«Споры выматывали больше, чем уход за двойняшками». Как родителям научиться договариваться

Ничто не переворачивало мою жизнь в такой степени, как появление детей. Ни один из нас — ни я, ни мой муж — не переживал раньше ничего подобного. Налаженный быт семьи просто рухнул. Все надо было начинать с чистого листа.

Во время беременности я чувствовала и слышала моих детей, и в период после родов мы — я и мое тело — полностью с ними синхронизировались. Особенно безупречно реагировала моя грудь, которую каждые три часа распирало от молока: я просыпалась, а ровно через пять минут дети начинали плакать, требуя есть. Грудь синхронизировалась с их аппетитом. Тело словно было запрограммировано просыпаться чуть раньше младенцев.

Саманта Вильяр

Отец так же важен для ребенка, как и мать. Тем не менее изначально привязанность новорожденного в течение первых нескольких месяцев сосредоточена на матери.

При грудном вскармливании рутина, связанная с уходом за малышом, складывается сразу же после его появления на свет. Ваш ум тотчас же полностью концентрируется на присмотре за младенцем, а мужу, если он не начинает участвовать в процессе в первые же часы жизни ребенка, в будущем сложнее сосредоточиться на нем.

В моей книге «Мама больше, чем одна» я рассказывала, как вечером накануне родов мы с мужем сидели дома на диване. Точнее, сидел он, а я лежала, положив голову ему на колени. Пройдет много времени, прежде чем мы снова окажемся в такой ситуации. Что и говорить: по большому счету, спокойствие того вечера уже никогда не повторится.

«Без мамы наш дом пошел бы ко дну»

Когда родились дети, мы попросили мою маму пожить у нас первую неделю, чтобы помочь нам хоть как-то приспособиться. Но мы не могли предположить, что неделя растянется на полтора месяца, так как через три недели я поняла: одной мне просто не справиться.

Прежде всего, я постоянно боялась: вдруг что-то случится, а я не буду знать, что делать. Например, у меня начиналась паника, когда дети одновременно срыгивали. Отпуск по уходу длился всего пятнадцать дней. Мой проект тогда приостановился, и мы решили, что я буду сидеть дома с детьми. Мужу надо было идти работать, а я не могла обходиться одна, поэтому присутствие мамы оказалось более чем необходимым. Мне приходилось кормить детей каждые три часа.

Давать грудь одновременно обоим младенцам — воплощение материнства, но мне нужна была чужая помощь, чтобы удерживать их в этом положении. Проводить с близнецами в одиночестве восемь часов подряд было физически невозможно; пришлось смириться с мыслью, что мама поживет у нас еще некоторое время. Впрочем, я не собиралась селить ее у нас навсегда, потому что это наш дом, а у каждого человека есть свои особенности.

Без мамы наш дом пошел бы ко дну. Даже такая простая вещь, как готовка, невозможна, если приходится ухаживать одновременно за двумя детьми. Вот почему мама занималась хозяйством, пока мы с мужем пытались справиться с младенцами.

У меня стерлось из памяти, в чем заключалась причина разногласий, которые вспыхивали в те дни среди взрослых, принимавших в них участие. Помнится, например, что одним из ключевых вопросов, по поводу которого мы никак не могли договориться — ни я сама, ни мама, ни муж, — были жалюзи. Мы с мужем привыкли держать их наполовину открытыми. Почти на всех стенах моего дома имеются окна, свет проникает внутрь помещений, иногда его даже больше, чем требуется: как только просыпаешься, он бьет в глаза. Но мама обожает солнечный свет — чем больше, тем лучше.

Мы не знали, за что хвататься: каждые двадцать минут надо было либо менять подгузник, либо кормить. После того как младенцы съедали свою порцию, их требовалось убаюкивать, потому что засыпали они не сразу. Сыну требовался тесный физический контакт. С дочкой чуть проще, но и у нее имелись свои капризы. В конце концов, они оставались двумя грудничками, требовавшими внимания ночью и днем, и периодически мы чувствовали, что не справляемся.

Муж помогал мне, вставая к детям по ночам

Как это бывает со всеми начинающими родителями, мы полностью отключились от предыдущей жизни. Мы так выматывались, что должны были выбирать, что предпочесть: отдохнуть или ответить на многочисленные сообщения, в которых нас спрашивали, как мы поживаем. Каков был выбор? Именно. И ничего хорошего на самом деле в этом нет.

Никто не может порвать с прошлой жизнью так радикально и внезапно. В то время на помощь пришла моя мама, что, безусловно, было необходимо, поскольку она обучала меня сотням вещей, которых раньше я делать не умела: как правильно укладывать малышей, как пошлепывать их по попе, как их укачивать. Именно маме удалось разгадать, как правильно успокоить и усыпить сына. Этими навыками мы пользовались очень долго. Однако довольно быстро обнаружилось противоречие: с одной стороны, обойтись без мамы мы не могли, с другой — мы с мужем потеряли независимость.

Когда муж возвращался с работы, у него создавалось впечатление, что это уже не его дом. Любой отец почувствует себя неуютно и неприкаянно, если не понимает, какова отныне его роль, даже если он очень старается и встает к ребенку ночью, чтобы поменять подгузник.

Те полтора месяца были сплошным кошмаром — тяжелейшим вынужденным сосуществованием нескольких людей, когда с утра до ночи стабильность семьи подвергалась серьезному испытанию.

Когда муж окончательно вернулся к работе, я вновь превратилась в полноправную хозяйку нашего дома и стала отвечать за детей бóльшую часть дня. Мама нам уже не помогала, зато мы наняли няню, которая с нами по сей день. Поскольку наша няня — мать пятерых детей и у нее имеется опыт ухода за близнецами, я училась у нее ежедневно и ежесекундно.

Споры по любому пустяку

Каждой начинающей маме, сидящей с ребенком, на первых порах приходится многому учиться. Важно, чтобы женщина помнила о том, что в первое время она тоже многого не умела; кроме того, освоенный ею способ что-либо делать, скорее всего, не единственный. К тому времени, как партнер наконец решает также взяться за дело, указания супруги выглядят как приказы, и партнер подчиняется и смиренно перенимает опыт или же пытается сопротивляться, если наставления кажутся ему насилием, — в зависимости от особенностей его характера. Имеется у него и еще один вариант: махнуть рукой и признать, что начиная с этой минуты все связанное с организацией домашних дел и семейной жизни — не его дело. Изменить ситуацию так, чтобы оба партнера разделяли ответственность, в таком случае крайне сложно. Кроме того, женщина в какой-то момент решает, что проще справиться самой, чем объяснять партнеру, как это сделать.

Бóльшая часть яростных споров разгоралась в нашей семье после рождения детей по самым незначительным поводам.

— Смотри-ка, стало прохладно, — говорила я.

— Пока еще не совсем, — отвечал он.

— Пойду, укрою детей одеялом, — объявляла я.

— Не надо, и так жарко, — возражал он.

— Они маленькие и замерзнут быстрее, чем мы с тобой, пойду все-таки укрою, — настаивала я.

— Жара невозможная, дети простудятся, если будешь их кутать. Я вспотел. Ты не мужик, вот тебе и холодно, — заявлял супруг.

— Но у нас мальчик и девочка, девочке точно холодно. Они весят всего по три кило, а сейчас вечер.

Подобные споры возникали ежедневно по любому пустяку: температура смеси в бутылочке, влажные салфетки, будить или не будить детей раньше времени, потому что мы собрались на пляж. Это выматывало. Почти так же, как уход за двойняшками, если не больше.

В этих спорах я всегда была уверена: мой вариант лучше всего подходит детям. С моей точки зрения, мой выбор идеален для того, чтобы малыши хорошо себя чувствовали, не мерзли, чтобы у них был правильный распорядок дня и они не просыпались раньше времени, ибо сон — главное в жизни грудничка… и так далее. Примерно так обращались с младенцами мои родные.

А в семье, где вырос муж, все обстояло по-другому. Так или иначе, я была уверена: я лучше знаю, что нужно детям. Предположить, что я соглашусь с точкой зрения мужа, означало для меня поступиться их интересами и в итоге почувствовать себя плохой матерью, не отвечающей потребностям своих кровиночек. Однажды я даже подумала, что вынуждена оберегать малышей от их собственного отца, поскольку он — грубый мужлан с чудовищными представлениями о жизни, способный навредить собственным детям.

Через какое-то время я успокоилась. Я заметила, что, как бы ни хороша была моя идея, но и его соображения в целом тоже не так уж и плохи. В конце концов, ничего страшного не произойдет, если мы разбудим детей на десять минут раньше, чтобы спокойно собраться на пляж.

Поначалу в таких спорах мне всегда удавалось настоять на своем. Моей главной задачей было его переспорить. Его аргументы никогда не учитывались. Я не оставляла ему пространства для принятия решений, для собственной инициативы и ответственности. Впоследствии мне пришлось серьезно поработать над собой, чтобы избежать надвигающейся катастрофы. Пришлось учиться расслабляться, когда решение принимает он. Я все время повторяла про себя: «Он хороший, ответственный отец, он любит своих деток. Да, любит и совсем не хочет, чтобы они страдали. Возможно, малыши и правда простудятся из-за того, что он оставил их на сквозняке. Ну что ж, зато он приобретет опыт».

«Дети не только мои, но и их отца»

Никто не учит нас уступать в таких вопросах. Но освоить этот навык необходимо, потому что на самом деле ответственность за детей должны нести оба родителя. Мой супруг не безумец, который будет спокойно смотреть, как они простужаются. Но ему пришлось учиться обращаться с ребятами, в том числе и на своих ошибках, точно так же, как и нам, женщинам, — ведь мы тоже не все с самого начала делали правильно.

Самое сложное — не настаивать на своем, когда твердо убежден, что твое решение — правильное. Порой мы, женщины, напираем как можем — по крайней мере, я вела себя именно так: «Не вздумай делать такое с моими детьми; только через мой труп!» Надо также учитывать и еще один фактор: как и во многих других семьях, я сидела дома с малышами, а муж вернулся в офис. К тому времени, как он приходил с работы, я уже сформировала для себя порядок рутинных дел и оптимальный способ их выполнения. Но когда он был дома, у него тоже появлялись свои идеи, как сделать лучше, и он старался воплощать их в жизнь. Единственная проблема — то были его решения, а не мои.

И в конечном итоге их здоровье и благополучие — цель не только моих усилий: это результат наших совместных усилий. Разумеется, воздействие отца и матери — приоритетно. Однако на комплекс импульсов, которые дети получат в своей жизни и которые помогут им развиваться, я никак не могу повлиять. Когда я по-настоящему это осознала, то воскликнула: «Да у меня попросту нет такой власти!»

Одни импульсы лучше, другие хуже; никогда не знаешь, какие из них наиболее полезны и правильны, так что все относительно. Таким образом, если научиться ориентироваться в этом множестве воздействий, иногда вмешиваясь, иногда оставаясь в стороне, можно снизить груз собственной ответственности.

«Как папа это делает? Папа хочет сделать это именно так? Папа дает тебе сок из баночек?» Когда я не вмешиваюсь в подобные мелочи, я отдыхаю.

Часто на поприще материнства и отцовства свою гордость приходится прятать куда подальше. Один из существенных побочных эффектов, возникающих после рождения ребенка, — десятки мелких ежедневных конфликтов. Надо учиться быть гибким, чтобы не разрушить семейные отношения.