Спасли бы больше людей, но деньги закончились
— В конце декабря журнал «Русский репортер» включил вас в список 100 выдающихся людей. Для вас такое признание важно?
Олег Мельников
— Нет, — решительно отвечает директор «Альтернативы» Олег Мельников. — Еще мне Африканский союз какую-то премию дал. Надо, кстати, новость написать, все забываю. Как бы вам объяснить. Я от этого стал лучше что-то делать? Нет, все так же.
— О вас узнало больше людей.
— От этого не пришло к нам больше волонтеров.
— А что для вас было бы лучшим, чем список «Русрепа», подарком к Новому году?
— Решение наших финансовых проблем.
На прошлой неделе активисты «Альтернативы» спасли из трудового и сексуального рабства шесть человек. Двое из них — нигерийские девушки 16 и 18 лет — прямо сейчас ходят по небольшому, в два кабинета, офису организации и отвечают на звонки соотечественников, которые грозятся применить магию вуду, если девушки не вернутся.
Сотрудники «Альтернативы» могли бы спасти больше людей, но деньги закончились. Сегодня, говорит Мельников, его бизнес не приносит тех средств, которые приносил еще в конце прошлого года, поэтому содержать организацию становится все сложнее. Вместе с дефицитом бюджета растет и очередь из людей, которые ждут освобождения.
— По сексуальному рабству у нас четыре девушки в другой стране, гражданки Казахстана и Украины. Двоих мы недавно освободили. В Иркутской области 15 человек и в Дагестане человек 7, это трудовое рабство, — перечисляет Олег, а когда пугающий количеством список, казалось бы, заканчивается, добавляет: — И Ставрополь еще… Что делать, непонятно. К сожалению, кроме нас, к этим людям никто не может прийти на помощь.
По данным отчета Global Slavery Index фонда Walk Free, в России насчитывается около 800 тысяч рабов. Их используют в сельском хозяйстве, строительстве, секс-индустрии, в качестве попрошаек на улицах. Купить мужчину средних лет, который наудачу приехал на один из московских вокзалов, чтобы найти работу, стоит пугающе дешево — до 25 тысяч рублей. Как правило, вербовщики опаивают таких людей алкоголем или клофелином, отбирают документы и в бессознательном состоянии отправляют к «хозяевам».
Наивная девушка, поверившая в хорошую высокооплачиваемую работу за границей, стоит до 200 тысяч рублей, старушка или инвалид, которых заставят просить милостыню на улице, - 50-80 тысяч, младенец на руках у нищенки - от 100 до 300 тысяч.
Цена спасения проданного в рабство человека — от семи тысяч рублей, или примерно 100 долларов, если нужно забрать его, скажем, из Дагестана, до двух-трех тысяч долларов, если речь о сексуальном рабстве в Бахрейне. Ежемесячные расходы «Альтернативы», с учетом аренды офиса и зарплаты нескольких штатных сотрудников, — около трех миллионов рублей. Из них благодаря пожертвованиям удается собрать примерно 150 тысяч. Остальные расходы Олег Мельников покрывает сам.
— Почему, как вам кажется, люди не много жертвуют на ваше дело?
— Наверное, потому что рабство — это некрасиво. После полугода рабства человек не пахнет цветами, многим сложно даже просто к себе в машину посадить такого. Волонтеры, которые приходят к нам и говорят, что на машине, один раз встречают автобус с бывшими рабами и пропадают.
Для всех освобождение — это момент, чудо, но на самом деле этот момент — это 10%. 90% — это сложные поиски, возвращение человека. Алексей Никитин, наш активист, он героический парень. Когда нужно было сопровождать парализованного человека в поезде до Одессы, Алексей носил за ним утку, кормил его с ложечки.
«Приехал и забрал, пока хозяин не видит»
Алексей Никитин только что вернулся в офис с вызова. На этот раз ничего особенного. Мужчина шел мимо Павелецкого вокзала, увидел бабушку с зашитыми, как ему показалось, глазами и позвонил на горячую линию «Альтернативы». Сотрудники всегда просят пообщаться с попрошайками и на месте выяснять, по своей ли воле те стоят на улице, но очевидцы почему-то боятся заговорить первыми.
Фото: Moscow-Live.ru / Flickr.com
— Мне еще повезло, что эта бабушка никуда оттуда не ушла, они ведь мобильны. Поговорили, сразу видно, она стоит сама, на глазах у нее ожоги. Даже визитку взяла, — говорит Алексей, а помолчав, добавляет: — Ну, такое бывает.
— Какое у вас было последнее серьезное спасение?
— В Краснодарский край в конце декабря ездили, вызволяли узбека, заодно там заехали, еще одного пропавшего без вести нашли, но он не в рабстве был, и одного деда, который жил 20 лет без документов, работал на ферме то за еду, то просто так. Его отправили домой, в Луганскую область.
Обычно волонтеры держатся в «Альтернативе» год-два, потом выгорают, но Алексей в этом смысле — случай уникальный. Он в организации практически с момента ее основания, с 2011 года. О своей мотивации, как и обо всем, что делает, Никитин говорит просто и даже слишком скромно: почему бы не заниматься чем-то полезным, если жизненные обстоятельства позволяют.
— Когда есть конкретная информация, где находится человек, ничего особенного в том, чтобы поехать и забрать его. Другое дело, когда не знаешь. Помню, в Карачаево-Черкесии двое суток по горам искали, где Алексей Скосырев пасет лошадей.
Алексей Скосырев с восстановленными документами. Фото: readovka.news
Возвращение Скосырева и еще двух человек из Карачаево-Черкесии — громкая история, как и все почти истории «Альтернативы». Алексея обманом привезли в республику, как это обычно бывает, отняли документы. 11 лет он провел в рабстве, работая на фермеров и конезаводчиков за еду, несколько раз пытался убежать, но его возвращали и передавали из рук в руки, как товар.
— Почему в наше время, когда есть интернет, есть столько доступных источников, чтобы проверить, люди до сих пор соглашаются с кем-то куда-то ехать работать? — спрашиваю у Алексея Никитина.
— Интернет по сути есть у всех, но многие им просто не умеют пользоваться. Понимаете, это даже не от социального положения зависит, а от степени доверчивости. Украли деньги-документы, не у какого-то там мигранта, который языка не знает, а у обычного российского мужика: «Ой, что делать, вот тут работу предлагают, пойду». Простодушие и внушаемость гораздо больше решают. И это может быть человек из любой социальной категории.
У нас такой случай был: мужчина пошел после работы, обычной своей, нормальной работы, выпил с друзьями на Площади трех вокзалов - все, в автобусе увезли, месяц пробыл в рабстве.
О своих планах Алексей говорит тоже буднично:
— Надо ехать за узбеками в Иркутскую область, там 10 человек сидят на китайской фабрике, документы у них изъяли.
— Не кормят?! — рабство видится мне почему-то именно таким.
— Как-то кормят, должны же они работать. Еще узбеки ждут в Ставропольском крае, в Чечне человек пасет баранов, гражданин Киргизии. Примерно понятно, где он находится, а так с пастбищем легко: приехал и забрал, пока хозяин не видит.
«Нам продают ребенка»
— Внимание! Нам предлагают маленькую девочку за две с половиной тысячи долларов, — сообщает коллегам юрист-консультант Андрей Кулаков. Заметив, что я записываю фразу в блокнот, Андрей предусмотрительно добавляет: — В рамках уставной деятельности, конечно.
«Контрольные закупки» — обычная практика для сотрудников «Альтернативы». На днях в соседнем с офисом ресторане — а это самый центр Москвы, модное пространство «Красный октябрь» — участнику движения за 20 тысяч долларов продали нигерийскую девушку. Оба преступника, тоже нигерийцы, один с гражданством, другая находится в России нелегально, задержаны с поличным и проходят по статье «торговля людьми».
— В этом году по нашей проблеме — торговля людьми, использование принудительного труда — возбуждено пять уголовных дел. По сравнению с последними годами — это на 500% больше, — объясняет Кулаков. — Это значит ситуация понемногу улучшается.
В соседнем кабинете, уютно устроившись в кресле-мешке около батареи, изучает интернет в поисках предложений купить-продать детей и девушек пресс-секретарь «Альтернативы» Юлия Силуянова. Это она вышла на связь с преступником-педофилом. Сегодня случай, похоже, фейковый. «Продавец» просит аванс, значит, после скорее всего исчезнет. Но Юлия знает: стоит проверить десять, сто таких историй, чтобы найти одну настоящую и попытаться предотвратить страшное.
— В Нижнем Новгороде многодетная мать продавала нам якобы своего шестого ребенка за 350 тысяч рублей, — рассказывает Силуянова. — Потом выяснилось, что ребенок вообще не ее, а родила его умственно отсталая приживалка этой Валентины или кто-то третий.
Мы несколько месяцев с ней встречались, все было отснято, но в конце на контрольную закупку не пришла нижегородская полиция. После шумихи ребенок бесследно исчез. Больше всего мы опасаемся худшего: что этот ребенок, как живая улика, может уже лежать на дне Волги. На женщину завели уголовное дело по статье «торговля людьми».
Торговля новорожденными детьми — одна из самых страшных проблем, с которыми имеет дело «Альтернатива». По опыту Силуяновой, в таких преступных схемах участвуют даже врачи.
— История в Нижнем Новгороде многослойная. Когда мы отказались от покупки по ряду причин, она стала нам продавать ребенка через врача. Схема такая: некая женщина рожает ребенка в больнице, я приезжаю туда, даю свои документы, деньги, через несколько дней мне выдают справку о том, что это я его родила. По идее, если я не отнесу справку в ЗАГС, чтобы получить свидетельство о рождении, этого ребенка не существует, можно его съесть, можно утопить, никто искать не будет.
Судьба таких детей может быть самой разной. В лучшем случае это будет незаконное усыновление, в худшем — ребенок окажется у нищенской мафии. Участники «Альтернативы» настоятельно рекомендуют не подавать милостыню никому на улице, а особенно мадоннам с детьми.
Надо понимать, что ребенок на руках у нищенки проживет от полутора до трех месяцев, а жертвуя деньги, даже какие-нибудь 50 рублей, люди спонсируют покупку новых и новых детей.
— Еще вопрос, где они берутся, — продолжает Юлия. — Рожает их отказница или рожает женщина, которой сказали, что ее ребенок умер?
Наказать преступников, по словам Силуяновой, не просто. В нашем законодательстве не раскрыто понятие торговли людьми, не определены признаки преступления такого рода, и нужно сильно постараться, чтобы доказать, что это была именно попытка продать человека.
Фото: пресс-служба ГУ МВД
— У нас же не торгуют органами, не торгуют нигерийками, ничем не торгуют, а по офису нашему, — Юлия кивком головы указывает на девушек, которые о чем-то друг с другом переговариваются, — фантомы ходят. Их не существует для нашей правовой системы.
43 тысячи случаев в год вместо официальных 27 случаев
Вере Георгиевне Грачевой надо бежать, поэтому на разговор у нее всего минут десять. В «Альтернативе» она занимается тем, что делится с участниками движения бесценным опытом и связывает с международными организациями, которые занимаются этой проблемой. Вера Георгиевна много лет работала в Вене, сначала в российском представительстве при ОБСЕ, потом в самом секретариате ОБСЕ, в бюро специального представителя по борьбе с торговлей людьми. В офис «Альтернативы» она перевезла всю свою профессиональную библиотеку и очень радуется, когда ребята берут почитать книги.
— Россия — привлекательная для современных работорговцев страна? — спрашиваю у Веры Георгиевны.
— В России большой спрос на дешевый труд, велика прослойка людей в уязвимом социальном положении. Это прежде всего люди за чертой бедности, не много не мало 20 миллионов: и безработные, и люди с очень маленьким доходом, матери-одиночки, инвалиды и старики, выпускники детских домов и интернатов, их положение исключительно уязвимое, плюс миллионы мигрантов. А инфраструктуры для противодействия торговли людьми практически нет: нет специального закона, специальной федеральной программы, нет системной работы по этой теме.
Ситуация могла бы быть лучше, считает Вера Георгиевна, если бы руководство страны имело реальную статистику. Но настоящих масштабов проблемы не знает никто, даже «Альтернатива», поскольку это криминальная и очень закрытая тема.
- По оценкам экспертов, торговля людьми в России - это не 27 случаев в год, а более 43 тысяч случаев в год. Только за границу из страны вывозят от 30 до 60 тысяч человек в год, в основном девушек и женщин для занятия проституцией, - говорит Грачева.
Ряд ресурсов, ссылаясь на управление Верховного комиссара ООН по правам человека, пишет, что из России за последние два десятилетия было продано в другие страны более 500 тысяч женщин. Юлия Силуянова объясняет, что все это грубые оценки, которые могут отличаться на два порядка. Впрочем, говорит Юлия, количество преступлений, связанных с торговлей людьми в России, действительно может достигать десятков тысяч и даже сотни тысяч, учитывая поток мигрантов-нелегалов.
— Решением этой проблемы станет адекватный закон, который будет соответствовать международным нормам и нашим реалиям, — продолжает Вера Георгиевна. — Это признание проблемы в качестве одного из государственных приоритетов, поднятие осведомленности общества о том, что такие риски существуют. Например, трудовые инспекции могли бы выявлять много случаев торговли людьми, но они это не делают.
Современный рабовладелец — от ОПГ до сельского фермера
В начале декабря на Мельникова напали у подъезда его собственного дома. Неизвестный нанес ему три удара ножом в спину, к счастью, жизненно важные органы не были задеты и Олег достаточно быстро вернулся к работе.
— Жить буду, может, даже долго. Мы ведем свое расследование, но пока я не хочу разглашать результаты.
-Это связано с деятельностью «Альтернативы»?
—Да. Угрозы периодически поступают, случаются профессиональные травмы, но сейчас реже, потому что мы стали умнее.
— Как выглядит современный рабовладелец?
— Как угодно — от преступной группировки до самого обычного фермера. Что касается мафии нищих, в Москве это астраханские и молдавские цыгане. Причем молдавские оказались более изворотливыми. С Украины они везут стариков и инвалидов под предлогом работы, а сами заставляют их попрошайничать. Обычно одна цыганская семья имеет от двух до четырех таких человек.
— Откуда у вас эта информация?
— Видел своими глазами. Нас часто воспринимают как сотрудников органов. В моменте мы очень наглые, а в таком случае можно хоть удостоверение Союза писателей показывать. Так и попадали к ним в дома.
Одно дело, если привезли и поставили на улицу, говорит Олег. Страшнее, когда людей еще и калечат. В 2013 году «Альтернатива» спасла из цыганского рабства старушку из Луганской области.
Слабовидящую женщину забрали из дома престарелых под предлогом, что в Москве сделают бесплатную операцию по восстановлению зрения. Но на самом деле бабушке зашили глаза и заставили попрошайничать.
Она стояла, глаза ее гноились, а люди жертвовали деньги ее хозяевам.
— Разумеется, среди попрошаек есть и мошенники, соотношение примерно 50 на 50 — продолжает Мельников. — Внешне их не различишь, надо разговаривать. Помню, нам позвонили, сказали, стоит жалостливая бабушка, приезжайте, ее точно держат в рабстве. Приехали, выяснилось, что она так зарабатывает внуку на квартиру в Ростове.
— Почему люди, которые стоят на улице, не могут сбежать от своих хозяев?
— Все считают, о каких рабах идет речь, если их в кандалах не держат. В истории никогда не держали рабов в кандалах, потому что они работать бы не смогли. Был случай: женщина убежала, пришла в один, в другой полицейский участок, ее выгнали, в третьем полицейские оказались сознательными и позвонили нам. Говорят, вот напишет она сейчас заявление, а дальше ей куда идти. Правда, а куда ей идти? В украинское посольство? Там ей скажут: «поживи где-нибудь от двух недель до нескольких месяцев, пока мы установим твою личность»
— Как с вами связываются те, кому нужна помощь?
— Звонят, пишут. Они или их родственники. Две девушки из Казахстана находились в сексуальном рабстве в Бахрейне. Кстати, удерживала их гражданка России. Мне написал родственник одной из них. Потом мы связались с самой девушкой. Через пять дней они летели домой.
Олег Мельников (справа). Фото: Facebook
Иногда участники движения просто не успевает помочь людям, которые стоят в листе ожидания, или не могут этого сделать. Тогда «прирастает» собственное кладбище «Альтернативы».
— Последний такой случай — гражданка Нигерии, — вспоминает Мельников. — Она приехала на чемпионат мира по Fan ID (по билету на матч и без визы в рамках специального режима ЧМ — ред.), ее заставили заниматься проституцией. Мы помогли ей, она написала заявление в полиции. Наша ошибка, что дали связаться с отцом. Отец сказал, что их семью убьют с помощью магии вуду, если она не вернется к сутенерам. Девушка забрала заявление, через две недели ее нашли мертвой, клиент выбросил ее из окна…
…Знаете, я не люблю общаться с людьми, — продолжает Олег. — В какой-то момент я перестал разговаривать с нашими спасенными, даже когда они в офисе. На 95% история каждого человека мне известна, и бывает внутреннее тяжело с ним общаться. Не знаю почему. Это хорошо делает Алексей, Вера Георгиевна, Юля, Андрей, наш юрист, а я не могу.
— Вы очень устали спасать людей?
— Нет. Я устал искать на это деньги.
Текст был впервые опубликован 1 февраля 2019 г.