Митрополит Таллинский и всея Эстонии Корнилий (Якобс) пишет в своей книге «О моем пути» о замечательном священнике, своем друге с детства, Владимире Залипском:
Митрополит Таллинский Корнилий (Якобс)
«Класс наш был очень дружным. У нас образовалась компания из шести человек: Юлиан Зинкель, Борис Холостов, Владимир Залипский, Алексей Макаовский, Виктор Воронцов и я. Все мы были верующими. Впоследствии священником, кроме меня, стал и Владимир Залипский, ныне покойный, который оставил особую память о себе в душах знавших и любивших его людей… Расскажу об этом замечательном человеке.
Он — единственный ребенок в семье, нежного домашнего воспитания. Во время войны был призван в немецкую армию, где грубые военные над ним издевались, давая самые трудные и унизительные задания. Владимиру было тяжело. Но, собирая его на военную службу, мать положила с вещами Евангелие. Владимир стал читать его ежедневно, стараясь жить по-евангельски, терпя все со смирением, впитывая глубоко в себя слова Священного Писания. И жизнь его обрела новый смысл, изменилась, пришел покой, испытания стали легкими. Когда потом из армии он попал в советские лагеря, за колючей проволокой Евангелие давало ему особые силы.
Владимир Залипский в период работы на фабрике «Коммунар»
После освобождения Владимир поступил в Ленинградскую Духовную семинарию, где ему покровительствовал митрополит Григорий (Чуков). Из семинарии Залипский был исключен вместе с несколькими семинаристами в годы хрущевских гонений. Они выступали против обмирщения и светскости, которые широко вводились при инспекторе протоиерее Осипове (позже публично отрекшемся от Бога и Церкви).
Владимир приезжал ко мне в Хаапсалу, где мы часами гуляли в лесу Паралеппа, и он делился со мной всеми своими переживаниями. На него обратил внимание епископ Иоанн (Андреев) и предложил священство.
До священнической хиротонии он часто ездил в Печоры, встречался с митрополитом Вениамином (Федченко), много общался со старцами Псково-Печерского монастыря, подумывая о монашестве, но по благословению святого старца Симеона женился на Наталии Николаевне Вехновской, дочери регента монастырского хора, с которой прожил до самой смерти. Окормлялся духовно Владимир Залипский у отца Валерия Поведского и у протоиерея Петра Серегина, служившего в Пюхтицком монастыре. Интересным и поучительным было общение Владимира с монахиней Сергией (Клименко), врачом по специальности, прошедшей особый монашеский подвиг. После выхода на пенсию она тридцать лет прожила около Пюхтицкого монастыря, где ее посещали многие известные люди.
Свадьба о. Владимира и матушки Натальи. Фото: блог протоиерея Игоря Прекупа
Рукоположен во священника Залипский был в 1956 году. На первом приходе в Йыхви, где его с большой любовью встретили прихожане, у отца Владимира возникли большие недоразумения, в которых он был неповинен. В газете даже напечатали очень неприятную, насквозь лживую статейку. Обо всем происходившем я знал от него в подробностях.
После Йыхви отца Владимира „сослали“ в Тапа, где он служил много, хотя часто в почти пустом храме, иногда вдвоем с Наталией Николаевной, которая была и регентом, и псаломщиком. Бывало, если жена болела, служил и один — как, шутя, рассказывал отец Владимир, произнося: „Мир мне“ и отвечая: „И духови моему“. Иоанно-Предтеченский храм в Тапа каменный, очень холодный. Во время службы отец Владимир старался быть ближе к печке в алтаре, а Наталия Николаевна грелась у второй печки в конце храма.
Время, прожитое в Тапа, отец Владимир считал своим „Небом“. Он много читал духовной литературы, работая над собой. Уже тогда к нему ездили за духовным советом не только из Эстонии, но и из других мест.
отец Владимир Залипский
Потом, когда понадобился регент в Александро-Невский кафедральный собор, его с женой перевели в Таллин. Здесь не было того мира и тишины, что царили в Тапа, но росло число духовных чад. У него исповедовались и многие священники. Его проповеди после каждой совершенной литургии, перед исповедью и другими службами собирали паству. Проповеди записывали на магнитофон, некоторые опубликованы и продолжают публиковаться.
Отец Владимир от природы по характеру был человеком веселым и жизнерадостным, душой любой компании, чрезвычайно остроумным, музыкальным, начитанным. Но, что удивительно, во время своих проповедей он так близко к сердцу принимал все, о чем рассказывал, особенно, когда речь шла о Крестных страданиях Христа или о мучениках за веру, что часто не мог справиться со слезами. Всю свою сознательную жизнь отец Владимир учился жить по Евангельской правде и учил этому других, хотя всегда говорил, что не может быть духовником.
Надо добавить, что с годами он стал избегать всяких светских компаний, изредка навещал, как мы смеялись, „для галочки“, тех, кого не хотел обидеть. Отцу Владимиру много приходилось говорить с людьми, открывавшими ему свою душу, а у него была потребность к уединению, он пытался восполнить духовное образование, о недостатке которого сожалел всю жизнь. Очень любил читать жития святых — всегда на столе лежали „Четьи-Минеи“, открытые на житии тех святых, память которых совершалась в этот день.
Мы с ним были друзьями с детства, но многое в нем было скрыто глубоко внутри».
Предлагаем читателям беседу отца Владимира перед исповедью, в которой он разъясняет, что нужно человеку для истинного покаяния.
«Боже, очисти нас грешных и помилуй нас.
Ну вот, любезные братья и сестры, мы здесь собрались для того, чтобы покаяться в своих грехах перед Богом. Бог-то всегда один — был, есть и будет. И сейчас, и тысячу лет назад — все тот же один Бог. Я почему об этом говорю? Потому что мне вспоминаются слова, которые Бог через Своего пророка говорит людям, еще в Ветхом Завете: „Вы, вот, люди, просите прощения, молитесь Мне, говорите: „Господи, Господи!“ и поститесь, надеваете на себя темные, мрачные одежды, принимаете на себя унылые лица, сетуете, ходите как бы печальные и думаете этим у Меня вымолить прощение своих злых дел. И при всем том вы так рассуждаете: мы вот стараемся и ходим в храм, и молимся, и постимся, а толку-то не чувствуем, не получаем облегчения. Почему?..“
А вот, говорит Бог, почему так: потому что вы при всем своем посте не делаете того, чтобы голос ваш был слышен на высоте. То есть, чтобы голос ваш доходил до Меня, до Бога. А что нужно прежде всего? А вот, говорит Бог, если вы притесняли вдову и сироту, то этого не делайте, если обижали — перестаньте это делать, если вы не помогали — помогите, если не прощали — простите, если лгали — не лгите.
Если вы это будете делать, если будете милосердными, отзывчивыми, правдолюбивыми — вот тогда, если вы только раз скажете Мне: „Господи, помоги!“ или „Господи, прости!“ — сразу же Я откликнусь. И если, говорит Бог, при всех ваших грехах, ваша скверна будет как багряница, то есть, если вы будете как бы все в крови от своих грехов, но если все-таки будете делать доброе, милостивое людям, то Я, говорит, вас как волну убелю. Если вы будете грязные с головы до ног, нечистые, то Я вас единым мановением очищу совершенно».
Видите, братья и сестры, как смотрит Бог на покаяние и в чем видит Бог покаяние, в чем видит его силу…
…Поэтому, попросту так, братья и сестры: для настоящего покаяния, чтобы покаяние наше было искренним вот тут, у Креста и Евангелия, и чтобы молитва наша была Богом принята, до Него доходила бы, есть очень простое средство — это прислушиваться к голосу совести, и что совесть говорит, то и делать. Если совесть говорит в нас глухо, потому что, может, человек ее уже так исковеркал, так ее забросал всякой грязью, что она говорит, но ее почти не слышно, или очень невнятно говорит, — тогда, конечно, в помощь совести у нас с вами есть Евангелие, Слово Божие. Есть у нас и заповеди Христовы, есть слова Его, Его жизнь, Его пример. Есть у нас и жизнь святых людей.
У нас в церкви много икон — икона ведь не просто священное, святое изображение, перед которым мы кланяемся и молимся, и свечку ставим, и прикладываемся. Это прежде всего для нас пример. Каждый святой — это нам напоминание о том, как надо жить. Даже если мы и не знаем, как жил тот или иной святой, само это слово — «святой» — уже говорит, что это был человек хороший, честный, отзывчивый, скромный, не жадный, не лжец, не гордец, не себялюбец. Вот этому и будем по силам своим подражать, это будем делать — а это делать можно…
Если мы при всей нашей принадлежности к православной вере, к Церкви, зная Евангелие, слушая проповеди и чтения Священного Писания, исповедуясь, причащаясь — все это очень хорошее дело, — но если при всем том будем оставлять в пренебрежении простые слова Христа Спасителя, что надо стараться любить людей, помогать, прощать обиды, не мстить, не быть злопамятным, не лгать, не хитрить, не злорадствовать, не осуждать людей, — какая нам от этого польза? Царствие Божие, говорит апостол Павел, не в слове, а в силе. Не по словам, а по делам мы будем судимы.
…Видите ли, братья и сестры, получается так, что можно очень много молиться, и может молиться даже святой человек, но молитва не будет исполнена. И не потому, что Бог не слышит, или Бог жестокий, а потому что Бог — праведный. И эта праведность Божия — не праведность судьи жесткого и непреклонного, нет. А Бог хочет всем спасения, чтобы все поняли, чтобы у всех проснулась совесть…
Я могу совершать тысячи поклонов и поститься всю жизнь, но если во мне не будет ни капли любви и сочувствия, сострадания, то, братья и сестры, грош цена моим молитвам и моим постам. Это ведь не мои слова, а Христовы: «Что вы зовете Меня: Господи! Господи! — и не делаете того, что Я говорю?»
Это слова всех святых наших — ведь чем они велики? Вот, мы смотрим на их жизнь, читаем их жизнеописания — бросается в глаза прежде всего как будто бы то, что они подвижники: мало спят, много молятся, много постятся. Это верно, это все у них было, но главное в них не это. Они могли не жить в пустыне, они могли не носить темных одежд, они могли не жить в уединении, они могли по своей внешности ничем от нас не отличаться — все отличие было у них здесь: это были люди, горящие любовью, готовые отдать себя за других, не только за своих близких, родных и единоверцев, а и за чужих, и за врагов своих. Вот это были истинные христиане.
Ведь почему христианство победило мир? Почему христианство в древности, эта маленькая горсточка, кучка людей, — почему они сделали такое удивительное дело, что весь языческий мир, огромный мир, стал христианским? В чем чудо? А это было чудо любви. Вот эти самые христиане, которых презирали, гнали, поступали с ними как с извергами — в те времена, когда наступали на земле страшные бедствия, мор, голод, язвы, эпидемии, когда все бросались врассыпную и своих родных, любимых оставляли, боясь заразиться, тогда христиане, для которых эти брошенные были, в общем-то, враги и иноверцы, обмывали их, кормили, ухаживали, спали подле них, не боясь заразы и, может быть, умирали подле них.
И когда все это происходило, язычники начинали смотреть и думать: «А что же это все-таки такое, что это за вера, что за люди?» Потому что такое действует на всех — и на самых неверующих, и на безбожников, и на самых жестоких людей. Если на удары и истязания отвечать не только молитвой и благословением, но и подлинной самоотверженной любовью, такое, конечно, бесследно пройти не может. Вот это-то и победило мир, и всегда победит. В этом — истинное христианство.
…Люди отдают жизнь, ухаживают за заразными больными — это большие примеры. Но таких случаев мало. Нам нужно другое: старайся быть всегда приветливым, простым, скромным, отзывчивым. Если тебя толкнут, то ты не озирайся на человека, как на какого-то зверя, а потерпи. Уступи место, если надо. Пусть это будет несправедливо, очень несправедливо — ничего. Ты христианин — покажи пример другим, не ответь на слово двумя словами, на толчок толчком…
Нам нужны не какие-то большие подвиги, зачем думать о подвигах? Посмотрим себе под ноги. Мудрость христианская, братья и сестры, заключается не в том, чтобы смотреть далеко вверх, в небо, а потом спотыкаться и разбивать нос. Нет, не в этом. А в том, чтобы все время смотреть себе под ноги. Как я стою, как я говорю с человеком, что я делаю в данную секунду, мгновение, и так все время. Святые именно так себя вели, только так, ничего великого не делали, а получалось великое. Сказать доброе слово? — Говорили. Помочь чем-то в маленьком, может быть? — Помогали. В большом? — И в большом помогали. Что-то надо потерпеть от кого-то? — Терпели. Их толкали — они в ответ не толкались, не бранились. А это, в общем, не так трудно, не так трудно. Ведь что такого особенного мы терпим? Ничего такого особенного нет.
Часто говорят, что в семьях трудно жить бывает — что в семьях вера слабая, маленькая или ее совсем нет. Ну и что с того? Ничего страшного. Нам сказано, что мы — соль земли, что мы — свет миру. Вот мы для кого-то и призваны, чтобы быть солью и светом. Соль действует на пищу — бросишь щепотку в котел супа — и весь суп хороший получается. И нам тоже надо быть такой щепоткой соли, таким маленьким, но все-таки светом. Действительно, большое помещение, а зажги свечку маленькую — и все потянутся к этому огоньку. Таким маленьким огоньком быть нетрудно: вместо того, чтобы сделать кислую мину — улыбнуться человеку. Несколько добрых слов — и как радостно на душе!
Братья и сестры, это я все сказал не к осуждению, а просто к тому, чтобы нам помнить, что такое христианство и что такое есть покаянное обращение к Богу. Это есть изменение себя, своего отношения к ближнему, к тому, с кем я дело имею. Если исправим себя, все у нас будет хорошо. Вы на меня не обиделись?»