Мне почему-то в происходящем не хватает смысла. Много шума, много ходьбы, тихих песен под гитару, громких и зычных призывов. Много колких и гулких пересудов. Много смятой травы и выпитого пива. Нету только смысла.
Все время хочется спросить: вы за что?
Нет, против чего, это я понимаю: против лжи (а кто за ложь?), против коррупции (а кто-то за нее?).
Ах, за свободу. Тогда понятно.
Ну, мне, например, ничего не понятно. За какую свободу? Я, может быть, зануда — но говорить о свободе так, вообще, для меня, христианина, странно. Тем более, что слово девальвировано.
Для моего старшего сына сегодня свобода – это право пить пиво по вечерам и не приходить ночевать. Ну что ж, он ее скоро получит. Станет старше на год и получит.
Для младшего – чтобы не заставляли заниматься музыкой. Тут шансов мало. Репрессивный режим не знает снисхождения.
Для моего тестя свобода – это доступ к информации. Мы купили ему ноутбук и модем.
Для моей тещи – смотреть телевизор. У нас теперь в каждой комнате по телевизору.
Жена скажет просто: отстаньте и дайте поспать.
Для меня? Тут я буду как раз занудлив и потребую богословского осмысления проблемы. И тут политическая свобода вряд ли соблазнит меня своей призрачностью. Потому что она призрачна.
А на митинг с требованием свободы от греха вряд ли кто-то меня позовет. Потому что митинга такого никто не устроит.
Хотя было бы занятно.
Организатор митинга останавливает колонну и в микрофон возглашает:
— Нет греху!
И вся толпа подхватывает:
— Нет греху!
А организатор:
— Грех, уходи!
— Грех, уходи!
И организатор:
— Всем немедленно сесть! Всем сесть! Пока грех не уйдет, мы будем сидеть на асфальте.
Ну, и тут кто-то садится, а кто-то, кто лучше понимает, как надо бороться с грехом, кидает в ОМОН кусками асфальта. И начинает прорыв то ли на Болотную, то ли на Красную площадь. И каждому понятно, что если уж не на Болотной и не на Красной, то грех уж никак не победить.
Фото Михаила Моисеева
Мне непонятно, что происходит.
— Вы идете завтра на марш?
— За что?
— За честные выборы!
— За честные выборы кого?
— Все равно, только чтобы честные. За честные выборы вообще.
— Я не могу.
— Почему?
— Я не уверен, что я за честные выборы.
— ?
— Понимаете, в июне 1996 года я вывез семью за границу, потому что был уверен в победе Зюганова. Я не готов был жить при коммунистах снова. Я был тогда за честные выборы. Но только Ельцина.
Да. Я не знаю, украл ли Чубайс тогда голоса у Зюганова, но абсолютно уверен, что их следовало украсть, если возврат коммунистов был бы реальностью.
Мне кажется, это борьба за смысл. Бессмысленно повторять как заклинание: демократия, демократия.
Демократия есть благо не абсолютное. Когда демократия потворствует приходу к власти людоедов или их наследников, так и ну ее, эту демократию.
Нелепо было видеть моих знакомых бизнесменов, голосовавших за красного Зюганова или сервильного Жириновского. За кого угодно, но только не за тех, против которых мы «против».
И странно было читать, как замечательный журналист и батюшка, попавший в ряды наблюдателей, сокрушался, что избирательная комиссия украла голоса у коммунистов. Нет, я понимаю, что мое переживание греха воровства бюллетеней не настолько обострено. Но еще отцы говорили, что нет добродетели без рассуждения.
— Пойдемте завтра на митинг!
— А кто идет?
— Удальцов, Немцов, Навальный. И еще эта, ну как ее, из Химкинского леса.
— Я не могу.
— ?
— Я не могу идти в колонне за Удальцовым. Я не могу. Молодой нео-коммунист. Меня не так воспитывали. Я не могу идти за коммунистом. Я не самоубийца. Это слово должно быть запрещено в нашей стране на сто лет.
— А за Немцовым?
— Я не могу за Немцовым. Понимаете, я не либерал. Вообще не либерал. Мне абсолютно не близки его взгляды. Если у него есть вообще какие-то взгляды. Я бы уж поддержал Чубайса или Кириенко, потому что они бросили разваливать и теперь что-то строят. Но Немцов?
— Но почему тогда не Навальный?
— Хорошо, скажите мне, а почему Навальный? Чтобы был хоть кто-то, только не тот? Потому что Навальный «против»? Я понимаю, Навальный – это тот, кто «против». А мне не нравится, что он только «против». А он всегда «против». И те оды ненависти, которые он поет, это еще раз подчеркивают.
— Может быть та, которая из Химкинского?
-?
Я отказываюсь ходить с кем-то «против».
Во-первых, те, кто приглашают идти в колонне за ними, – Удальцов, Немцов, Навальный и прочие – совершенно бессовестно приписывают мое «против» к своим «за». А это вранье. Я не за них. И очень многие не за них.
Во-вторых, я не вижу смысла ходить «против». Покажите мне того, за кем стоит пойти «за».
В Петербурге я ходил на митинг против башни Газпрома. Но это не был митинг «против». Для меня это был голос «за». За красоту моего города. На которую не следует никому покушаться.
Я не ходил на митинги за Путина. Мне кажется, он в них не нуждался.
Но я не ходил и на митинги «против». Может быть, если бы это были митинги «за», «за» какого-то кандидата, который был бы мне интересен и близок, я бы сходил. Но это были митинги не за него.
Митинги оппозиции были митингами за кандидата Непутина. Ходить было бессмысленно. В списках не было такого кандидата.
Дальше — еще больше бессмыслицы.
Мне непонятны вот эти прогулки с писателями. Непонятны. Я пытаюсь искать смысл и не нахожу. Кто-то действительно сомневается, что можно свободно пройти в Москве по бульварам? Да, вроде, все ходят, никто не жалуется. Я давненько не был в Москве. Звоню друзьям:
— Вы, что, действительно не можете в воскресенье просто взять детей и прогуляться от Александра Сергеича до Александра Сергеича? Вам нужны писатели, как ледокол? Если вы пойдете без писателей, вам придется отбиваться кусками асфальта от ОМОНА?
В чем смысл?
Ах, это был на самом деле марш протеста? Ах, они просто, таким образом, обманули, надули эту недалекую, примитивную власть? Ну да, это был отчаянный поступок. Созвать людей с детьми на невинную прогулку, при этом имея в виду, что это будет марш протеста. И знать, что власть им ничего за это не сделает. Вы делаете вид, что гуляете. Власть делает вид, что вам верит.
Мне грустно от потери смысла. Тем более, что там был мой любимый Быков.
Бессмыслица продолжается.
Я никак не могу понять, зачем нужно разбивать палатки в центре города. Никак не могу понять смысла. И не могу понять возмущения, когда эту палатку требуют демонтировать. Почему-то в этом видят политическую подоплеку. Наше внимание поглощено бессмысленной суетой вокруг палаток.
И вообще, кто эти славные люди, которые сидят там сутками у этих «абаев»? Они чем вообще занимаются? Это и есть те ребята, которые будут менять страну? Или это те ребята, в интересах которых следует ее изменить? А какие у них интересы?
Ничего не хочу сказать дурного. Но вспоминается почему-то бессмертное: «Если я вместо того, чтобы оперировать каждый вечер, начну у себя в квартире петь хором, у меня настанет разруха».
Я просто представляю себе: вот я вместо того, чтобы заниматься своим несчастным Мезенским заводом, беру палатку и разбиваю ее где-нибудь в Александровском саду в Питере. Ну, там, например, около Пржевальского. Прямо возле верблюда. Ставлю я, значит, палатку. На фонтан к Адмиралтейству хожу умываться и носки стирать. И на этого самого верблюда их сушить вешаю.
Граждане полицейские! Изолируйте меня, пожалуйста, куда-нибудь насильно вместе с моей палаткой, если до меня мирно и добровольно не доходит, что палаткам в городе не место. А фонтан — он исключительно для красоты.
Может быть, я, конечно, отсталый. Но мне человеческие тела и пивные бутылки, лежащие летом на траве возле Медного Всадника, кажутся не меньшим покушением на мой любимый город, чем башня Газпрома.
Вот еще одна бессмыслица.
Мне непонятно, почему некоторым жителям городов мы отказываем в праве на спокойный сон. Что, спать хотят только ангажированные властью люди?
Когда-то Белыми ночами, когда мы горланили во дворе песню про новый поворот, соседи вызывали милицию. Мы разбегались и не валили желание соседей поспать на проклятых коммунистов. Теперь, когда под окном такою же Белой ночью, юные ведут слишком оживленную беседу, после мирных предварительных уговоров я тоже вызываю милицию. Я поступал так неоднократно, уверяю вас. Без всякой подсказки бесчеловечного режима.
Количество бессмыслицы зашкаливает.
Все время происходят какие-то бессмысленные постановки. Поиски новых форм, не наполненные содержанием. Зрители оценивают происходящее в критериях «Эх, сказанул!»
Никто не приглашает нас к серьезному разговору. Никто.
Вот, например, Удальцов вдруг говорит:
— Вот вам граждане мой проект реформы системы образования. В отличие от нынешней власти, я предлагаю количество часов на литературу и историю увеличить вдвое.
Ну, мы не знаем, куда денутся при этом математика и физика, но мы понимаем, что мы обсуждаем что-то реальное, дельное, имеющее непосредственное отношение к жизни нас и наших детей. Ну, обсудили. Набрали спецов. Слепили великолепную систему образования. Столько же времени в эфире и блогах потратили на ее освещение, сколько обсуждали судебный привод госпожи Собчак. Ну, Удальцов передал этот проект как-то Путину. Ну, допустим, Путин его не принял. А наоборот сказал:
— Литература в школе не нужна.
Все. В истории появляется смысл. Мы выстраиваемся стройными рядами. И доходим до Красной площади. И только попробуйте нас остановить. Нам есть что требовать. Нам есть за что бороться.
Почему Удальцов не работает над новым образовательным стандартом и не ведет колонны к Министерству образования?
Или писатели. Наше культурное все. Повели нас, наконец, на «Останкино» с требованием закрыть Малахова, программу «Максимум» и ночное порно на Рен-ТВ. Нет, ну я действительно не понимаю, почему писатели не развернули все эти 20 тысяч свободных волкеров на «Останкино» в минувшее воскресенье? Почему? Да я бы первый пошел с ними на «Останкино» гулять.
Что хочется сказать. Испытываю нужду в смыслах. Надеюсь, не я один. Надеюсь, что на смену тем, кто «против», появятся те, кто предложит повестку «за».
Расскажу историю напоследок.
У нас на Севере пару лет назад сильно сгнил один деревянный мост. Было много публикаций про это. И мы все поняли, что он сгнил. Так сильно, что стало опасно по нему ездить. А через этот мостик длиной 30 метров два района, каждый величиной с Бельгию, связываются с Большой землей.
Ну, то, что мост гнилой, знали все давно. Он не за один день сгнил. А вот то, что ездить по нему совсем опасно, объявили нам как-то вдруг внезапно. Ну что сказать? Взяли и разобрали его за один день. И жизнь в наших двух районах оказалась на грани.
Ну, старики, когда мост разбирали, ругались страшно. Потому что разбирать его не было никакой необходимости. Нужно было следить за ним регулярно. Правильно его содержать. И кое-какие повреждения устранять. Обслуживать, в общем, чтобы работал нормально.
Но в итоге разобрали этот мост, капитально прогнивший. Разобрали за один день. И жизнь в наших двух Бельгиях остановилась. Ни врача, ни продуктов. Но и это бы можно вытерпеть. Наши поморы ко всему привыкшие. Ведь, главное, надежда была, что новый мост обязательно будет лучше старого.
Да вот только оказалось, что у тех ребят, которые за разборку старого моста больше всех ратовали и тендер на строительство нового моста выиграли, даже проект нового моста еще готов не был. Вот в чем беда.
Хотя они, конечно, построили со временем этот новый мост. Как смогли, построили. Но только все понимают, что и этот мост – ненадолго. Года через три его снова менять придется. И мало кто у нас верит, что у тех, новых, года через три, проект, наконец, появится.
Читайте также: