В тот год я была почти… неофитом. Я только-только опомнилась — пыталась вернуться в Церковь. Вдруг после нескольких лет перерыва стала ходить на все воскресные службы, пыталась регулярно причащаться…
Помню, в первое воскресенье Великого поста батюшка меня похвалил, что я всю первую седмицу канон Андрея Критского не пропускала, и попросил не расслабляться постом. Даже посоветовал, если будет возможность, взять отпуск на Страстную и Светлую седмицы, чтобы было время. Мне этот совет как-то пришелся по душе. Тем более, как раз и отпуск неиспользованный у меня был.
На работе я договорилась и уже представляла, как все будет «правильно». Литургии Преждеосвященных Даров с Понедельника по Среду, литургия Великого Четверга, служба Двенадцати Евангелий, Пятница, любимейшая служба Великой Субботы и, конечно, Пасха. Где-то между всем этим я, конечно, собиралась еще печь куличи и красить яйца. Не в последний момент, не в Субботу, как это часто бывало до этого, а опять же — «правильно», в Четверг.
…Но, как известно, враги человеку — домашние его. За несколько дней до моего отпуска позвонила радостная мама и сообщила: «Ириша, представляешь! Тетя Люба едет в Египет во вторник, ну я и тебе путевку купила, поедешь с ней в свой отпуск!». Тетя Люба — это мамина подруга, с которой и я дружу. Очень ее люблю, и, конечно, съездить с ней куда-то было прекрасной идеей. Но собиралась-то я делать в отпуске совсем другое…
Отказаться? Обидеть тем самым маму. Пришла в растрепанных чувствах на исповедь перед Вербным и… получила благословение слушаться уж маму. «Главное — осторожнее там плавай, а то всякие кораллы… И приходи обязательно на Светлой причащаться», — напутствовал батюшка.
Улетали мы в Великую Среду. Я радовалась тому, что окажусь на море (не была давно), но и печалилась все же. Планы-то мои по благочестивому проведению Страстной были нарушены! И как обычно, думалось о том, что пост пролетел, ты вроде бы даже что-то пыталась делать и исправлять в себе, а ничего не вышло. И вот он, видимый результат всех моих малых и недостаточных усилий — вместо того, чтобы быть там, где я должна быть, лечу на море, поскольку как-то вовремя маме не объяснила, зачем мне нужен был отпуск в это время и почему я хотела остаться дома…
Впрочем, как выяснилось уже в аэропорту, тетя Люба взяла двух своих знакомых, так что у нас еще и компания была веселая. Ситуация совсем не располагала к рефлексии. Все было обыкновенно для таких поездок — и совершенно не совпадало с моим настроением.
По приезду на место мои мрачные мысли о собственной несостоятельности немного развеялись. Море всегда успокаивает и умиротворяет. Спутницы мои строили планы, как они на следующий день первым делом после пробуждения пойдут купаться. Четверг-то — Чистый. Искупаться, стало быть, надо. Но даже веселый треп об этом не раздражал.
Курортная жизнь пошла своим чередом: какие-то экскурсии, походы на пляж, обеды-ужины. Были первые числа апреля, погода стояла нежаркая, отчего было очень приятно. Отдых получался расслабленным. И как-то даже отодвинулось в сознании все — и Страстная, и мои мысли о собственном несовершенстве.
Но ненадолго отодвинулось. Вечером в Великую Субботу мы сидели с тетей Любой в каком-то ресторане на территории отеля, и теперь я думала даже не о том, как плохо провела пост, а о том, что вот этим расслабленным отдыхом лишила себя чего-то очень важного. Море — это, конечно, радость. Летняя погода после прохладной Москвы — это очень хорошо, но ведь главное-то не это. Думала, что могла бы быть там, в весенней еще Москве, на пасхальной службе… Было уже около двенадцати по Москве — я бы как раз в это время дошла до храма. И люди бы вокруг не сидели лениво, потягивая бесплатное виски с колой, а шли крестным ходом с зажженными красными свечками и пели бы знакомое и любимое: «Воскресение Твое, Христе Спасе…». Это всегда трогательный момент. Такая тихая-тихая радость, которая постепенно становится совсем не тихой: «Христос воскресе из мертвых, смертию смерть поправ и сущим во гробех живот даровав!».
Но ничего такого у меня в тот момент не было. Наши с тетей Любой спутницы, кстати, смотрели в своем номере трансляцию пасхального богослужения из Храма Христа Спасителя, благо, у нас были подключены российские каналы. Но я со свойственным мне максимализмом отринула эту идею — искусственной эта замена мне показалась. Раз уж не могу попасть на службу — то и смотреть не буду.
А тут еще и соотечественники, сидящие в том же ресторане, что и мы, взглянули на часы и решили поздравлять друг друга с Праздником. Знаете, как странно и неуместно звучит «Христос воскресе», если это кричать нетрезвым голосом?
Спать я ушла совсем расстроенной. Все было настолько глупо, что и радоваться-то было нечему. А с утра мы пошли гулять по городу. Основное развлечение там — это лавочки с маслами, бижутерией и прочими сувенирами. Разговаривать с продавцами — отдельное удовольствие. Я тогда выбирала только тех, кто говорил на английском, на русском общаться было не так интересно. Но в очередном магазинчике продавец вдруг обратился со словами: «Христос воскрес!». Я от удивления, кажется, не сразу и ответила. Как-то у нас завязался разговор, и он на хорошем русском языке рассказал, что учился в Санкт-Петербурге, там же и крестился, жену там нашел.
— Жена сейчас, правда, у родителей живет, заканчивает институт.
— Ну, хорошо, там жена одна, а здесь сколько? — у меня был какой-то скептический настрой, мне не верилось ни в жену в России, ни в христианство. Казалось, что это все для того, чтоб я что-то у него купила.
А он вдруг серьезно почти обиделся:
— Ну ты что?! Я же христианин, у меня только одна жена. Вот, я даже крестик ношу, как ты!
Крестики там действительно не все местные христиане носят. У многих просто татуировки в виде крестов на руках. А он, поскольку крестился в России, и правда носил. Как я.
Мне даже стыдно стало за свой скепсис и глупую попытку пошутить. И одновременно стало радостно очень — мы такие разные, живем в разных странах, у нас, наверно, вообще нет ничего общего, кроме одного, но такого важного — знания о том, что Христос воскрес.
…Нет, конечно, эта радость была не похожа на привычную пасхальную. Но она все равно была. Хоть и совсем необычной.
Вот как это объяснить, если не чудом? Наверно, в пасхальные дни действительно всякое дыхание хвалит Господа.Настолько хвалит, что не почувствовать это ликование нельзя. Даже если тебе кажется, что все неправильно, можно почувствовать и понять, что в следующий раз надо постараться быть ближе к Нему… Ведь нельзя быть в стороне от самого главного, что вообще когда-либо тут произошло — от того, что Христос воскрес!