Понятия «насилие» в законе не существует
– Почему вообще люди не могут договориться между собой сами и отношения в семье нужно регулировать на правовом уровне?
– Те, кто может договариваться, за защитой к государству обращаться не станут. Между семейным конфликтом, когда люди ссорятся и не боятся друг друга, и насилием, когда один подавляет, подчиняет и разрушает самооценку другого, есть существенная разница. Так что закон нужен тем, кто договариваться не умеет и не планирует. Домашнее насилие – это преступление, а за преступление нужно отвечать по закону.
– У нас сейчас такого закона вообще нет?
– То, что есть, не работает эффективно, полицейские и судьи отказываются применять уже существующие нормы должным образом. Понятия «насилие» в законе не существует. А ведь насилие – это не только когда вас пытаются на тот свет отправить. Оно бывает физическим, сексуальным, психологическим, экономическим. Это должно быть прописано в законе.
В России, например, до сих пор не существует охранного ордера, защитного предписания, запрещающего обидчику на время разбирательства приближаться к пострадавшей женщине. Везде уже такой ордер есть, потому что есть понимание, что пострадавшей необходимо время собраться с силами, поговорить с психологом, юристом, подумать где жить и в какую школу перевести детей, чтобы не ложиться спать с топором под подушкой, боясь не проснуться.
Помните историю в Орле? Женщина умоляла по телефону полицейских помочь. А ей ответили: «Труп будет – приедем, опишем. Не волнуйтесь». Через 40 минут так и произошло, потому что сожитель забил ее до смерти. Правовая система должна быть построена так, чтобы полицейский не мог не отреагировать на звонок.
– Не верится, что полиция совсем никак не реагирует.
– Недавно ко мне обратилась женщина. Живет на Рублевке. Ее соседку избил боксер. В полиции сказали: «Зачем тебе заявление писать? Ну выпишут ему за побои штраф 500 рублей. Тебе это надо?»
Во-первых, не 500 рублей, а 5000 рублей. И не ей, а в госбюджет. И тем возмутительнее выглядит закон о декриминализации, принятый недавно. Кстати, после его принятия даже на Первом канале юмористы не отказывали себе в колкостях: “Спасибо Госдуме! Теперь стало можно бить”.
Поэтому мужчины идут и избивают своих жен. Нашей стране действительно необходим закон, направленный на защиту пострадавших. Пока закон у нас не про защиту, а про пополнение бюджета.
– Есть ли какие-то данные официальной статистики — сколько это случаев в год?
– С официальной статистикой плохо. Можно посмотреть сухие цифры, кончено, число обращений в полицию по регионам, например, или заявления МВД. Можно изучить данные Росстата и различных НКО. В среднем, в каждой четвертой семье происходит насилие. Но тиражируемые СМИ данные о 12-14 тысяч женщинах, ежегодно убиваемых в семьях, все-таки неверны. Это цифра родом из девяностых.
– Так есть ли ясность с цифрами?
– Каждый раз, когда мы получаем хоть какие-то цифры – это удача. Понимаете, все упирается в отсутствие закона, в котором юридически и четко оговаривалось бы понятие “насилие”.
Представьте ситуацию. Женщина спасает свою жизнь и в результате убивает абьюзера. Такие случаи полицией рассматриваются чаще не как самооборона, а как умышленное убийство, а значит в статистику не попадают.
Анна Ривина. Фото Анны Даниловой
– Почему так происходит?
– За раскрытие умышленного убийства полицейским дают совершенно другое “спасибо”, чем за “самооборону”. Они получают больше репутационных похвал, баллов по службе, профита. Полицейским выгодно, чтобы дело было громким. И еще выгоднее дело не заводить вовсе.
Но мы знаем, что по официальной статистике 40% всех тяжких преступлений происходит в семье. Мы знаем, что за 2016 год в семьях больше 50 000 потерпевших, где женщины — абсолютное большинство. И мы знаем, что очень многим отказывают в помощи.
Например данные за 2014-2015 год — по статье о побоях поступило более 2 миллионов обращений каждый год, и каждый год больше миллиона случаев — отказ в возбуждении уголовного дела, а в суде в итоге обвинительный приговор — меньше 30 тысяч. Люди обращаются, а полицейские штампуют отказы…
Мир давно прошел этот путь
– Вы молодой и успешный юрист, почему вы занимаетесь именно темой семейного насилия?
– Три года назад я прочла статью журналистки Анны Жавнерович. Однажды ночью ее избил молодой человек, с которым они решили расстаться. История сопровождалась фотографиями и повергла меня в шок. Ничего подобного в моей жизни не происходило. Насилие казалось чем-то редким и далеким. Совсем не той проблемой, которую нужно как-то выделять.
Ещё больше поразила реакция на статью. Хипстерская и прогрессивная молодежь в комментариях писала: “сама виновата”, “он плохо поступил, потому что ты спровоцировала”. При любом раскладе жертва выходила виноватой.
По делу Жавнерович состоялся суд. Парня осудили, но вскоре амнистировали по случаю юбилея Победы. Мало того, что человек превративший лицо молодой женщины в месиво, не понес ответственности, так он ещё и получил общественную поддержку: “получила, значит за дело”.
Я тогда училась тогда в Тель-Авиве. Если зайти в Израиле, простите, в туалет, там есть табличка на нескольких языках с инструкцией куда звонить и что делать в ситуации насилия. В Москве ничего подобного я не встречала не то что в туалете, даже в интернете. Максимум – обрывочные сведения в женских журналах. Так что куда бежать за помощью, понять невозможно. В полиции поддержки не допросишься.
Я юрист, кандидат юридических наук по информационному праву. Всю жизнь занималась проблемой СМИ и никогда не думала, что социальная проблематика хоть как-то может меня коснуться. Но история Жавнерович, обсуждение ее в сети, сам факт, что насилие в моей стране считается нормой, настолько меня возмутили и потрясли, что я призадумалась. А что я могу сделать, чтобы это изменить?
– Наверняка кто-то скажет, что в Израиле, который вы приводите в пример, неспроста в любом доступном и недоступном месте висят телефоны доверия для пострадавших от насилия. Может быть насилие там процветает?
– Понимаете, проблемы решаются там, где о них говорят. И в Израиле об этом говорят. Там, выйдя на улицу, вы увидите не только людей с дополнительными потребностями, но и людей с разным цветом кожи, женщин, которые одеваются так, как им хочется… А в нашей стране проблемы прячут и замалчивают, а еще говорят, что “тебя изнасиловали, потому что платье слишком короткое и походка вызывающая”.
Вспомните послевоенный СССР, когда начали прятать тех, кто в войне потерял руки, ноги. С домашним насилием та же картина. Нет у нас никакого насилия и точка. Больше скажу, 70-80% случаев остаются в тени, о них не сообщают. Люди не обращаются за помощью, потому что боятся агрессора, боятся полицейских, боятся последствий для семьи, боятся осуждения и косых взглядов.
Наконец, домашние проблемы нужно держать при себе, потому что “выносить сор из избы – последнее дело”. Говорить о насилии в семье стыдно. Особенно пожилым. А пожилые люди, кстати говоря, одна из уязвимых категорий. Ну как мать расскажет, что ее сын-наркопотребитель давно вынес из дома все, что мог, и выколачивает кулаками пенсию?! Неужели можно собственного ребенка отправить за решетку?
– Вы решили заниматься проблемой домашнего насилия. И куда с этим пошли?
– Потребовалось немало времени, чтобы узнать кто занимается подобными вещами. Их оказалось немного: центр “Сестры” (помогает женщинам, пострадавшим от сексуального насилия) и образовательный центр “Анна” (инициировавший первую в стране линию телефона доверия), плюс несколько убежищ. Консорциум женских неправительственных объединений, где я и нашла Мари Давтян, которой я начала помогать и учиться у нее. Мне стало понятно, что о деятельности этих организаций знают не все, кому они нужны, так я решила работать в информационной сфере.
Изучила международный опыт, где доходчиво изложено: куда, зачем и как действовать пострадавшей женщине. Поняла, что изобретать велосипед нет надобности. Мир давно прошел этот путь. Не стала ждать, что кто-то предложит работу или на меня свалится грант. Просто начала делать – такая волонтерская инициатива – и создала проект “Насилию нет”. Спустя три года системной работы мы уже доросли до НКО.
Фото: socialist.news
Но у нас предпочли декриминализировать побои
– Как НКО может изменить ситуацию с домашним насилием?
– Во-первых, мы делаем все, чтобы тема насилия перестала быть табуированной. Стараемся разрушить стереотипы из серии “сама виновата”. Увы, без государственной поддержки социокультурную модель поведения изменить очень сложно, но мы делаем все, что в наших силах, у нас большие планы.
Понимаете, если детям с ранних лет рассказывать о личных границах, которые нарушать не позволено никому, если объяснять, что покушение на эти границы – не в порядке вещей, то ситуация сдвинется с мертвой точки. Говорить об этом нужно не только в школе, но и на других публичных площадках. У государства возможностей для просвещения намного больше, конечно, мы очень надеемся достучаться и выстроить такую работу, но пока нет.
Своей деятельностью мы хотим не увеличить адресную помощь (хотя занимаемся юридическим и психологическим сопровождением пострадавших), нам важнее наполнить информационное пространство, чтобы каждая пострадавшая знала куда бежать в ситуации насилия.
Мы собираем всю аналитику, планируем создать всероссийскую сеть помощи пострадавшим от домашнего насилия, объединив в единое профессиональное сообщество все кризисные центры, существующие в стране.
Наконец, мы занимаемся вопросами правового регулирования, потому что Россия, как я уже говорила, последняя страна (вместе с Узбекистаном) без закона о профилактике семейно-бытового насилия. Кавказ, уж куда как патриархален, но даже там приняли законы. И только Россия гордо чего-то ждет.
– Вы говорите о просвещенной Европе, но давно ли там существуют такие законы?
– По-разному. Самая передовая — Швеция. Недопустимость физического насилия по отношению к детям, а следом о насилии в семье там запрещены законом еще в 1979 году . Америка приняла такой закон в 1994 году, когда Конгресс США счел домашнее насилие уголовным преступлением, предусматривающим судебное преследование.
В странах Европы законы о насилии против женщин принимались волнами. Во Франции несколько лет назад (в 2010 году) в уголовном кодексе появился новый вид преступления – «психологическое насилие» . Закон защищает женщин от издевательств нефизического характера. Израиль подбирается к тому, чтобы на законодательном уровне наказывать за экономическое насилие.
Бывшие советские республики начали принимать подобные законы лет пять назад. Украина, например, подписала такой в январе 2018 года. Действовать он начнет с 2019 года. А киргизы умудрились к закону об охране и защите от семейного насилия уже несколько раз внести современные поправки.
Даже если бы Россия приняла такой закон сегодня, то не сильно бы отстала от Европы. Но у нас предпочли декриминализировать побои. Побои в России не преступление, а проступок, который ставится в один ряд с неправильно припаркованной машиной.
Социальная реклама против семейного насилия. Фото: sostav.ru
Насилие происходит там, где права ничего не значат
– Опять все упирается в статистику? У нас она не такая пугающая, как в Америке и передовых европейских странах?
– Дело скорее в патриархальности нашего общества, которое женщину воспринимают как мать и жену в первую очередь. И лишь во вторую, как человека со своими интересами, желаниями, в том числе желаниями профессиональной реализации.
– Разве это плохо?
– Как сказать. Женщине, для того чтобы не выглядеть в глазах окружающих неудачницей, нужен хоть какой-нибудь мужчина. И когда с детства ты привыкла слышать: “скорей бы тебя замуж отдать”, а с возрастом возникает еще и дополнительное социальное давление, то идешь замуж за кого угодно, лишь бы не прослыть старой девой. Глобально давление изливается на нас из фильмов, телепередач, рекламы, речей публичных ораторов, книг, газет…. Мы в это погружены с головой.
И лишь прогрессивное меньшинство понимает, что сказать “нет” – право, а не недостаток. Тех, кто может сказать “а я не хочу замуж”, “пока не готова рожать” – единицы.
Но брак не должен быть показателем востребованности женщины. Нельзя гнать в брак. Семья должна быть осознанным выбором, а не результатом социального давления. Потому что именно в контексте брака уязвимой остается женщина. Если она рожает, например, больного ребенка, то в подавляющем большинстве случаев среднестатистический россиянин уходит и заводит себе новую семью. Если женщина серьезно заболевает, мужчина опять уходит и заводит новую семью. Если по какой-то причине она оказывается в местах лишения свободы, мужчина тоже уходит. Но если мужчина сидит в тюрьме, то женщина пишет, звонит, возит продукты и передает носочки с печеньем.
– Женщина решает быть винтиком и от этого происходит насилие в семье?
– В нашей стране, кажется, каждый человек решает быть винтиком, не то, что женщина. Вот история с сёстрами Хачатрян. Представьте, девочки не ходили в школу. Почему никого это не беспокоило? Они не были на домашнем обучении. Они просто не приходили на уроки.
Где был учитель, директор, психологи, социальные работники, органы опеки, которых так все боятся? Почему никого из них не привлекла ситуация в этой семьей? Да потому что люди привыкли жить по шаблону и принципу “моя хата с краю”.
Каждый учитель решает, отслеживать ли ситуацию в семье ученика. Пройти мимо или остановиться, если дети в беде. Каждый учитель, да каждый из нас, постоянно стоит перед выбором, быть ли человеком.
В том же Израиле отношение к детям совершенно иное, на них не кричат на улице, до них есть всем дело. Очень тронула меня одна история: мама одной девочки сообщила учителю, что у дочери онкология. Девочка прошла облучение, облысела и должна вот-вот вернуться в школу. Мать попросила учителя, чтобы ребёнка не обижали. Когда утром девочка вошла в класс, все ученики были лысыми, включая педагога.
Почему там родители, дети, учитель поняли, что их поступок поддержит ребенка в такой щепетильной ситуации, а у нас люди волнуются, что в районе будет прачечная для бездомных?
Понимаете, насилие происходит там, где права ничего не значат.
Нам известно, что больше двадцати раз соседи жаловались на ситуацию в семье Хачатрян. Мать девочек обращалась в отделение полиции, где он ее сразу же и побил. Но полицейские бездействовали. То есть мы вновь упираемся в правовой контекст и человеческий, конечно.
Анна Ривина. Фото Анны Даниловой
– Хотите сказать, что в Америке и Европе все эти проблемы обнаружились раньше?
– В Америке изменения в законодательстве в том числе несли волны феминизма. Именно феминистки впервые начали говорить, что женщина, сидящая дома с детьми, заботящаяся об уюте, готовящая обед – не пустое место. И быть на кухне – это тоже труд, который нужно уважать. Женщины там отстаивали свои права. Они немало сил потратили, чтобы получить возможность голосовать и работать не только секретаршами.
Советские женщины, кстати, за это никогда не боролись. Нашим мамам и бабушкам одним из первых в мире дали все на тарелке.
Мы никогда не знали борьбы за право возглавить завод или управлять бетономешалкой, не говоря уже про военное время, когда женщины делали все. Советская женщина была человеком. И тем сильно отличалась от среднестатистической американки послевоенного периода, которая обязана была с мартини и ужином в пять перемен блюд встречать мужа с работы в вечернем платье и с укладкой. В СССР женщине может не приходилось безвылазно сидеть на кухне, но это не значит, что было гендерное равенство, его у нас тоже не было.
Международное явление, что труд мужчин и женщин оплачивается по-разному. Как следствием женщины попадают в экономическую зависимость. А ведь насилие – это не обязательно головой об батарею. Насилие – это когда ты не хочешь заниматься с мужем сексом, а он заставляет, потому что супружеский долг. Или ты хочешь работать, учиться, развиваться, а он запрещает получать образование, потому что твое место на кухне. И выходит, что это вещи взаимосвязанные. Насилие начинается тогда, когда вы боитесь отстаивать свои интересы, права, боитесь говорить о том, что важно и волнует вас.
Наша цель как информационного ресурса — разрушить ореол стыда вокруг темы насилия. Стыдно должно быть не тому, кого бьют, а тому, кто бьет. Я уверена, если женщина напишет на заборе, в Фейсбуке, расскажет друзьям, позвонит на телефон поддержки и скажет: “Вася это сделал”, а в ответ услышит: “Это не ваша вина”, тогда очень многое в нашей стране изменится.
Если мужчина будет знать, что законом запрещено избитой жене забрать заявление о побоях из полиции, он сто раз подумает распускать ли руки. Потому что это будет значить, что государство готово защищать пострадавших.
Социальная реклама против семейного насилия
Нам нужно, чтобы закон не просто был, а работал
– Что “Насилию.нет” может сделать в области законодательства? Какие возможности, кроме информирования населения, у вас есть?
– Наш законопроект лежит в Госдуме. Его разработали блестящие адвокаты: Мари Давтян и Алексей Паршин. Этот закон еще в шестом созыве лёг на стол “Справедливой России”. Его продвижением активно занимается Алёна Попова, как общественный деятель, и Оксана Пушкина (депутат Государственной Думы и зампредседателя комитета по вопросам семьи, женщин и детей). Но пока, увы, законопроект даже не вышел из профильного комитета и до первого чтения так и не дошел.
– Почему так происходит?
– Потому что мы испытываем огромное сопротивление с той стороны. В Думе сидит Слуцкий, которого обвинили в домогательствах, а он и те, кто с ним рядом, убеждены, что “девушки сами виноваты”. Наши депутаты — такие же представители общества, исповедующие идеи “ бьет – значит любит”.
Сказать когда именно закон будет принят, я не могу, но принят он будет точно. Каждый раз, когда происходят какие-то страшные истории, всплывающие публично, как с сёстрами Хачатрян, в Думе каждый должен нести ответственность за декриминализацию побоев.
Недавно в Орехово-Зуево произошел случай. Мужчина измывался над женой, и ночью, не выдержав избиений, связав простыни, она вместе с ребёнком выбралась из квартиры. Но сорвалась. Каждый раз в таких случаях мы говорим, что это личная ответственность Мизулиной и Баталиной, инициировавших закон о декриминализация побоев.
Другое дело, что предложенный нами законопроект могут взять, выбросив из него весь действенный механизм. Нам же нужно, чтобы он не просто был, а еще и работал.
Мы ждем, надеемся на лучшее, продолжаем делать наши проекты. Недавно выпустили видеоинструкции, в которых рассказали как понять что над вами совершается насилие, что делать, как вести себя в медучреждении, полиции, суде; как вести себя в контексте сексуального насилия; что делать, если происходит насилия над детьми.
В наших роликах участвуют психологи, юристы, адвокаты, представители полиции. Мы считаем, что в стране, в которой наблюдается тотальное незнание своих прав и где пока нет закона, такие видеоинструкции и карта кризисных центров – универсальный механизм, которым могут пользоваться женщины от Калининграда до Хабаровска.
Фонд “Правмир” открыл сбор на административные расходы и оплату труда сотрудников центра “НАСИЛИЮ.НЕТ”. Давайте поможем центру оказывать качественную и квалифицированную помощь жертвам домашнего насилия и их близким. Пострадавшим от домашнего насилия может стать каждый, но вместе мы можем скажем насилию “нет”.