До начала празднования 200-летия Казанского собора остается совсем немного времени. Торжества в Петербурге — военный парад, концерты и научная конференция — пройдут с 20 по 25 сентября. Но успеют ли реставраторы закончить все работы к юбилею? Будут ли сняты с колоннады к празднику строительные леса? На эти и другие вопросы ЦВ ответил настоятель Казанского собора в Санкт-Петербурге протоиерей Павел Красноцветов.
— Ваше Высокопреподобие, всё ли удалось сделать из запланированного по реставрации собора?
— Внутреннее убранство храма к празднику готово. Сейчас завершается последний этап реставрации южного придела иконостаса в честь святых Антония и Феодосия. В ближайшие дни иконостас обретет тот прекрасный облик, который он имел до разорения в 1922 году. Гораздо большее беспокойство вызывает у нас реставрация западного фасада и колоннады с Невского проспекта. Эти работы финансируются государством, средства поступили с большой задержкой, и мы не знаем, успеют ли реставраторы всё закончить к 21 сентября. И тут возникает вопрос, как мы будем праздновать? Ведь на площади перед Казанским собором в специальном голубом шатре, как было в 1911 году, будет выставлена на аналое икона Казанской Божией Матери. Ей будет служиться молебен, потом состоится военный парад (наш собор — храм воинской славы Санкт-Петербурга), затем пройдет праздничный концерт. Мы говорили с реставраторами, и я предупредил их, что если к 18–19 сентября леса останутся, будут большие проблемы.
— В печати постоянно сравнивают Казанский собор с собором святого Петра в Риме. Насколько правомерно это сравнение?
— Я считаю, что такое сравнение не правомерно. Посмотрите, наша колоннада примыкает к собору, он открыт к Невскому проспекту, как бы раскрывая свои объятия. А колоннада святого Петра в Риме обнимает площадь перед собором. Она стоит отдельно и не примыкает к нему. В этом разница. Кроме того, если посмотреть на план — схему собора святого Петра, то видно, что это четырехстолпный, однокупольный храм, имеющий в своем основании квадрат. А у нашего храма в основании крест. Он больше похож на Парижский дом инвалидов. Когда Павел I был в Париже, ему понравился дом инвалидов и в своем поручении Строганову император указал, что его можно взять за примерный образец.
— Вы стояли у истоков возрождения приходской жизни в соборе. Как это происходило?
— Когда меня назначили в 1996 году настоятелем, западный неф весь был занят музеем. Служить разрешалось только в воскресенье с 9 до 11, чтобы не мешать экскурсиям. Иконостаса не было. Алтарь был открыт. Прихожан было человек сорок. Когда я первый раз стал служить в воскресенье, я попросил клириков заблаговременно вынимать частицы, так как я привык, что в Князь-Владимирском соборе нужно было вынуть их около 1500, и мы вынимали долго. Мне отвечали: «Так тут нечего вынимать, несколько человек всего». Но митрополит Санкт-Петербургский и Ладожский Владимир, когда меня благословлял сюда, сказал, что тут должен быть настоящий приход и настоящий храм. Поэтому перед директором музея я извинился, но стал служить так, как положено по уставу.
Сегодня в воскресенье у нас 100–150 причастников, а прихожан до 2000 человек, это постоянные прихожане, а в пост бывает до 700 причастников. Приезжает множество паломников из разных стран, чтобы поклониться Казанской иконе Божией Матери. Каждую среду здесь служится акафист чудотворному образу. Еще одна из наших святынь — копия Туринской плащаницы на материи. Ее нам подарил Святейший Патриарх Кирилл, который служил Литургию в Казанском соборе в 2009 году.
— Имея за плечами 50 лет пастырской практики не только в России, но и за рубежом, что можно сказать о служении в этом архитектурном шедевре русского зодчества?
— Для меня служение в соборе связано с Казанской иконой Божией Матери. Это моя духовная и семейная реликвия. Мы венчались с супругой 21 июля 1955 года, и Божия Матерь этой иконой благословила на брак. Когда митрополит Владимир предложил мне стать настоятелем собора, я сначала колебался. Мне казалось, что такой объем работы (храм был заброшенный, поруганный, без иконостаса, без утвари церковной) мне не по силам. Но потом, помолившись перед Казанской иконой, я согласился. Принял это как послушание и в надежде, что Господь простит мне какие-то грехи, если я восстановлю этот храм.
— Почему возвращение собора верующим затянулось почти на восемь лет?
— Нужно учитывать, что с объявлением демократии в головах чиновников ничего не изменилось. Им было непонятно, как взять и вернуть собор Церкви? Министерство культуры восстало: что такое? Безобразие! В то же время у них в душе был хаос и беспокойство и они все-таки готовы были к каким-то компромиссам. Поэтому игумену Сергию (Кузьмину), бывшему тогда настоятелем собора, удалось в 1992 году вернуть из Русского музея три иконы-картины: «Взятие Божией Матери на небо» К.Брюллова, «Покров Божией Матери» Ф.Бруни и «Введение Девы Марии во храм» П.Басина.
А в 1997 году мы получили письмо директора Русского музея В.А. Гусева с требованием возвратить эти картины обратно в Русский музей. Я ответил, что они написаны для Казанского собора и будут пребывать здесь. После моей просьбы мы договорились о «временном хранении» икон-картин в Казанском соборе. А потом мне удалось договориться с министром культуры Александром Соколовым, чтобы такое «временное хранение» продлевалось каждые пять лет.
В том же 1997 году мы попытались вернуть в собор остальные, изъятые Русским музеем иконы. Но нам отказали, сославшись на то, что нет постановления правительства о передаче имущества Церкви, хранящегося в музеях. Нам помогла Петербургская академия художеств. Списки с икон сделали студенты, это были их дипломные работы, которые потом передали в собор. А мы оплатили молодым людям краски и материалы.
— В чем сегодня, на ваш взгляд, заключаются проблемы воцерковления современной молодежи?
— Проблема в их религиозной необразованности. Они приходят в храм Божий, не имея никакого представления ни о вере, ни о Боге. Это молодые люди, которые воспитывались в атеистической среде, а некоторые и в семьях коммунистов. И мы сейчас даем им основы православия. Примерно так, как маленьким детям говорили, как молиться, как креститься и что Боженька добрый. Такой доступный язык им нужен.
Мы должны подходить к этим людям с особым тщанием, вниманием, стараться их воспитать, привлечь к вере, показать им красоту богослужения.
С одной стороны, есть те, кто прислушивается и задумывается, читает православные газеты и журналы (при соборе выходит своя газета). А есть такие, кто всё отрицает: «А зачем нам это? Какой Бог? А кто доказал, что Он есть?»
У нас есть воскресная школа для взрослых, которой руководит иерей Михаил Шастин. Мы с ним сейчас разрабатываем концепцию, как нам донести до тех, кто стремится к духовной жизни, азы веры. В ее основу будут положены выступления Святейшего Патриарха Кирилла. Потому что там имеются ответы на многие современные вопросы, которые изложены очень доходчиво и аргументированно.
Кроме того, в нашем экскурсионном бюро все экскурсоводы образованные, верующие люди, владеющие несколькими языками. Они каждую экскурсию начинают с краткого ликбеза о вере в Бога, поклонении Ему, прославлении Его имени, о строительстве и благоукрашении храма и т.д. Все экскурсии для групп обычно проводят наши экскурсоводы. Возрастной состав посетителей самый разный — к нам приезжают целыми семьями. Мы экскурсию строим так, чтобы и детям, и взрослым было интересно. И верующим, и неверующим. Думаю, всё это принесет свои духовные плоды.
Алексей Реутский
Источник: Церковный вестник