Храма еще нет, но есть где переодеть ребенка
Нет, можно, конечно, возмутиться: «Фу-фу-фу! Где христианство, а где клозет?! У нас здесь высокие материи, спасение души, православный катарсис, Царствие Небесное на носу, мы все такие воздушные, у нас и причинных мест-то давно нет, а вы нас лицом в даже грешно произнести — что! Так низко пасть! Да еще в пост! Позор!»
Елена Кучеренко
Но ведь пока мы с вами не в этом Царствии, «позорных» человеческих нужд никто не отменял. И молись не молись, будь ты хоть тысячу раз высокодуховным, а как прижмет «низменное», так даже «Отче наш» забудешь…
…Давно еще меня кто-то добавил в фейсбуке в группу «Туалет — лицо организации». Я тогда еще смеялась: «За какие такие грехи мне сие?» Но ведь так и есть. Еще какое лицо! Настоящее, без марафета!
Вспомнила я об этом, когда прочитала интервью отца Федора Бородина на «Правмире». Батюшка рассказывал об их приходской жизни, о воскресной школе, о работе с молодежью, о разном важном и нужном. Но глаз зацепился за одну «мелочь». У них в храме есть подобие комнаты матери и ребенка. Где во время службы можно побыть с маленькими детьми, покормить их, поиграть. Тут же — теплый туалет, где (о, ужас праведников!) можно бездуховно помыть грешную попу неблагочестиво обделавшегося младенца. Я, кстати, там у них была, так что я — везунчик.
Храм не такой уж большой, помещений — в обрез, там можно было бы сделать что-то более «каноническое», но решили так.
Вспомнила я тогда и один маленький украинский приход, где бываю почти каждый год, когда приезжаю к свекрови. Прямо напротив дома, где она живет. Церковь эта — больничная. Долгое время они служили в грязелечебнице, в душном коридоре. Но несколько лет назад тут же в сквере заложили храм.
Одно название — храм. Там только подвал вырыли, где и проходят службы. О куполах в обозримом будущем даже не мечтают. «Наземную» часть бы построить. Но там, «под землей», рядом с помещением, где служат, есть уже и комната матери и ребенка. Как у отца Федора. И хотя денег на строительство в обрез, когда все это закончится, не ясно, но наверху уже сделали большой, шикарный, каменный туалет. С раковинами и всеми прибамбасами. Не только для духовенства, как часто бывает. Но для прихожан.
«За высокими материями мы человека не видим»
И, знаете, в том украинском городке несколько храмов. Есть большие церкви — с крестами, куполами, всеми делами, есть поменьше. Эта, наверное, пока самая «неказистая» и неприспособленная (кроме сортира, он самый лучший из местных «церковных»). Но самая многолюдная.
На службе там не протолкнуться. Люди идут с других концов города именно сюда. Понятно, что не из-за туалета. А из-за отношения, из-за атмосферы, из-за любви, из-за Духа. Не сочтите меня неблагочестивой, но христианский Дух на том приходе показывает в том числе и тот туалет, будь он неладен. Даже самой уже неловко это слово «всуе поминать». Но так и есть!
Видно, что батюшка тот думает о людях, о том, чтобы им было комфортно, чтобы мамы с детьми не искали судорожно кусты и где поменять памперс, чтобы бабулям неповоротливым и стыдливым было удобно. Чтобы шли сюда семьями.
Конечно, только этим духовно сыт не будешь. Все мы знаем, что главное — Литургия, Евхаристия, Причастие, Христос. Это — Церковь. Но ведь есть заповеди Любви. И кроме любви к Богу должна быть еще любовь к ближнему. Без одной другой не бывает.
Кроме службы есть еще люди. И отношение к ним и с ними.
Знаете, один дьякон как-то сказал мне:
— Кадилом махать каждый дурак сможет. А вот выйти усталым после службы и бабушку какую-нибудь до дома отвезти, плачущую женщину утешить, больному лекарства купить — вот тут и начинается настоящее служение. Когда ты не просто молитвы на амвоне грудным голосом эффектно прорычал, а делаешь теперь то, что Богу в алтаре обещал. Мы часто все в высоких материях: «Ах, мы Богу служим! Без нас никуда! Мир рухнет!», а за ними, материями этими, жизни вокруг, человека простого с его нуждами не видим. И Христа так пропустим.
Так и с туалетом. Дьявол в мелочах, но ведь и Бог в мелочах. Главное — вера и молитва. Но туалет на приходе — это та самая мелочь, по которой о том приходе можно судить. Понятно, что если есть хоть минимальные условия его построить. Иногда ведь их вообще нет.
Дырка в полу для плебеев
А ведь есть большие, каменные, богатые храмы, где шикарный клозет для духовенства и приближенной элиты и дырка в полу в холодном сарае — для всех остальных. И кочевряжься там, как умеешь. А в «барские палаты» тебе доступа нет. Духовно не дорос.
Я часто бываю в одном монастыре. Богатом, известном, любимом мной — из-за местной святыни. Там многочасовые очереди, люди приходят со своими бедами, скорбями, со своими детьми — больными, часто очень тяжелыми. Старики, молодые, здоровые, любые, долго, терпеливо стоят, ждут, чтобы приложиться, надеясь если не на исцеление, не на «исполнение желаний», то хотя бы на облегчение. Каждый день с утра до вечера несут сюда свои пожертвования.
Тут и книжная лавка, и «ювелирка», и шикарная дорогая трапезная, и даже гостиница. И убогий туалет. Никаких условий, чтобы ребенка переодеть. Но если здесь можно как-то чудом изловчиться, то уж инвалиду в коляске никак туда не попасть.
Как много у нас говорится проповедей о любви к ближнему, о милосердии, о том, что для Бога каждая душа — великая драгоценность. О людях с инвалидностью говорится. Что они — наши братья и сестры во Христе, ничем не хуже нас, иногда даже лучше. Что они приходят в мир, чтобы сделать его добрее.
Но много вы видели храмов, где есть туалет для инвалидов? Ладно — туалет. Пандус хотя бы.
Я видела, но немного. Ну и кто стал добрее?
А потому, что даже для многих церковных людей люди с особенностями, милосердие, любовь — это всего лишь благочестивая теория. А на практике они где-то там, в другом мире. Мы их не видим и видеть не хотим. Потому что если бы хотели, в каждом храме были бы для них условия. В рамках финансовых возможностей, естественно. Даже если нет там ни одного такого прихожанина. Но вдруг однажды он появится?
Думают ли здесь о людях
Помню одну историю, давно это было. Возле «стоячего» туалета в одном монастыре прижалась к стене старушка с костылями и плакала. Горько и обреченно. Она описалась. Неблагочестиво пишу? Уж простите. Как есть. Описалась! Зимой. Она еле ходила, стояла с трудом и просилась в «сидячий» туалет. Но ее оттуда выгнали, он — для сотрудников, для духовной элиты. А в отхожем месте «для плебеев» у нее не получилось. Он там такой, что и молодые с трудом справляются. И стояла она мокрая, униженная, раздавленная этим своим позором и рыдала. Вам не страшно? Мне — страшно!
Так что туалет, правда, лицо организации. И в храмах тоже. Где думают о людях, о стариках, чтобы не было им так мучительно стыдно, как той старушке. Чтобы не нужно было последние силы тратить, чтобы как-то притулиться. Об инвалидах думают, которым трудно, о мамах с младенцами, которые отпуста ждать не желают, чтобы обкакаться, и теперь выбор — либо вонять, либо попу морозить. Вот об этих позорных, низменных совсем не духовных «мелочах» думают — это приход.
А где для своих — «элитный санузел», а для других — дыра в полу — это культовое сооружение. Понятно, что Дух дышит, где хочет. И там тоже. Но любовь и внимание к людям как путь спасения никто не отменял.
Хотя да, главное — Евхаристия! И Христос!
Фото: spbda.ru