Специальный корреспондент портала «Правмир» Тамара Амелина посетила Федеральный научный центр трансплантологии и искусственных органов имени академика В.И.Шумакова.
Ну, этот-то как сюда попал?
Приехав на интервью к директору Центра трансплантологии и искусственных органов, профессору, главному специалисту-трансплантологу Минздравсоцразвития России Сергею Владимировичу Готье, я вместе с ним поднялась в отделение.
На ожидаемую стойку «смирно» при появлении директора и главного хирурга не было и намека ни у персонала, ни у пациентов. Отделение жило своей жизнью, и Сергей Владимирович явно был частью этой жизни. Вообще-то было только начало дня, а домой он уехал только в половине двенадцатого ночи. Как обычно.
По пути встречается паренек лет десяти – просто «кровь с молоком»!
Ну, этот-то как сюда попал? Ведь в отделении карантин и посетителей не пускают? Сергей Владимирович вглядывается в мальчишку и обращается к нему: «Привет, Иван! Как твои дела? Приехал на плановое обследование?» И уже нам: «Семь лет назад пересадили печень».
Егерь
Еще один здоровяк, на этот раз – донор, старший брат пациентки, 5-месячной Танечки. С ними рядом их мама. Они приехали из Ставрополья. В свои 5 месяцев малышка пережила много, а жила в основном в больницах. Билирубин, при норме до 17, был 500.
Девочка только 7 дней назад перенесла трансплантацию печени, но выглядит совершенно обычным ребенком – улыбающаяся, задорно гулящая, с любопытством рассматривающая пришедших гостей. Только длинный шов во весь животик никак не вяжется с образом жизнерадостной малышки.
Сергей Владимирович восхищенно говорит о доноре:
«Он работает егерем! Настоящая мужская работа! Конечно, это настоящее мужество – согласиться быть донором. Мы-то, врачи, знаем, что операция безопасна, но ведь подумать только – здоровый человек ложится под нож хирурга, это серьезное жизненное испытание! Правда, через несколько месяцев он вообще забудет, что с ним было, физически никаких последствий не будет. Но, чтобы именно так заканчивалась операция у донора, нужно приложить очень большие усилия по организации процесса, по предотвращению возможных осложнений, вплоть до того, чтобы электрод, который необходим для коагулирования кровотечения и подложенный под пациента, не дал ожог. Вплоть до таких вещей все надо предусмотреть».
К нам присоединяются коллеги Сергея Владимировича. «Помните, – обращается к ним Сергей Владимирович, – православного священника, который еще в футбол с детьми играл после трансплантации? Ему пересадили трупную печень, и он вскоре прямо в халате играл в коридоре в футбол! Очень забавно было!»
«А священник из Волгограда? – подхватывает заведующий отделением Александр Александрович Аммосов, – У него 8 или 9 детей и предпоследняя дочка была больна. Долго решался вопрос, кто будет донором. Там батюшка обращался чуть ли не к Патриарху, может ли он быть донором. В итоге Патриарх разрешил, а мы-то его не взяли! Не подошел по медицинским показаниям. Донором стала сестра матери, потому сама мама в это время была беременна следующим ребенком. Прошло уже 5 или 6 лет после операции, все там хорошо».
«Просто надо идти и спасать своих детей»
Дальше вижу молодую женщину и девочку – мама-донор и ее дочь-первоклассница. «Если маленькой Танечке для пересадки взяли совсем маленький кусок печени брата, то тут уже взяли половину. Это серьезная операция», – продолжает Сергей Владимирович. Спрашиваю неуверенно: «А печень, что, отрастает потом?!»
«Да, – как что-то обыденное и очевидное подтверждает профессор, – печень восстанавливается».
Семья приехала из Смоленска, девочка Сонечка была больна с рождения. Диагноз – атрезия желчных протоков. Лечение никакое не помогало. Решились на трансплантацию.
Мама Анна Шигаль делится своими переживаниями:
«Сначала было страшно. Но, когда я увидела результаты, успокоилась. Тем более, что самочувствие очень хорошее, ничего не болит, ничего не беспокоит». «Что бы сказали людям, которые сомневаются, боятся, не верят в пересадку органов?» «Если у этих людей есть больные дети, то мне кажется, и задумываться не надо – просто надо идти и спасать своих детей. Идти до конца». «А такой вопрос: Вы бы согласились, чтобы Ваши органы были использованы после смерти?» «Пожалуйста. Если мои органы кому-то помогут, безусловно!»
Храм в самом сердце боли
Следующая беседа состоялась в храме во имя Святого Преподобного Серафима Саровского, который действует в Центре трансплантологии уже 15 лет.
Идея создания храма зародилась еще в 1995 году, и усилиями иеромонаха Анатолия (Берестова) совместно с академиком РАН и директором Института Валерием Ивановичем Шумаковым храм был открыт.
В этом медицинском учреждении, где пациенты о страдании и боли знают не понаслышке, освящение храма стало важным событием. Алтарь и стены храма расписаны художником, архитектором и реставратором Игорем Александровичем Митасовым.
Задаю вопрос Алле Гридневой (уже 7 лет она живет с пересаженным сердцем, сейчас активно работает как редактор интернет-портала Центра):
– Много здесь постоянных прихожан?
Здесь действует небольшая община, в которой есть и сотрудники, и бывшие пациенты. Я, например, и сотрудник, и бывший пациент.
– Общаетесь со здешним священником?
Да. Более того, он мой духовный отец. Доктор медицинских наук, профессор отец Анатолий. До того, как прийти к вере и принять сан дьякона, он занимался детьми, больными ДЦП, был главным неврологом Москвы.
– Пациенты перед операцией причащаются?
Обязательно! Священник перед операцией читает молитвы и благословляет.
– А крестят здесь?
И крестят. Недавно крестились девушка с маленьким сыном — оба были некрещеные. Операция на сердечке, по-моему, врождённый порок… Болезнь приводит людей к Богу.
Чье сердце бьется во мне?
– Алла, расскажите, как Вы сюда попали?
Мне 31 год, я попала сюда в 2002 году, это уже мой второй дом.
Родилась я в Краснодаре, там выросла, окончила школу, поступила в университет на факультет журналистики. Была самым обычным человеком из самой обычной семьи, знала, что есть храм, куда на Пасху можно прийти, свечку поставить. Учась в университете, начала работать на телевидении, это была моя специализация. Случилось так, что перенесла одну простуду на ногах, потом другую.
Через какое-то время начала полнеть, сейчас я понимаю, что отекать. Когда перестала бегат
ь, и лодыжка в сапоги уже не влезала, пошла к врачу.
Начались мои мытарства. Первый раз, я запомнила эту дату, 4 декабря 2001 года, на Вве дение во храм Божией Матери, я попала в больницу. Сделали ЭКГ – были в ужасе. Рентген показал – увеличено сердце.
Чудом я попала в этот Институт в апреле 2002 года. Здесь 20 минут обследования: ЭКГ, ЭХО, рентген. Диагноз готов: «К сожалению, ты умираешь. У тебя есть возможность – продлить жизнь через такую операцию».
Мне тогда было всего 22 года. Девочка с планами на будущее. С карьерой. То, что был шок, – это ничего не сказать. Во-первых, страх смерти. Я впала в ступор. Я лежала на кровати и не могла даже пошевелиться.
– Врачи сказали, что возможна трансплантация?
Да. Есть только один вариант. Пошли сразу вопросы, все, какие может задать себе человек, тем более неверующий: «За что? Почему? Для чего?»
Мама, бедная мама! Она меня очень сильно любит! Для неё это было вообще ужасно: девочка молодая, 22 года, а ей умирать!
Я весила 39 кг, когда меня на операцию забирали. Болезнь эта, это не просто плохо, при этой болезни ежедневное умирание. Каждый день агония! 4-я степень сердечной недостаточности. Смерть всего организма, очень-очень медленная. Не можешь ни есть, ни ходить в туалет. Буквально каждый день, каждые сутки растягивались на вечность. Всё, чему в организме можно было мучиться, – всё мучилось. Причём в здравом уме была, ни разу в обморок не упала. Как умирать – всё это я прошла. 2 года так было.
– Сколько лет прошло с момента трансплантации сердца?
7 лет. Операция пришла в тот момент, когда я внутри уже до такой степени была истощена этой болезнью, что понимала – физических сил у организма больше нет. Я выдохлась полностью, я прокричала внутри от всей души со слезами после страшного приступа: «Господи! Я больше не могу! Очень хочу жить, но если надо меня забрать, то забирай! Больше не могу!» И через 2 часа все закрутилось, я выжила.
– Но ведь, чтобы Вас спасти, кто-то должен был умереть?
Мысли такие были, как это – грех, не грех? Я самой себе запретила сомневаться и думала: «Я просто жду операцию. У некоторых запланировано клапан поменять, шунтирование, так и у меня». Я просто ждала. Я очень хотела жить, я и сейчас хочу жить. Господь дал жизнь, Господь дал такого человека, как Валерий Иванович Шумаков. Царствие ему Небесное! Чтобы Господь помиловал его душу, благодаря тем людям, которые остались жить, молятся за него, которые, если хоть что-то доброе сделают в жизни, то уже его труд даром не прошёл.
Я ещё думала о тех, кто безвозмездно отдаёт часть печени, почку свою. Хорошо подарить ближнему вещь, поделиться чем-то дорогим, несколько тысяч в храм пожертвовать. А тут из себя! Даже родному… Сейчас родственники друг другу глотки режут за квартиры, а здесь взять часть печени и отдать. Вдумайтесь, разве это не высший подвиг!?
– Вы знаете, кто это был, чье сердце?
Нет, я просто молюсь, так благословили, свечи ставлю. Этот день, 27 апреля, это не второй день рождения, тот у меня один, когда меня мамочка родила. Это день памяти, день благодарения Богу за того человека. Получается, что Господь дал дар – не только мне жизнь, но и тому человеку. Может, вообще за него никто не молится, мы ж не знаем. Но хоть одна моя молитва – это уже Его милость по отношению к тому человеку.
И ещё одно я поняла, самое главное: всё, что даётся, даже плохое, надо принимать с благодарностью. Жизнь – это дар. Научиться радоваться каждую минуту, не забегать вперёд, не просить ничего, просто благодарить за то, что есть.
Трансплантология развивается и должна нормально восприниматься, потому что это хирургия небывалого уровня. Вершины науки, высокие технологии. Нужно людям понять, что трансплантология — это жизнь, а не только скандальные новости про «черный рынок» органов, например.
– Невежества много.
Да, возможно. Чуть-чуть бы уровень образованности поднять. Понимать, что это может случиться с каждым и на ровном месте! На ровном! Сегодня ты ложишься здоровым, завтра ты не можешь встать с кровати.
— Есть у Вас мечта?
Да. Родить ребенка.
Господь подарил мне вторую жизнь, подарил встречи с уникальными людьми. Медицина и профессия врача, хирурга – это для меня то же самое, что и служение священника. Понимаю, что врач – это не просто клятва Гиппократа, это Служение.
Мы побывали за чертой
Когда мы вышли из Центра, было ощущение, что только что побывали «за чертой». Эти люди должны были не жить… И малышка Танечка, и чудесная Сонечка, и очаровательная жизнерадостная Алла. И сотни других людей, имеющих не совместимые с жизнью заболевания. Но теперь они живы. И теперь они здоровы.
На счету у главного трансплантолога страны Сергея Владимировича Готье – более 450 успешных трансплантаций. Именно он впервые в мире в ноябре 1997 года пересадил правую долю печени от матери ребенку, а в октябре 2003 года произвел одновременную трансплантацию правой доли печени и почки от живого родственного донора. С.В. Готье является единственным хирургом в России, выполняющим трансплантацию печени детям, в том числе пациентам первого года жизни. Он стал первым в России хирургом, который выполнил мультиорганную трансплантацию – одномоментную пересадку печени и почки одному реципиенту. С октября 2002 года С.В.Готье впервые в России начал выполнение родственной трансплантации фрагмента поджелудочной железы по поводу сахарного диабета I типа у взрослых и детей. В мае 2006 года С.В.Готье выполнил первую в России трансплантацию тонкой кишки.
Читайте также:
