Страшное Преображение? Мысли о Празднике

«ПОСТРОИМ ПАЛАТКИ»

Хотя апостол Петр и «не знал», что бы сказать, но все же захотел задержать блаженство: «вот бы так все время мы все и жили!» О себе и товарищах позабыл, смиренный…

Хотел внешним путем удержать внутреннее. Так и люди теперь: все «строят» счастье. А оно «не создано», а дар Божий… Внутри нас (Лк. 17, 21)…

ОПЯТЬ ГОЛОС ОТЦА…

Два раза говорил Отец Небесный: на Крещение и теперь. И два раза одно и то же.

Иисус Христос есть Сын Мой Единородный (возлюбленный). Через Него — Мое благоволение или даже: к Нему, в Нем, а уже через Него — и всему миру. Здесь лишь добавление: Сего послушайте (Мф. 17, 5; Мк. 9, 7; Лк. 9, 35)… Это последнее — в ответ на сомнение апостола Петра (и всякого): да стоит ли? да зачем? — Ответ: Сего послушайте.

Почему? — Ибо только через Крест совершится наше искупление, — вернется к нам в Нем и через Него Отчее благоволение.

В третий раз голос будет говорить уже перед самыми страданиями: И прославил и еще прославлю! (Ин. 12, 28). Как видим, все — в связи с Крестом.

Искупление совершается Сыном пред Отцом, пред Богом, пред Святой Троицей. А слава, осиявшая Господа, — есть благодать Святого Духа, — «не созданная».

ДВА МИРА

В Париже мне пришлось служить на Преображение литургию, и темою проповеди я избрал известную картину — икону Рафаэля: «Преображение».

…Наверху: светлое, голубое, ясное, прозрачное, тонкое, эфирное небо. Светлые золотистые облачка славы. На воздухе, а не на земле, торжествующий Спаситель, Моисей и Илия… Слава, радость, легкость. «Хочется летать», — так и рвется на язык.

Немного ниже, но в той же области, на горе Фавор, — созерцающие апостолы. «Лучшие» притом. А внизу — темные, тяжелые краски: красное, багряное, темное, чувственное тело, земля. А главное — корчи бесноватого юноши. Мучающийся отец. Беспомощные ученики, не могшие исцелить больного. Таков несчастный, больной мир, находящийся во власти диавола!

Такова беспомощность «спасителей» без Христа. Как ни бьются люди, но исцелить (спасти) мир не могут… Два противоположных мира. И только от того, светлого, мира может прийти спасение к сему несчастному миру людей.

Когда сошел Господь к ним, то легко изгнали беса…

Книжники же спорили и упрекали учеников Христовых за то, что те не могли изгнать беса. А сами? Сами-то еще более были бессильны. Ибо не к ним, а к ученикам Христовым все же обратился несчастный отец. Он привел сына ко Христу; Христос же в то время преображался… Тогда отец обратился к ученикам… А к книжникам и не думал обращаться: бессильные начетчики!

Этот случай здесь ПРОМЫСЛИТЕЛЬНО был допущен.

Люди прежде, до падения, были в Царстве Отца и блаженствовали. Отпали — и впали в жестокие муки к диаволу.

Теперь они снова возвращаются Искупителем в Царство славы. Но путь к этому противоположен падению: там — диавол, здесь — понадобился Сам Сын Божий; там — услаждение, здесь — страдания ждут; там — внешнее (вкуси), здесь — внутренний подвиг; там — невоздержание, здесь — постом враг изгоняется; там — самоутверждение («яко бози»), здесь — молитвою к Богу; там — древо познания добра и зла, здесь — блаженство по воскресении; там — Адам скрывается от Бога, здесь — Отец Сам ищет спасения людей чрез Христа, Сына Своего; там — диавол насильствует, здесь — он изгоняется; там — изгнание из рая, здесь — возвращение в Царство славы; там — карающее решение Отца, здесь Его благоволение — через Сына.

СТРАШНОЕ ПРЕОБРАЖЕНИЕ

Много раз останавливалась моя душа на этом слове: «страшное». И мало-помалу вошло в нее ощущение страха пред величием совершившегося на Фаворе. И это было совершенно новое для меня ощущение… Может быть, и для других.

Между тем такое восприятие Преображения часто отмечается в богослужебных песнопениях. Впрочем, что же говорить, если и сами апостолы от страха пали ниц?! И потребовалось им успокаивающее слово Господа:

— Не бойтесь.

Если уж лучшие из апостолов так встретили преображение, то что же нам?!

Отчего же это?

Мы, теперешние люди, очень часто забываем величие Божие! Нам (какая это односторонность!) все прививали понятие о Господе, как о Любви; и притом самую эту любовь мы, по необходимости, представляем себе человекообразно, в виде чувствительной мягкости, снисходительности.

Но припомним, что говорил Господь пред Своим явлением Моисею:

— He может человек видеть лице Мое и жив быти (Исх. 33,20)

И когда Он явился ему, то (очень образно сказано) изрек:

— Покрыю рукою Моею над тобою, дондеже мимоиду… и тогда узриши задняя Моя (то есть отблеск Славы, «тень»); лице же Мое не явится тебе (Исх. 33, 22 — 23).

Об этом намеренно читаются паримии на Преображение.

Также, когда и величайший из пророков, Илия, удостоился «видеть» Господа в «гласе хлада тонка» (в веянии тихого ветерка), то Илия тоже:

— Покры лице милотию и стал близ пещеры (3 Цар. 19, 13).

Но ныне слава Божия открылась в Господе Иисусе Христе гораздо явнее, чем Моисею и Илии в Ветхом Завете, посему и действие ее должно было быть страшнее!

И когда преподобный Серафим преобразился, то Мотовилов от страха сначала не мог смотреть на него.

И нам, грешникам, нужно воспринимать преображение прежде всего именно с этой стороны:

ОНО ЧРЕЗМЕРНО ДЛЯ НАС!

Не вынесли бы мы! А из апостолов взяты были лишь лучшие трое! Бог — премирно славен, и неизмеримо величественна слава Его!

Это мы должны усвоить на Преображение. Из этого потом и другие последствуют настроения в богослужении.

А теперь подтвердим сказанное — из служб:

— Превечное бо сокровенное таинство напоследок явлено сотвори (то есть воплощением Себя); страшное Твое преображение Петру, и Иоанну и Иакову, иже (которые) такова сияния лица Твоего не терпяще и светлости риз Твоих, ниц на лице земли покрывахуся, иже и ужасом одержимы дивляхуся. Еще и оттого, что увидели Моисея и Илию с Господом говорящими (3-я стихира на Господи, воззвах на великой вечерне). Даже, поется далее:

— Ангели служаху страхом и трепетом. Небеса убояшася. Земля вострепета.

Отчего же это все? — спрашивает Церковь. Ответ ее: видяще на земли славы Господа (там же стихира на Слава и ныне).

«ВКУПЕ И ЩАДЯ»

Мало того… Господь еще «щадил» учеников, зная их немощность, и потому не всю славу открыл, а лишь показал им славу Свою, якоже (сколько) можаху они (тропарь праздника).

Больше они не выдержали бы: умерли бы! Об этом так поется в стихире на литии (она — очень большая, и потому ее почти всегда пропускают для сокращения [службы]:

— Мало скрыв плоти восприятие (то есть немного скрыв, как бы если мы, сняв одежду с тела нашего, так Он, немного лишь устранив воспринятую им человеческую плоть) преобразился… являя началообразныя доброты (красоты благолепие, и то не всесовершеппо (не в полноте). Почему?

— Ово (с одной стороны) лишь для того, чтобы уверить учеников, извествуя вкупе (вместе с тем) и щадя их, да не (дабы не) како со зраком (с органами зрения) жизнь погубят (и еже жити погубят,, по-славянски). И потому лишь поскольку, яко можаху вмещати, телесными очима стерпяще, постольку и показал им Он Свою славу (стихира на литии).

Но и тогда ученики не терпяще зрети нестерпимое (проявление) Твоего сияния, па землю низпадаху никакоже зрети могуще (стихира на стиховне и ныне).

В других местах говорится: не терпяще зрети светлости неприступным славы лица Твоего (седален по 2-й кафизме). Как видим, очень сильно оттеняется эта мысль о страхе, о неприступности.

Еще более останавливаемся на ней потому, что преображение связывается с другими славными и страшными моментами: ВОСКРЕСЕНИЕМ, ВОЗНЕСЕНИЕМ И ВТОРЫМ ПРИШЕСТВИЕМ.

С другой стороны, Господь преображением хотел показать славу воскресения, последующего за Его страданиями. Поэтому поет Церковь:

— Прежде Креста Твоего, Господи, Ты преобразился пред учениками, да видевше чудеса Твоя, не устрашатся страданий Твоих; посему и обнаружил последующую славу, показати хотя (желая) Воскресения светлость (стихира на Господи, воззвах).

Предуказывается и на вознесение: да увериши славное строение Твое, Христе Боже, яко Сый прежде век, и Тойже на облаце восхождение (вознесение) положивый, на Фаворе неизреченно просиял ecu (тропарь 4-й песни 1-го канона).

«ОСТАНОВИ, ГОСПОДИ!»

Чтобы немного приблизить к пониманию это ощущение «страха неприступности» приблизившегося Бога, дерзну припомнить одно переживание из моей такой маленькой, такой новоначальной жизни.

… Это было в первые месяцы пламенного юного монашества… (Увы, где оно?!) Тогда еще горячо молилось… И вот однажды на вечерней молитве душа так раскрылась навстречу Богу, что, казалось, и небо готово раскрыться. И близость Бога была так ярко ощутима, что от напряжения сердце начало уже

болезненно сжиматься. И я должен был прекратить молитву и сказал внутри себя Богу: «Довольно, Господи! Останови! Помилуй, пощади! Иначе не выдержу! »

Я чувствовал, что сердце может не выдержать и жизнь прервется. «Не может человек видеть лице Мое и жив быти».

Думается: не переживал ли нечто подобное, но лишь в высочайшей степени, святой Ефрем Сирин, который просил Господа: «Ослаби ми волны благодати Твоея!»

Теперь уже не переживаю я того… И знаю почему: ленюсь молиться… Ведь и преображение Господне совершилось во время молитвы.

— И когда молился, вид лица Его изменился , — говорится о преображении (Лк. 9, 29). Поэтому удостаивались видения света небесного молитвенники.

Поэтому и на Афоне были святые исихасты (созерцатели), сподоблявшиеся Фаворского света.

ВЕСЕЛЕЕ СЛАВЫ БОЖИЯ

Но вместе с этим страхом Церковь внушает и другое восприятие славы. Слава обычно радует, веселит, дает торжественное настроение… И об этом не менее, и даже более, говорится в церковных песнопениях. И дается объяснение сему.

Очень часто употребляется это самое слово «слава».

В тропаре поется: Преобразился ecu … показавый учеником Твоим славу Твою, то же и в кондаке; и в других местах постоянно говорится о «пресветлой славе* (стихира на малой вечерне и ныне).

— Приидите, взыдем на гору Господню и в дом Бога нашего и узрим славу преображения Его, славу яко Единороднаго от Отца (Слава на литии).

Преобразившись, Господь и Моисея и Илию и трех учеников общники творяще веселия (стихира на стиховне).

И к этому «веселию» еще издалеча «созывает тварь» Давид и пророчески взывает:

— Фавор и Ермон о имени Твоем возрадуются (Пс. 88, 13).

Эти стихи на стиховных стихирах все время праздника повторяются.

Потому и святой Петр в восторге взывает: Добро есть нам зде быти! (Мф. 17, 4).

Правда, о веселии говорится сравнительно немного, но о величии, о славе — больше. Тот же Петр.

«МОЛИТВАМИ БОГОРОДИЦЫ»

После слов: да воссияет и нам грешным свет Твой присносущный в тропаре неожиданно это: — Молитвами Богородицы.

Странно мне это показалось! Даже на Рождество Христово не упомянуто в тропаре о Богородице (не говорю уже о Пасхе, Вознесении и др.). А здесь отмечено Ее заступничество.

Вот опять впервые задумался я на праздник: почему?

И пока единственное объяснение нахожу именно в указанном сознании греховности своей.

«Да воссияет».. Страшно… Мы — «грешные» — недостойные. А славы хотим… И вот обращаемся к сильному посредничеству: «Молитвами Богородицы»… За Ее заступничество пощади и нас, Господи славы, и «воссияй свет» Свой…

Таким образом, эта добавка есть лишь дальнейший исход из тех же чувств:

а) страшной славы Преображения и

б) нашей греховности.

За покаянием нашим еще больше значит ходатайство Матери Преобразившегося. Иного объяснения не вижу. Может быть, другим что-либо открывалось еще кроме сего.

Божественная заря

Теперь хочется спросить и несколько подробнее узнать, что же, собственно, страшного? Почему? Приведу выдержки из песнопений.

Что, собственно, произошло на горе Фавор?

Я уже (в своих мыслях) писал о «Царствии Божием» в связи с речами Господа о Кресте, страданиях и воскресении. И это так, то есть о Кресте.

Но есть и другая связь событий.

Припомним, что речи Господа о Кресте последовали после другого замечательного события: исповедания апостола Петра на прямо поставленный Господом вопрос ученикам:

— А вы за кого почитаете Меня? (Мф. 16, 15; Лк. 9, 20).

В ответ на это ревностный Петр, конечно от лица всех, ответил:

— Ты — Христос, Сын Бога Живаго (Мф. 16, 16). И на этом исповедании, или на основе («скале» Петра — греч. «камень») этой веры — в Божество Сына Единородного — создается Церковь, которую и ад не преодолеет.

Вот зерно, суть, сущность христианства: Божество Господа Иисуса Христа. И эту истину открыл Петру Сам Отец Небесный (Мф. 16, 1.7). Но открыл сокровенно, в сердце его. Нужно было сему ПОДТВЕРДИТЬСЯ: вера сердца должна была найти опору и в ясном откровении. .

Обычно Господь открывает Себя тогда и тем, когда кто УЖЕ ГОТОВ к принятию сего откровения. Своим исповеданием апостолы (особенно трое из них, троица лучших) готовы были и к Божественному явному откровению. И вот Господь ведет их на гору Фавор, и там Божество Его проявляется «в силе». Сам Он преображается, то есть проявляет Божество Свое. Отец свидетельствует о Его Сыновстве.

Итак, Иисус Христос не «Учитель», не «Мессия» — израильский земной Царь, не Чудотворец лишь, а САМ БОГ ВОПЛОТИВШИЙСЯ.

…Мы не дерзнем вскрывать: что чувствовал апостол Петр, когда он говорил Христу: Ты — Христос, Сын Бога Живаго. Но смею предположить, что все же такое исповедание и понятие было еще несовершенно… Вообще, и ученики до Пятидесятницы были немощны… Они, например, не понимали, что значит «воскреснуть» (Мк. 9, 10). Ведь и у веры есть свои ступени… И у откровения Божия есть постепенность и мера.

И вот лишь в преображение Господне (да и то еще «несовершенно») полнее раскрылось исповедание о Божестве Иисуса Христа: открылась в Нем Самом слава Божия! И открылась так, что и апостолы пришли в ужас и пали на землю… Открылось, или подтвердилось, исповедание, или истина, о Божестве Христа.

Доселе все было хотя и дивно, но сокровенно и смиренно. При крещении лишь Иоанн Предтеча видел и слышал свидетельство Пресвятой Троицы. А для других крещение казалось униженно-смиренным шагом, как бы покаяние.

И вдруг точно молния рассекла ночь:

— Сей есть Сын Мой возлюбленный.

И просияло неприступное доселе и скрытое Его Божество… Бог открылся уже ученикам. Прежде открылся одному Иоанну Предтече. А теперь — трем лучшим. После, по воскресении, «многим». При вознесении — и земным, и ангелам.

Приближалось время страданий… Учеников нужно было подготовить. Нужно было открыть им Себя до возможной глубины.

ОТКРЫЛОСЬ БОЖЕСТВО

…Подумаем и о себе. Ведь и наша вся вера стоит только на этом камне веры:

— Иисус Христос — Бог!

Отнимите это — и ничего не останется. Хуже: один обман наивеличайший был бы! А теперь — спасительнейшая истина! И сия-то истина подтверждается чрезвычайными, явными доказательствами: и гласом, и самым фактом проявления Божьей славы, и далее подробностями (о чем — ниже) события.

Человечество, даже и апостолы доселе не только не видели такой славы, но и представить ее не могли себе. Моисею явился Бог в виде отблеска славы… Пророку Илии, покрытому милотыо, — прикровенно, «в веянии тихого ветерка». А здесь — в страшном сиянии света, сильнее солнца, в блистающей одежде!

Не вынесла человеческая душа! Пали на землю! Евреи даже боялись произносить слово «Иегова» (или «Ягве») — Сущий. А здесь Он явился во славе, неприкровенно. И тварь, человек сотворенный, не вынесла своего Творца… Без благодати сие невыносимо!

Читайте также: