Добрый день, дорогие любители и ценители кино!
Всего неделю назад мы вспоминали незатейливые и радостные музыкальные комедии, главными героями которых были священники и монахини.
Мы впервые заговорили о прекрасной актрисе, сыгравшую обаятельную сестру-монахиню, сорванца в скромном черном одеянии – Ингрид Бергман.
Вера сестры Бенедикт, учительницы из приходской школы, не ведала сомнений. Простая и бесхитростная монахиня жила любовью и долгом.
Несколько лет спустя после выхода «Колоколов святой Марии» Бергман воплотила на экране совершенно иной, пронзительный и драматичный женский образ, сыграв главную роль в картине удивительного мастера Роберто Росселлини.
Фильм, о котором пойдет речь сегодня, не так известен отечественному зрителю, как «Рим, открытый город» (1945), но, безусловно, очень нам интересен, поскольку в нем затрагиваются все те же темы веры и безверия, семьи, Церкви и духовного пути.
Росселлини и Бергман связала не только профессиональная деятельность, но и личная история, ставшая для обоих большим испытанием.
Как вспоминала Ингрид Бергман, она полюбила Роберто Росселлини с той минуты, как увидела «Рим, открытый город».
Несколько месяцев спустя в пустом кинозале она смотрела «Земляка» («Пайзу», 1946). Этому замечательному режиссеру, думала она, не хватает лишь актрисы с мировым именем, которая бы подарила успех и славу его картинам. Ведь их должно увидеть как можно больше зрителей.
Бергман отправила Росселлини письмо, в котором писала о том, что готова сниматься в его картинах.
Первым плодом их сотрудничества стал удивительный фильм, к которому я и хочу сегодня привлечь ваше внимание. «Стромболи, земля Божия».
Эпиграфом к картине поставлены слова из книги пророка Исайи: «Я открылся не вопрошавшим обо Мне; Меня нашли не искавшие Меня» (Ис 65:1).
Конец Второй мировой войны. Карин, женщина с загадочным прошлым, делит участь множества других потерянных душ в лагере для беженцев (так называемом «Displaced Person Camp»). Молодая, привлекательная и гордая эмигрантка мечтает любой ценой вырваться за пределы крохотного пространства, огороженного колючей проволокой. После того как ей, подозрительной беженке, отказывают в визе в Аргентину, у нее остается только один шанс на побег из опостылевшей несвободы – выйти замуж за простого симпатичного парня, итальянца Антонио, который обещает увести ее на сказочно красивый остров в Средиземном море.
Кадр из фильма "Стромболи, земля Божия"
Однако Карин даже не подозревает, в какую ловушку заведет ее это решение. Отныне ее судьба связана с чужим по духу человеком и его родиной – пустынным островом, который раз за разом опустошают извержения вулкана.
Кадр из фильма "Стромболи, земля Божия"
Стромболи – кусок суши, с которого невозможно сбежать, земля, которая не приносит плода и сопротивляется всем попыткам Карин превратить это место в дом.
Мир, в который попадает Карин, проклят. Эта земля, после изгнания Адама и Евы из рая, рождает лишь тернии. Лишь в мечтах мужа Карин Антонио, на этой почве способны расти «каперсы и виноград». На самом деле людям приходится добывать себе пищу в поте лица и убивать, чтобы жить.
Мир жесток, и каждый раз столкновение с этой жестокостью мучает Карин: будь то сцена охота хорька на кролика или эпическое повествование о ловле тунца.
Стромболи – консервативный традиционный мир. Здесь все живет по установленному порядку: фотографии родственников и образ Девы Марии стоят рядом на самом почетном месте, а религиозность сельчан не включает в себя такие понятия, как сострадание к незнакомцам или терпимость к женщинам легкого поведения.
Карин, энергично стремящаяся преобразить этот мир по своим представлениям о красоте и комфорте, выглядит белой вороной на вулканических пустошах Стромболи. Поэтому ее история, в какой-то мере, наверное напомнит вам историю Катерины из «Грозы» Островского.
Ее бескомпромиссный атеизм лишь слегка смягчается женским умением приспосабливаться к обстоятельствам. Единственный, кто более-менее стремится понять чужестранку, – местный священник. Но и его силам положен предел.
День за днем Карин терпит поражение и, в конце концов, решается на отчаянный шаг – сбежать из деревни, даже если дорога к свободе проходит по краю жерла вулкана.
Главная сила, заставляющая Карин сопротивляться, – не в яростной природе острова и не в косной патриархальности деревушки. Бунтуя против людей и обстоятельств, в которые она попала, Карин бунтует против своего главного противника – Бога.
Кадр из фильма "Стромболи, земля Божия"
Удивительное открытие. Оставив сложную, запутанную и одновременно банальную жизнь внизу, Карин начинает восхождение, которое изменит все.
Не такой ли дым стоял над Синаем, когда Моисей поднялся на гору? Не такой ли свет ослепил Савла на пути в Дамаск? Не этот ли ветер переворачивал камни у ног пророка Илии?
«Вот, Господь пройдет, и большой и сильный ветер, раздирающий горы и сокрушающий скалы пред Господом, но не в ветре Господь; после ветра землетрясение, но не в землетрясении Господь; после землетрясения огонь, но не в огне Господь; после огня веяние тихого ветра…» (3 Цар 19:11,12).
«Стромболи» Росселлини полон библейских образов, даже если об этом не говорится напрямую. Все земное – лишь тень небесного. Человек соткан не только из костей, плоти и сухожилий. Незнакомец, заговаривающий со мной, несет мне благую весть. Все, кто связан со мной узами крови, связаны и духовным родством. Наступит день, и глаза, которые были слепы, увидят свет.
В своем богоборчестве Карин подобно Иову взывает: «О, если бы кто выслушал меня! Вот мое желание, чтобы Вседержитель отвечал мне» (Иов 31:35).
Не так ли и мы бунтуем иногда против обстоятельств, против законов, против собственной веры, когда понимаем, что все наши попытки подстроить себя под окружающий мир потерпели крах?
Кто же ответит отчаявшейся душе? Море? Скалы? Ветер, пролетающий над ними?
Кадр из фильма "Стромболи, земля Божия"
Карин дано знать ответ. Такова логика веры. Поражение оборачивается победой, и лишь взойдя на вершину страдания, можно услышать голос Того, Кто есть сама Любовь.
Читайте также:
- Есть ли христианству место в кино?
- Глубина обыденных историй, или что делает фильм христианским?
- Две стороны кинохроники
- Дневник сельского священника
- Чак О‘Мэлли — обаяние религиозного оптимизма