связано с особым отношением к вам, со стремлением затруднить вам работу, не дать проявиться и профессионально расти.
Случается, что критерии размыты по объективным причинам: например, хочется сделать все свежо и по-новому, а как – не очень понятно. Но в таких случаях начальник честно говорит своим подчиненным: «Я не очень доволен результатами, но пока не вижу, как их можно исправить. Давайте подумаем вместе». Тогда это не манипуляция, а мозговой штурм, совместный творческий процесс.
Не пытайтесь соперничать «кто главнее»
Бывает, что производственный конфликт перерастает в межличностный, и деловой кейс становится полигоном для схватки за ресурсы, влияние и авторитет.
Я бы сказала так: производственные разногласия не всегда перерастают в межличностные конфликты, но вот межличностные конфликты сплошь и рядом маскируются под производственные, если разворачиваются на поле профессиональной деятельности.
Однажды мы с моим коллегой-профессором вместе летели в командировку. Места у нас находились рядом, и на борту мы продолжали спорить про наши рабочие дела. Вдруг коллега говорит, видимо, исчерпав аргументы: «И вообще, я старше и опытнее». В этой точке производственный конфликт перерастает в личностный. Тут нужно выдохнуть и сделать паузу. Я сказала: «Конечно, вы старше и опытнее, странно было бы с этим спорить. Поэтому давайте вернемся к этому разговору позже, если появится дополнительная информация».
Конфликт имеет тенденцию течь, и в процессе само его содержание меняется. Начали с производственной задачи, а дальше перешли на статусы, кто главнее и чье слово важнее. Так конфликт переходит на другой уровень, когда люди не союзники в решении проблемы, а соперники. Важно зафиксировать момент, когда это происходит, и взять паузу, отложить спор на потом.
Стремитесь к ситуации «выигрыш-выигрыш»
Конфликт – это всегда трехслойный пирог, который включает в себя действия, основания и переживания. Мы по-разному смотрим на то, как нужно действовать, переживаем из-за того, что с нами не согласны, но под этим всегда есть основания, которые нужно постараться понять. Тогда возможен компромисс, при котором выиграют обе стороны конфликта.
На предприятии начинается престижный проект, под него выделены большие ресурсы. Генеральный директор собирается поручить его опытному специалисту, для которого новое поручение означает очередной шаг в карьере и существенную прибавку к зарплате. Он вызывает к себе подчиненного, чтобы сообщить ему эту важную новость, а тот уже и сам направляется в кабинет к руководителю с сообщением, что на сей раз он точно собирается в отпуск, где не был два года, поскольку генеральный директор несколько раз просил его отложить, обещая в следующий раз выдать по первому требованию (о чем, конечно, забыл).
Намечался конфликт. Директор мог начать давить: «Вы не имеете права бросать предприятие в такой ответственный момент». Подчиненный разозлился бы: «Это мой законный отпуск, у нас не крепостное право». В итоге один пишет заявление об уходе, другой теряет ценного сотрудника. Общий проигрыш.
Чтобы этого не случилось, важно увидеть основания оппонента. Подчиненный понимает, что для предприятия этот проект жизненно необходим. Руководитель понимает, что еще один отказ от уже запланированного отпуска чреват для его сотрудника переутомлением и семейными проблемами.
Директор спрашивает себя: что важнее? Чтобы проект все-таки был запущен – или чтобы его подчиненный в это время находился офисе? Сотрудник спрашивает себя – обязательно ли ему на все 100% отключиться от работы, или он сможет несколько раз выйти на связь? В результате сотрудник дал старт проекту за то время, что оставалось до отпуска, а дальнейшее его ведение поручил коллегам, которых консультировал раз в три дня. Это идеальный переговорный итог: «выигрыш-выигрыш».
Фото: freepik.com