Сергей Алехин, 46 лет
Не опускал руки, хоть смерть уже подступала
Автослесарю Сергею из Самарской области восемь лет назад пересадили сердце, его дочери неделю назад тоже была сделана трансплантация сердца.
«В 38 лет резко стало плохо, в Самаре было сделано две кардиооперации. Но скоро стало понятно, что необходима трансплантация. Я уже сам по врачам и инстанциям не мог бегать, все жена делала. А ко мне практически каждый день приезжала скорая.
Генетический анализ тогда никто не делал, но у нас наследственное заболевание – у меня и мама, и бабушка от сердечной болезни умерли. И дочку одну прооперировали, сейчас приехала другая дочка, старшая, она будет за сестрой ухаживать и тоже проходить обследование. Заболевания идентичные. Так бывает, так природа распорядилась.
Но, тем не менее, врачи уже достигли такого уровня в трансплантологии органов, что можно жить с пересаженным сердцем. Ничего страшного.
Мы живем полноценной жизнью и ни в чем себе не отказываем. Но себя надо беречь, ведь врачи старались, столько в тебя вложили.
Я знаю такие случаи, когда некоторые пациенты просто переставали пить таблетки. Сами себя губят. У нас одна такая была, я не знаю, на почве чего это произошло, и вот через какой-то период времени пошло отторжение сердца, посинела вся. Еле спасли… Я просто не понимаю, как человек отказался от лекарств.
В Самаре молодой парень перестал пить таблетки, у него пошло отторжение. Может, что-то с психикой, что-то произошло в семье, не знаю. Просто тут бьешься за все, когда болеешь…
И на Крещение один искупался. Я был свидетелем, когда шесть лет назад его привезли в Центр всего синего, так и не откачали уже. Разве это трансплантологи виноваты?
Про трансплантологию я раньше мало знал, только фильмы видел, где людей воруют на органы. Это смешно, это кино, там все неправда была, но эта тема там присутствовала. А потом все на себе ощутил.
Когда мне заключение сделали «Нуждается в трансплантации», меня это шокировало. Думаю: как такое может быть? Я спортсмен, всю жизнь спортом занимался! И такая беда.
Сначала я боксом занимался, а потом мотокроссом – серьезные виды спорта. Я раньше весил 93 кг, а после операции – 48 кг. Но на мне все быстро зажило, как на собаке. Я вам сейчас покажу фото, сравните. Мне тут как будто 70 лет.
Но я не опускал руки, хотя смерть уже подступала… Мне 38 лет было, ну как же… Я желтый был. Губы синие. Я машину ставил в гараж, это пять минут от дома, и шел полчаса. Кашлять начинал, сгустки крови выходили. Мне жена клала три-четыре подушки, но спал я по 10-15 минут, и потом всю ночь просто ходил и мучился. Раз, усну, потом задыхаюсь. И все…
Жена часто скорую вызывала, мне уколы делали, и я дышал немножко. Моей жене можно просто памятник при жизни поставить. Были случаи, когда касалось таких заболеваний, что некоторых больных жены бросали.
Сюда я приехал просто на консультацию. Потом меня доктор посмотрел, понял, что я до дома уже не доеду. В Центре меня подключили к аппарату, я хоть спать начал нормально. Здесь я уже немножко ожил, сердце получше стало работать, меня раз готовили на операцию, потом отбой был. Меня прооперировали прямо на день рождения моей старшей дочери, 19 июля. Операция длилась девять с лишним часов.
Меня прооперировали на 26-й день. По тем годам я получил просто бонус. Люди, с кем я лежал, ждали доноров по 6-8 месяцев.
У меня в тот год была 13-я операция, в течение года было всего 15 операций. А сейчас по 150 делают.
За меня многие молились, многим я был нужен. Я в церкви свечки ставлю за себя и за всех родных. И за того парня, я не знаю, как его звать. Батюшка мне говорит: молись за него, как за безымянного. Царствие Небесное тому парню…
Пока в этой шкуре не побываешь, не поймешь, что это такое. У меня сейчас дочь здесь лежит. Я ее понимаю. Ей 23 года, все при родах произошло. Ее надо было кесарить, а ее напрягали, получилась перинатальная кардиопатия. Потом переросла в традиционную кардиопатию.
У меня уже внук и внучка. От сына внук, от дочери – внучка. Я живу в Самарской области, в городе Чапаевске, у нас там пересадников вообще нет. А в Самаре мы с ними встречаемся, когда анализы сдаем. У нас есть свой форум, у пересадников, мы там постоянно общаемся.
Надо отдать должное Борису Ивановичу Еремину, это мой ведущий врач, главный трансплантолог Самары. Я про него узнал, когда лежал здесь, и уже ехал к нему по направлению. Потому что есть некоторые больные, кто оперируется, даже не знают, к кому ехать. А меня в реестр занесли, все стабильно и все хорошо.
Бояться трансплантации не надо. Тут уже бояться нечего. Врачи достигли высокого уровня. Я не скажу, что это рядовая операция, но врачи берутся и добиваются хороших результатов. Валерий Иванович Шумаков, надо отдать ему должное, продвинул трансплантологию вперед, дал ей фундамент. Хотя раньше были и суды всякие у этого института, когда все начиналось.
Что касается меня, если бы я был здоровый, я бы с удовольствием отдал свои органы, чтобы помочь людям. Когда я тут лежал, у соседа статью видел про «сообразить на троих». Трем людям можно помочь после смерти – кому-то почки, кому-то сердце.
Жизнь продолжается. Нельзя унывать и руки опускать. Кто руки опускает, тот никогда ничего не добьется. Такие болезни, сами знаете, все равно какие-то ограничения по жизни дают. Тем не менее, жить нужно. Без этого никак».
Валентина Николаевна, 63 года
Сердце чувствую, его стук!
Валентина Николаевна приехала из г. Сафоново Смоленской области. Три года назад ей было пересажено сердце, два месяца назад – почка.
У Валентины Николаевны в родном Сафоново муж, две дочки, три внучки, мама 94 лет. Работала закройщицей-швеей, вышивала. Не сдаваться помогала семья, все очень поддерживали Валентину во время болезни.
А началось все с банальной одышки.
«Терапевт направил на кардиограмму, и оттуда меня сразу увезли в больницу. Два года лечили, кололи лекарства, но диагноз поставить не могли, пока в областной больнице не определили кардиомиопатию, сказали, что спасти может только трансплантация.
Там же мне дали телефон Центра трансплантологии. Я позвонила, и мне ответили, что готовы помочь, спросили, согласна ли я на пересадку сердца. Если нет, то больше года-двух никто гарантий на жизнь не даст. Мне было уже 60 лет.
Было очень страшно. И все-таки я согласилась. Ждать пришлось восемь месяцев. Жила у родственников, на улицу почти не выходила. Очень тяжело было дышать. Сердце досталось с третьего раза, сказали только, что умерший человек, чье сердце досталось мне, на 10 лет меня моложе».
Валентину Николаевну поставили в лист ожидания на пересадку почки, т.к. началась почечная недостаточность. Она снимала в Москве квартиру, ходила на диализ.
«В родном Сафоново я одна с пересаженным сердцем, там меня не то что наблюдать, дотронуться до меня боялись!
Потом уже страшно не было, все шло как надо. Врачам верила, что сделают все хорошо. Сердце чувствую, его стук!
Изменились привычки, сплю в непривычной для меня позе, изменился вкус. Почему это произошло, я стараюсь не думать. Главное – самочувствие у меня хорошее.
Не понимаю людей, кто против донорства. Их просто не коснулась эта беда. Да и не так просто стать донором – если человек за здоровьем не следит, то его органы, скорее всего, в плохом состоянии».
«132 пересаженных сердца – и мы за них отвечаем»
Заведующий кардиологическим отделением, доктор медицинских наук Алексей Олегович Шевченко объясняет, что на фоне проблем с сердцем страдают и другие органы:
«У пациента может быть первичное поражение сердца, может быть и вторичное. Но если у пациента имеется проблема с почками, пациент не погибает, без почек можно жить – есть диализ, по крайней мере.
У нас лежит молодой человек, он был рожден с синдромом Альпорта (наследственное заболевание, характеризующееся прогрессирующим снижением функции почек в сочетании с патологией слуха. – Ред.), к 20 годам у него возникли проблемы с сердцем. Когда наши коллеги-нефрологи показали нам этого пациента, привязанного к диализу, почку ему пересаживать было нельзя, потому что сердце там было огромное, измененное. И, безусловно, первым делом ему сделали трансплантацию сердца, а потом уже почки».
Директор Центра трансплантологии им. Шумакова Сергей Готье рассказывает, что сейчас стало много пациентов, которые до недавнего времени просто не могли выжить:
«И перед врачами стоит задача – как правильно таких людей вести, наблюдать, своевременно обследовать, выявлять возможные проблемы. Это обратная сторона наших успехов. Да, в этом году у нас уже 132 пересаженных сердца, но теперь мы за них отвечаем, и не только мы! И это еще одна задача – повышение квалификации наших коллег, которые наблюдают этих пациентов.
Сергей Готье
Конечно, пациенты сами должны отвечать за то, какой образ жизни они будут вести после трансплантации – это и дисциплина, и четкое принятие лекарств, и поддержание физической формы, и питание. Когда мы делаем трансплантацию ребенку, за его дальнейшее здоровье несут ответственность родители».
Фото: Ефим Эрихман, Михаил Терещенко