Я несколько раз участвовал в разных передачах – телевизионных и радио, в которых ставился вопрос о воспитании детей. И в одном случае вопрос, предлагаемый к обсуждению, звучал совсем кардинально: бить или не бить, если ребёнок не слушается.
Я решил посоветоваться с папой (протоиереем Александром Ильяшенко, вырастившим 12 детей), и он мне сказал: «Имей в виду, что битье само по себе никого ничему не научило, детей нужно любить».
Помню, что и мой духовник – отец Владимир Воробьёв – неоднократно говорил и говорит, что если родитель в «процессе воспитания» теряет самообладание, позволяет себе кричать на детей, а тем более – поколачивать их, то эффект от этого будет, причём заметный не сразу. Но эффект этот окажется противоположный родительским ожиданиям.
Ребенок начнёт бояться, станет стараться избежать родительского гнева, и, не имея ни физических, ни моральных сил, противостоять авторитету взрослого, воспользуется тем, что для него доступно – начнёт обманывать.
И напротив, если воспитание детей основывается на любви, если дети эту любовь чувствуют, то нежелание огорчить любящего человека будет столь велико, что взрослому не потребуется ни кричать, ни выходить из себя.
Это основной общий принцип, без которого, мне кажется, вообще бесполезно говорить о воспитании.
Что же касается конкретных случаев непослушания, здесь всё работает в зависимости от конкретной ситуации.
Вот я сижу, говорю по мобильному телефону, а мой старший, 15-летний сын принёс мне городской телефон и говорит: «Тебя спрашивают». Понятно, что я проявлю строгость: предполагаю, что в 15 лет ребенок в состоянии понять, что если взрослый человек говорит по телефону, то не надо ему мешать, предлагая поговорить параллельно по другому телефону. Также он в состоянии ответить, что папа сейчас разговаривает по мобильному и предложить перезвонить попозже.
А вот другая ситуация, уже с малышом: ребенок сует пальцы в розетку. Понятно, что не стоит читать ему в это время нотацию, наблюдая, как его стукнет током. Достаточно дать ему по руке, и он лучше всяких слов и нотаций в этом возрасте поймет, что так делать нельзя.
Это, кстати, не относится к категории «бить». Просто в данной экстренной ситуации надо действовать быстро и четко. Как раз если для ребёнка такое поведение родителя – экстраординарное, а не привычное, он поймет, что сделал что-то, выходящее из ряда вон.
Спокойствие, только спокойствие
Как я уже сказал, принципиальный момент для родителей – сохранять внутреннее спокойствие. Это то, чему меня учили в детстве родители собственным примером и то, чего я всё-таки не умею по-настоящему достичь.
Нельзя набрасываться на ребёнка с криками: «Не смей больше так делать!», – он не услышит ничего, кроме нашей агрессии.
Любовь, как некая основа, последовательность требований, непреклонность их исполнения – основные принципы воспитания.
А ещё – уважение. Мои родители к детям всегда относились с большим уважением, с большим доверием. В многодетной семье, как правило, жить тесно, с личным физическим пространством сложно, и тем ценнее, как мне кажется, уважение к внутреннему личному пространству, к свободе.
Больше всего в детском, подростковом возрасте я ценил то доверие, которым пользовался у родителей. Я не был образцовым в своем поведении ребенком, но боясь потерять родительское доверие, предоставляемую мне внутреннюю свободу, сумел не совершить каких-то необратимых поступков.
Но заслуга в этом не моя, а духовника и родителей, которые умели не вмешиваться, оставить свободу выбора там, где это было полезно, то есть, в большинстве случаев, и сказать жесткое, определенное «нет» там, где это нужно было сделать.
Не обладая кротким характером своего отца, смирением своего духовника, будучи человеком взрывающимся, гордым и резким, я стараюсь именно распорядительно-командное свое участие в жизни детей минимизировать.
Но в этом смысле Господь меня спасает тем, что все эти мои недостатки компенсируются достоинствами моей жены, которая умеет быть мягкой, спокойной, терпеливой со всеми этими детьми: и с пятью школьниками, одним старшим дошкольником, тремя малышами, включая грудничка.
Она с каждым умеет разобраться, встретить, проводить, правильно сделать уроки, отправить помогать на кухню, сводить на занятие одного, встретить другого, быть диспетчером, воспитателем, педагогом группы продленного дня, учителем, помочь еще раз повторить, пройти заново тот материал, который они не поняли.
Но, тем не менее, я стараюсь придерживаться с детьми принципа уважения, внутренней свободы. Особенно это важно, когда ребёнок достигает подросткового и предподросткового возраста. Я вижу, как ребёнку важно, чтобы я доверял ему, считал ответственным, и он старается, как я когда-то, оправдать это доверие.
Каникулы – самое тяжёлое
Учебный год – непростое время, но самый тяжелый для многодетной семьи – период каникул. Собравшись вместе в достаточно ограниченном пространстве, дети превращаются в некую такую гранату, которая может взорваться в любой момент. Потому что энергичные личности вдруг остаются без какого-то такого жизнеопределяющего дела: без походов в школу, на музыкальные и спортивные занятия.
Так что детей, особенно если их много, нужно занимать и на каникулах, и во время учебного года. Чтобы эта детская энергия уходила с пользой и в нужном направлении.
Чтобы дети усваивали, осваивали информацию, умения, навыки, которые необходимы в данном конкретном возрасте. Чтобы потом, когда они сделают первый шаг во взрослую жизнь, окончат школу и будут получать высшее образование или выберут иной для себя путь, они имели бы самый важный багаж. Не просто эрудицию, которая неплоха, а именно умение работать, понимание, что в жизни часто главным является понятие «должен», а не «хочу».
С самого раннего возраста ребёнка нужно учить, что есть не только «я хочу», но и я «должен», и «нельзя».
Если мне маленький ребёнок требовательно говорит, например: «Хочу машинку!», объясняю, что не понимаю слова «я хочу», зато понимаю «можно, пожалуйста».
Пока ребёнок маленький, все его гукания, первые слова, то, как он захныкал и все к нему бросились – это вызывает умиление. Но одно дело таскать на руках кроху, другое – уже подросшего ребёнка – тогда ты сорвёшь себе спину.
Так что в воспитании детей важна некоторая трезвость: что позволено «гукающему» младенчику, уже не позволено ребёнку постарше, который ходит, говорит, в известных пределах за себя отвечает.
Здесь ему можно объяснять и требовать что-то. Например: «Так нельзя разговаривать, и я не буду тебя слушать, пока ты не заговоришь нормально. Выйди за дверь, когда успокоишься, тогда вернись». То есть апелляция к некому ограниченному выбору: или ты остаешься здесь и мы с тобой общаемся спокойно, или ты кричишь, но за дверью. Когда надоест, возвращайся.
Ясность и ограниченное пространство
Для детей важна ясность требований – об этом мне и папа всё время говорит. Нужно донести до ребёнка, что есть вещи, которые делать нельзя, вот это неприемлемо в нашей семье, потому что это традиция и норма жизни, это часть нашего мировосприятия. Поэтому вот это можно, а это нельзя.
Отец Владимир Воробьев не раз говорил, что ребенок так устроен, что не может жить в неком открытом пространстве, его пространство должно быть ограничено. И оно ограничивается с момента рождения – пелёнками, потом кроваткой, коляской, манежем, квартирой. Затем – двор, но только рядом с мамой, бабушкой, братьями, сестрами.
Потом он вырастает, начинает ходить в школу, его пространство ограничивается школьным, послешкольным образованием, опять-таки, домом. Такие же ограничения нужны в поведении.
Невозможно воспитывать ребенка, только взывая к его благоразумию. Например, поставить перед ним коробку конфет и сказать: «Нужно съесть только одну конфету, тогда всё будет в порядке. Если съешь много конфет, то зубы испортишь и живот заболит». Он искренне скажет: «Я знаю, что это нельзя, понял, почему это плохо». Потом мы уйдем, оставив его наедине с этим искушением, и он, в силу своей детскости, не сможет его преодолеть. В этом будем виноваты мы, а не ребёнок.
Да, нужно уважать личность ребёнка, но нельзя выстраивать одноуровневые отношения, ведь взрослый и ребёнок все-таки находятся на разных уровнях – знания, опыта. Никакой адекватный родитель не оставит ребенка во вседозволенности: у малыша заберут из рук нож, будут следить, чтобы он не выколол глаз ножницами…
Но попытки выстраивать с ребенком равные отношения в плохом смысле, мне кажется, его калечат. Они должны быть равными именно в уважении человеческого достоинства. Но они не могут быть равными между родителем и младенцем, потому что это значит, что либо предположить, что младенец может отвечать за себя так же, как взрослый, либо себя опустить до уровня младенца. Но в обоих случаях речь о неадекватном отношении к ситуации.
Братья и сёстры
В семье моих родителей взаимоотношения между детьми папа, в том числе, урегулировал, твёрдо следуя правилу – «доносчику первый кнут». Ябедничество не поощрялось. Прежде всего, он ругал того, кто ябедничает и вполне отучил нас от этого.
Еще в семье моих родителей, а теперь в моей семье мы придерживаемся принципа, что в споре старших и младших всё-таки должны уступать старшие.
Понятно, что в определенных границах. Если младший ребёнок пытается отобрать фарфоровую куклу более старшей девочки, то понятно, что красивую фарфоровую куклу нельзя давать играть маленькому ребенку. Он расколотит её.
Нельзя брать тетрадки старших. Но здесь старшим нужно соблюдать порядок, особенно в многодетной семье. Если он не на месте бросил школьную тетрадь, малыш нашёл её и порвал, то виноват старший – не уследил за своей вещью.
Подготовила Оксана Головко