Настоящее переживание Страстной недели начиналось у нас с детьми со Среды.
Страстная неделя – это когда дети уже просто на последнем вздохе: они устали от кулинарного поста, устали от воздержания (в пост у нас были и до сих пор исключены или ограничены просмотры фильмов, прослушивание музыки и т.д.), устали от напряжения многочисленных великопостных служб.
И было очень важно на Страстной взбодриться от длинного поста, к которому все уже немного привыкли. Все, что было до этой недели – касалось нас, наших рассуждений о своих грехах, о покаянии…
На Страстной мы с детьми полностью концентрировались на Иисусе Христе, себя уже отбрасывали, тем более все о нашей духовной жизни было уже переговорено много раз.
Главным был взрыв внимания к Нему, к Его последним дням, Его окружению, Его страданиям. То есть, к тем Евангельским событиям, которые наполняют Страстную неделю.
Я старалась, чтобы мы не отвлекались с детьми, а каждый день проживали с Господом.
Вот мы вместе с Ним в Среду, когда в дом приходит грешница и омывает Ему ноги. Мы оказываемся очевидцами Иудиного предательства. Мы вместе с Ним оказываемся в Четверг с апостолами на Тайной вечери, где Он омывает ноги ученикам.
В пятницу мы весь день были в церкви – кто-то ходил утром, кто-то на дневную службу, кто-то вечером. Чаще всего на вторую и на третью ходили все. Малышам своими словами я рассказывала о вспоминаемых событиях, а не просто читала детскую Библию.
Мне кажется, мое личное отношение, мое личное участие было очень важно для детей. Для старших у нас лежала открытая Библия, и они каждый день старались прочитать о тех событиях, о которых Церковь вспоминает завтра. Если возникали вопросы – они обсуждались.
С детьми мы весь пост, в том числе и на Страстной читали Шмелева, как все эти события воспринимались мальчиком – главным героем.
Чтобы детям ярче и очевиднее представить события Священной Истории, я им на Страстную неделю показывала документальный фильм «Страстная и Пасха в Иерусалиме» (1995 год). В нем обязательно читалось Евангелие на события каждого дня Страстной, показывались места, где они происходили, и они уже воспринимались более конкретно, со зримой привязкой к географическим местам.
Фото Анны Гальпериной
Великая Среда
История, когда грешница омывала ноги Иисусу Христу, – у меня любимое место в Библии, я не могла говорить о нем без слез. Дети всегда тоже трепетно относились к этому моменту, потому что, это мамино любимое место.
На вопрос «почему», я отвечала: «Каждый раз, стоя на молитве, я все время думаю: мне бы хотя бы немножечко подвинуться к Его ногам, тогда бы я их и слезами стала отирать. Я понимаю эту грешницу и, мне кажется, испытываю те же чувства».
Рассказывая эту историю, я не акцентировала внимание на грешнице, на ее грехе. Ведь главный в рассказе – Иисус Христос. О грехах мы рассуждаем в другие дни. А сейчас перед нами – только Он, к Нему мы подползаем, чтобы омыть ноги. Он близко-близко.
Поэтому, когда дети подросли, я стала им показывать фрагменты из фильма Гибсона «Страсти Христовы».
В Среду был разговор и о предательстве Иуды. Дети спрашивали: «Если все это должно было случиться, в чем же он виноват?» Я отвечала, что у Иуды был шанс не делать этого, не пойти на поводу у своих страстей, у сатаны, когда он уже вошел в него на Тайной вечери, выбрать другой путь. Тогда бы вместо него был другой человек, другой Иуда.
Иуда совершил предательство не потому, что у него не было выбора, не потому, чтобы сбылось предопределенное. Я говорила детям: «Каждый может стать Иудой, если пойдет на поводу своих страстей, изберет путь без Бога».
Еще детей интересовало, а почему сатана вошел в Иуду. В ответ я говорила: «Здесь – тоже воля человека. Свобода выбора. Когда открываешь двери – сатана заходит. Не открываешь – не заходит. То есть не то, что он взял человека в плен насильно. Он не имеет на нас никакого права».
Фото Анны Гальпериной
Великий Четверг
Пока мы шли на службу в Великий четверг, а точнее – как апостолы – на Тайную вечерю, я говорила, что сегодня – самая главная литургия, потому что – самая первая. Это не звучало для детей как нечто новое – они же росли на знании Библии.
Хотя рассказать детям о глубинном смысле Тайной вечери – непросто. Понять, что такое Причастие, как мы причащаемся Телом и Кровью Христовыми, – для взрослого то почти не возможно, а для маленького ребенка – тем более. Можно только принять. Поэтому я старалась обходить все догматические объяснения.
Я просто говорила детям: «Когда мы подходим к причастию, в этот момент в нас входит Иисус Христос и живет в нас. Он соединяется с нами, если мы стараемся исполнять Его волю».
А тогда, на Тайной вечери, Он впервые рассказал об этом. С одной стороны Великий четверг – это установление таинства причастия, того, что нас буквально держит в этой жизни, не дает нам погибнуть.
Но это еще и очень страшный день, ведь именно тогда, в этот святой момент, в Иуду вошел сатана.
Великая Пятница
Великая Пятница – самый страшный и самый напряженный день Страстной. Мы все всегда переживали и переживаем его в страхе, в трепете. Мы даже особо и не объясняли, что происходит в этот день, дети как-то понимали, вместе с нами проплакивали происходящее.
Когда дети были совсем маленькие, говорили, что Бог родился в человеческом обличии и здесь – тоже Богочеловеческое: Бог захотел страдать, испытать страшные муки, чтобы спасти нас, чтобы у нас не было такого страдания. Ему было больно, Ему было страшно, Он кричал.
Дети настолько всегда доверяли Богу, что им и в голову не приходил вопрос, что раз Бог – всесильный, не мог ли Он решить этот вопрос как-то иначе. Они чувствовали – Бог знает, как правильно, как же можно Ему – не доверять.
Слышала, что у некоторых детей возникал вопрос о Святой Троице: как это – Сын на Кресте обращается к Отцу, но при этом на кресте – Бог?
Своим детям я всегда рассказывала видение блаженного Августина, когда он, ученый богослов, пытался понять тайну Троицы. И вот, измучившись от тщетных размышлений, пошел гулять на берег моря. И увидел, как маленький мальчик выкопал на берегу лунку и ложечкой таскает в нее водичку из моря.
Блаженный Августин спросил: «Ты что делаешь, мальчик?» В ответ услышал: «А я хочу в эту ямку перенести все море». «Мальчик, да ты что, разве можно этой ложечкой в эту ямку перенести все море?!», – засмеялся блаженный Августин. «А разве можно понять тайну Святой Троицы?», –сказал мальчик и исчез.
Детям очень нравится эта история. Они слушают её с широко распахнутыми глазами, представляют себе море, представляют себе ложечку, представляют себе ямку и, в общем-то, тут у них уже иссякает их «любознательность». Они понимают, насколько Бог велик. А если Он велик и нам трудно понять Его пути, то тут только одно – довериться Ему, зная, что Он нас любит.
И дети росли в любви и в доверии к Нему. Потому что, сколько бы мы их не воспитывали в вере, для них должен наступить момент, когда они сами должны принять Бога в сердце и отдать Ему свою жизнь. Вот у нас у всех семерых это произошло, слава Богу. Я очень счастлива этому.
Наверное, так произошло потому, что мы делали акцент не на Боге наказывающем, а на Боге любящем.
Фото: Анна Гальперина
Великая Суббота
У меня одна дочка долго, долго молилась: «Господи, прости Адама и Еву, столько лет уж прошло». Пока я ее не успокоила и не сказала: «Слушай, в субботу мы как раз вспоминаем это событие, что Христос спустился в ад. И первых, кого Он вывел оттуда – были Адам и Ева». Дочка сразу успокоилась.
В Пятницу Иисуса Христа положили во Гроб, Его тело все еще там. Но, оказывается, Господь еще и воюет, потому что душою Он явился в ад победителем – побеждать сатану и его царствие.
Но все это происходит не на земле, мы этого не видим. Здесь, у нас ощутимо «да молчит всякая плоть», причем это порой чувствовалось и в природе, в которой все буквально замирало, устанавливался покой и ожидание. Даже дети это чувствовали. Причем покой ощущался, несмотря на нашу суету – именно в субботу мы готовили яства для пасхального стола.
Хотя в Сибири, где мы жили, погода могла быть разной, особенно если Пасха – ранняя. Могли быть в Великую субботу и метели, и вьюги. Тогда дети говорили: «Мама, посмотри, в аду происходит битва и это вырывается на землю».