«Насаждается злобное глумление»
Что случилось 19 августа 1991 года? Жёны будили «отпускных» мужей: «Горбачёва сняли!» С понедельника нам решили наладить новую жизнь… В Москву вошли танки – демонстративно. С меньшим размахом, но с большим эффектом прошли силовые операции в других столицах союзных республик и крупных городах России. Так бывает, когда меняется власть.
Непривычно и тревожно выглядела телевизионная картинка. И дело, конечно, не в замечательном «Лебедином озере». Многим запомнился неуверенный тон дикторов, озвучивающих Обращение Государственного комитета по чрезвычайному положению. Им как будто было неловко за произносимое.
В разговорах повторялось: «комендантский час», «Форос», «Белый дом». Громких арестов не было, хотя слухами земля полнилась. Вроде бы под запрет попали неблагонадежные газеты. Западные радиоголоса, кажется, не заглушили. Вещало и «Эхо Москвы» («Радио Эм»). Эти СМИ, уж конечно, не поддерживали ГКЧП. По существу, они стали «коллективным организатором» сопротивления.
Фото Л. Шерстенникова
Если у кого-то создалось впечатление, что кучка безумцев-гэкачепистов тянула страну назад, не имея никакой поддержки в обществе – это ошибка. Процитирую наугад несколько пассажей из Обращения к народу и первых Указов Комитета:
«Политиканство вытеснило из общественной жизни заботу о судьбе Отечества и гражданина. Насаждается злобное глумление над всеми институтами государства. Страна по существу стала неуправляемой…
Воспользовавшись предоставленными свободами, попирая только что появившиеся ростки демократии, возникли экстремистские силы, взявшие курс на ликвидацию Советского Союза, развал государства, захват власти любой ценой… Преступность быстро растет, организуется и политизируется. Страна погружается в пучину насилия и беззакония…
Нашей первоочередной заботой станет решение продовольственной и жилищной проблем. Все имеющиеся силы будут мобилизованы на удовлетворение этих самых насущных потребностей народа… Кабинету Министров СССР в недельный срок разработать постановление, предусматривающее обеспечение в 1991-1992 годах всех желающих городских жителей земельными участками для садово-огородных работ в размере до 0,15 га…»
Фото из открытых интернет-источников
Всё это, конечно, не воодушевляло интеллигенцию и мятежную студенческую молодежь. Но это – не вся страна, спрос на борьбу с перестроечной вольницей и разрухой в стране нарастал, и опереться на прагматиков старшего возраста ГКЧП мог. Но не сумел. Тут уж политического мастерства не хватило. При этом нужно отметить, что в двух столицах большинство (а в особенности – интеллигенция и молодежь) выступало против советского фундаментализма, за более или менее радикальные реформы… Как и в 1917-м, всё решили столицы.
«Истинные управленцы»
Среди участников ГКЧП выделялись талантливые промышленники, успешные профессионалы – Бакланов, Тизяков, Стародубцев. На мой взгляд, роковая ошибка идеологов перестройки в том, что строительство, созидание не было для них приоритетом. И страна под гипнотическим влиянием съездовских ораторов постепенно привыкала к тому, что красивая болтовня важнее утомительного дела. Это разлагает. Это пагубный соблазн. И, возможно, люди дела, истинные управленцы могли бы исправить ситуацию. Правда, Тизякова мало кто знал, а Бакланов и Стародубцев не были специалистами в публичной политике, как и неформальный лидер, стратег ГКЧП, председатель КГБ Владимир Крючков.
Совсем неудачной фигурой оказался Геннадий Янаев, формально возглавивший ГКЧП, да и весь Советский Союз. Кажется, Горбачев выдвинул профсоюзного деятеля в вице-президенты, главным образом потому, что не видел в нем конкурента. Сероватый честный администратор среднего уровня, член редколлегии журнала «Вокруг света».
Пресс-конференция ГКЧП показала, что «твердой рукой» янаевская власть похвастать не может. Он явно не тянул ни на Родзянко, ни на Шелепина с Брежневым. Если у политика в глазах неуверенность – лидером ему не стать. Ельцин, чья популярность в первой половине 1991-го несколько пожухла (несмотря на победу на выборах в июне), на фоне Янаева выглядел вершителем судеб высокой пробы.
Василий Стародубцев, Борис Пуго, Геннадий Янаев и Олег Бакланов (слева направо) во время пресс-конференции членов ГКЧП 19 августа 1991 года. Фото: РИА «Новости»
Иногда события августа 91-го трактуют как «победу над КПСС». Это неверно. 6-ю статью Конституции упразднили в марте 1990-го, партия утратила функцию «руководящей и направляющей». Симптоматично, что в состав ГКЧП не включили ни одного партийного деятеля. Даже активного секретаря ЦК Олега Шенина не пригласили в этот узкий круг, хотя он деятельно поддерживал начинания Комитета…
В реальности власть от партийных органов к «советским» (а позже – «президентским) стала переходить, самое позднее, с осени 1989-го. Правда, вместо смены вертикали страна впала в смутное безвластие. Горбачеву не удалось оперативно сколотить дееспособную систему исполнительной власти.
Страна стала облезлой и опасной
Люди сразу почувствовали на себе плоды анархии: рост преступности, преумножение «горячих точек», обострение товарного дефицита… Страна стала облезлой и опасной, а самым ходовым народным определением сложившейся ситуации было краткое: «бардак». Сумятица в головах – первый признак смутного времени. Классической смуты.
Честному обывателю непросто было понять даже тактическую перспективу. Отсюда – бессилие перед уголовщиной и политическими провокациями. Кровавые последствия тех провокаций длятся до сих пор…
Беженцы из Нагорного Карабаха в южной приграничной зоне Армении. 1988 год. Фото: РИА «Новости»
Просматривались два сценария выхода из кризиса. Либо – упразднение основ социализма и радикальные реформы с ориентацией на Запад, либо – «китайский» (или андроповский) путь. То есть – экономическая реформа на фоне политического «закручивания гаек» и укрепления централизованной власти.
Горбачёв старался держаться срединного, взвешенного «царского пути». Был ли он организатором того явления, которое осталось в истории под кратким наименованием «путч»? Скорее всего, он подавал будущим членам ГКЧП двусмысленные знаки, надеялся укрепить власть, избавиться от сильного конкурента – Ельцина, при этом сохранив белые ризы «демократа».
В том августе у Ельцина было два решающих преимущества над противниками. Во-первых, два месяца назад, 12 июня 1991 года, он был избран президентом России на всенародном голосовании. Впервые в истории России прошли широкие выборы главы государства – хотя и не полноправного правителя, всё-таки речь шла об РСФСР в составе СССР. Ни Горбачева, ни тем более Янаева или Павлова никто, кроме тысяч депутатов, не избирал. Значит, говоря шершавым политическим языком, у Ельцина оказался выше уровень легитимности. И это не пустые слова, это сработало.
Второе, не менее важное преимущество – готовность к информационной войне. Ее советская власть проигрывала с конца семидесятых – со времен дряхления Брежнева. Андропову в 1983-м удалось несколько исправить ситуацию, он умело повысил популярность власти. А популярность Горбачева держалась не на укреплении советского патриотизма, а на пересмотре всего и вся. На безоглядном реформировании. Он в нашем Египте стал мятежным Эхнатоном, предложил обществу «молиться новым богам». И столь же плачевно завершил свое правление…
Борис Ельцин на танке. Фото: Getty Images
«Мы отстояли свободу»
К 1991 году пресса стала влиятельным политическим игроком. Советскую систему расшатывали лихо и заразительно. Демократическая пресса в августе эффективно поддержала Ельцина. У ГКЧП почти не нашлось способных агитаторов… Их идеи – даже заведомо популярные – преподносились в старомодной упаковке.
При подготовке переворота будущие члены ГКЧП и их советники немало думали о пропаганде. И, по меркам начала восьмидесятых, составили обращение к народу мастерски. Там и обещания, и осторожная критика политики Горбачева, и игра на патриотических эмоциях. Впечатляет! Но они не владели новым журналистским языком, новыми ухватками пропаганды, которые к 91-му уже овладели умами. Обращение выглядело анахронизмом – как монархические призывы весной 1917-го…
Тысячи людей пришли к Белому дому, окружили его кольцом баррикад. Дневали и ночевали там – и не только потому, что это захватывающее приключение. В финале двухдневной эпопеи у них появилось ощущение свершения, победы. «Чиновники хотели всё решить за нас, они считали нас рабами, но мы отстояли свободу», – примерно таков был пафос баррикадного сопротивления.
Считалось, что ГКЧП решится на штурм Белого дома и арест российского правительства. И люди, воспитанные на революционной романтике и рок-балладах, были готовы пролить свою кровь. Боевые действия не начались, хотя без несчастных случаев не обошлось. Но живое кольцо победило. Многолюдные баррикады деморализовали лидеров Комитета. Стало ясно, что в случае силовой операции малой кровью дело не ограничится. К счастью, на большую кровь никто решиться не мог. Да и кто стал бы стрелять в мирную московскую толпу – солдаты-срочники, милиционеры, омоновцы? Не так они были воспитаны.
Фото Олега Климова
Для самых политизированных и гражданственных защитников Белого дома было важным утвердить новую российскую символику. Они чувствовали себя революционерами (или контрреволюционерами), несли по Москве трехцветный флаг, прикалывали к футболкам и лацканам пиджаков значки с изображением «триколора» – и в этом виделась борьба с коммунизмом. «Часы коммунизма свое отбили», – скажет Солженицын.
Впрочем, таких сознательных борцов было немного. А в основном защитники Белого дома «сражались» просто «за всё хорошее» – за свое человеческое достоинство, за свободу. Правда, свобода вряд ли состоит в таких вот обманчивых политических «перемогах»… Но время разочарований в уличной политике 25 лет назад еще не пришло.
Фото: Сергей Гунеев/РИА «Новости»
Финал политической мистерии
И вот – финал. 21 августа Президиум Верховного Совета СССР, под председательством глав палат союзного парламента, принял постановление, в котором объявил незаконным фактическое отстранение президента СССР от исполнения его обязанностей и передачу их вице-президенту страны, и в связи с этим потребовал от вице-президента Янаева отмены указов и основанных на них постановлений о чрезвычайном положении. Янаев безропотно подчинился – и вскоре, вместе с другими коллегами, был арестован. Страна – а в первую очередь, взбаламученная Москва – вздохнула после трех дней напряженной политической мистерии.
Прошел год. В 1992-м день победы демократических сил отмечали на удивление тускло. Герои Августа (Ельцин, Руцкой, Хасбулатов) рассорились и теперь не могли поделить наследие победы. 21 августа скромно окрестили «Днем государственного флага». И – никакой революционной романтики, никакой баррикадной символики вроде развороченного троллейбуса. Почти не вспоминали о трёх погибших. Надо ли добавлять, что песен и симфоний, посвященных этому событию, тоже не было.
Была еще одна причина, по которой не состоялся праздник. И это – неудачная экономическая реформа, которая летом 1992-го вызывала ненависть миллионов людей – в том числе недавних противников ГКЧП. Так Белый дом Августа не стал символом новой России. У нее вообще не было эмоционально сильных символов. И в этом, наверное, одна из причин поражения ельцинской системы в 1998–2002-м. Правда, это другой разговор.
Москва. 1993 год. Фото Геннадия Михеева
Что потеряла Россия девяностых, отказавшись от образа Августа? Прежде всего – власть растранжирила «политический капитал» тех дней. Ведь из зерен Августа можно было вырастить государствообразующий миф, который особенно силен, когда основан на реальных событиях. Тысячи людей ощущали причастность к новой российской государственности. И это тоже – политический капитал, от которого отказались. Списали в архив.
А тактически августовский кризис выдвинул победителя, который «получил всё». Это президент России. И одолел он в большей степени Горбачева, чем ГКЧП. После 21 августа власть быстро перетекла от союзных инстанций в российские.
Вдумаемся: Горбачев за четыре месяца, отведенные ему историей после 21 августа, даже не сформировал союзного правительства, а свою президентскую администрацию не сумел превратить в действенный орган власти. Нобелевский лауреат впал в растерянность. Видимо, первый и последний президент СССР сам себя перехитрил в августе 91-го. Хотел столкнуть лбами противников и не учел, что в драке один из противников станет сильнее. Шекспировский сюжет! Кому – трагедия, кому – комедия, кому – историческая хроника.
Президент СССР М. Горбачёв возвращается с семьей из Фороса. 22 августа 1991 года. Фото: gorby.ru