Андрей Лошак, журналист, в прошлом — постоянный автор телепередач из цикла «Профессия — репортёр» на НТВ:
Андрей Лошак. Фото: spletnik.ru
— У меня нет какой-то однозначной позиции на этот счет. Видео с нападением на Колумбайн есть в открытом доступе до сих пор – и оно тоже сыграло серьезную роль в промотировании этого насилия. Но мне кажется, в современном мире вообще очень сложно запрещать что бы то ни было. Возможно, запреты ведут только к большому интересу. Сейчас видео из Керчи удалено со всех сайтов – видимо, откуда-то сверху пришло указание убрать его. Может быть, это тоже правильно, и не надо было его изначально показывать. Но оно все равно могло оказаться в сети – кто-то из правоохранительных органов мог слить его, как это часто бывает.
Вопрос сложный, и у меня нет четкой позиции, потому что я в принципе за то, чтобы мир становился прозрачнее. Плохо, конечно, что видео расходится по сети, это страшно, это лучше не видеть. Возможно, в определенных целях можно показать какие-то фрагменты, но только так, чтобы не задеть память и чувства родственников погибших. В правильном контексте фрагменты видео могут дать правильное понимание того, что произошел какой-то ужас. Но нельзя это смаковать, нельзя из этого делать шоу. Опять же — кто-то сможет создать правильный контекст, кто-то – нет. Но свободная информация, мне кажется, должна быть.
Эдуард Сагалаев, президент Национальной ассоциации телерадиовещателей:
Эдуард Сагалаев. Фото: Дмитрий Коробейников/РИА Новости
— Я считаю, телевидение не должно было публиковать это видео. Телевизионные руководители не имели на это права – ни с точки зрения этики, ни с точки зрения закона о СМИ. Мое мнение – подобные видео могут быть использованы только правоохранительными органами с целью расследования. Шок, который может вызвать это видео, в том числе у детей, подростков с неокрепшей психикой, – это ненормально, То, что видео решили удалить отовсюду, говорит о том, что кто-то «сверху» сообразил и принял меры.
Будучи телевизионным руководителем, я бы не показал это видео. Возможно, я нашел бы способ рассказать об этом как-то по-другому или показал бы видео частично. Но самые трагические моменты показывать нельзя. Я бы по крайней мере не показал фрагменты, где видны жертвы. Самое страшное, с моей точки зрения, – это то, что на этом видео родители могут узнать своих детей, родственники – своих погибших. Это может быть колоссальная травма на всю жизнь. Здесь каждый нюанс имеет значение, и надо очень тщательно думать, что можно показывать, а что нет.
Почему опубликовали такое видео? Это даже не погоня за рейтингами. Это другое. Это желание быть первым, опередить других, выдать информацию сразу, как только она появилась.
Я не думаю, что данное видео может послужить призывом к похожим действиям. Все происходящее вызывает чувства страха, отвращения, и не думаю, что кто-то может брать с этого пример. Хотя, конечно, я говорю, о нормальных людях. Я не могу говорить обо всех, не могу говорить о подростках, о психически нездоровых людях. Это страшное видео может действовать на людей по-разному.
Маша Слоним, независимый журналист, один из авторов Московской хартии журналистов:
Маша Слоним. Фото: novayagazeta.ru
— Не знаю, что говорит российский закон о СМИ о том, можно ли показывать по телевизору кровожадные сцены, кровь и убитых людей, но размещение таких видео идет, конечно же, вразрез со всеми законами журналистской и даже человеческой этики!
Честно говоря, я не понимаю, зачем тем, кто разместил это видео, понадобилось это делать. Видео должно было попасть (и, надеюсь, попало) в следственные органы и только. Я бы посоветовала тем, кто это видео показал, представить себе, что в снятой сцене расстрела они видят собственных детей, родственников или знакомых!
Василий Гатов, приглашенный научный сотрудник Анненбергской школы коммуникаций Университета Южной Калифорнии:
Василий Гатов. Фото: tv2video.ru
Напрямую видео не нарушает закона о СМИ, но может быть интерпретировано как нарушение 4-й статьи. Полагаю, что решение о публикации принималось не на уровне новостной службы, а выше; скорее всего, было решено успокоить конспирологов, которые стали сразу утверждать, что один подросток не мог такое устроить и что «власти скрывают теракт».
Если бы в моем распоряжении было это видео, я не стал бы показывать видео, но искал бы способ сообщить о его содержании и подлинности.
Да, и про журналистскую этику: поскольку это важнейшее событие повестки дня, в дело вступают факторы общественной значимости, а не этики. Предмет журналистской этики — это решение «пограничных» вопросов, в обстоятельствах «обычной» новостной рутины. Условно говоря, вне кризисов. В тот момент, когда журналист описывает кризис (преступление, война, внутренний конфликт, затрагивающий большую часть аудитории) — центральной его задачей становится не фильтрация контента на основании этических выборов, а максимально полное информирование — в том числе и потому, что оно обеспечивает большую безопасность его аудитории.
На мой взгляд, именно потому, что видео проясняет ситуацию и делает очевидным, что убийца был один (тем самым снимая вопрос о «сообщниках» и «власти скрывают»), его публикация служит общественной безопасности. Другое дело, что формат публикации мог бы быть более сдержанным.
Арина Бородина, журналист, телеобозреватель радиостанции «Эхо Москвы»:
Арина Бородина. Фото: uralskweek.kz
Этот выпуск, с показом расстрела людей в керченском политехническом колледже, на «России-24» я лично видела только утром, после 9.30, а потом он исчез из эфира. Более того, для его показа было прервано текущее вещание. Зрителям показали сюжет продолжительностью более пяти минут, где ведущий пояснял действия Рослякова с камер наружного наблюдения. Росляков зашел в колледж, потом прогремел взрыв, показали, как взлетели двери, окна, как были ранены люди, а потом Росляков шел по коридору, стрелял в людей и вел беспорядочную стрельбу.
Насколько мне известно, телеканалу вынес предупреждение чуть ли не Роскомнадзор, во всяком случае, обратил на этот сюжет внимание. И видео стали удалять. В следующих выпусках на «России-24» этого сюжета уже не было, осталось лишь короткое видео, около минуты, с места трагедии в Керчи.
То, что сюжет исчез и его больше не показывали, зная реалии принятия таких решений, неслучайно. Значит, он пошел вразрез с чьими-то указаниями сверху. Или был показан по недомыслию. С моей точки зрения, он, конечно, нарушает и законодательство, и профессиональные и этические нормы. Я не понимаю сверхзадачу сюжета, в котором мы видим, как человек стреляет в другого человека и тот в кадре падает замертво. Мы сейчас не обсуждаем детально, кто эти люди на видео. На мой взгляд, чем бы ни руководствовался канал «Россия-24», показывая хронику расстрела в Керчи, я не вижу никакой необходимости показывать насильственную смерть человека на многотысячную телеаудиторию.
Если бы на мне лежала ответственность за то, показывать или нет эти кадры в публичном пространстве, на большую массовую аудиторию (тем более с учетом того, что зрители не подготовлены к таким кадрам, это же не традиционное явление), я бы эти кадры никогда не опубликовала и не выдала в эфир.
У меня нет конкретных версий, с какой целью канал «Россия-24» показал кадры расстрела людей. Но, повторюсь, раз они потом исчезли и больше их не было, значит, телеканалу либо вынесли предупреждение, либо они сами опомнились, что не нужно было этого делать.
Подготовила Ольга Лунина