Судьба католического епископа Германа из Юрьева Ливонского

Вторая половина царствования Иоанна Грозного была омрачена затянувшейся Ливонской войной, завершившейся бесславным образом. “Поводом для объявления Ливонской войны послужил вопрос о так называемой Юрьевской дани. Вопрос этот был резко поставлен русскими дипломатами во время переговоров в Москве в 1554 г. с ливонским посольством, отправленным Орденом, Рижским архиепископом и епископом Дерптским для продления на тридцать лет истекшего перемирия 1503 г.”¹. Особенностью архипастырской деятельности прибалтийских иерархов в древности является их участие в дипломатических переговорах с Московской Русью². Во время переговоров с русской стороны были предъявлены претензии о неуплате “Дерптским епископом дани со своих владений, которые прежде принадлежали русским Великим князьям и были уступлены прибывшим из-за моря немцам только под условием уплаты дани”³. Русская сторона также хотела добиться на переговорах для русских купцов свободной морской торговли, было отмечено и разорение протестантами православных храмов. Дидерих Кавер из состава посольства доносил затем в Ревельский (Таллинский) магистрат, как они на переговорах отклонили требования о торговле⁴. “Перемирие было продлено на пятнадцать лет с условием выплаты Юрьевской дани с недоимками за три года”⁵. 21 октября 1557 года бургомайстер с ратманами Дорпата в письме сообщали епископу Герману о пунктах-условиях при ведении дипломатических договоров в Москве⁶. Но напряженность между Московской Русью и Ливонским орденом росла и в январе 1558 года начались военные действия. “Главные силы русских войск действовали в Дерптском епископстве”⁷.

Немалый интерес представляет личность епископа Юрьева Ливонского Германа и его судьба. Он родился в семье Вейланд в городе Везеле. Время его рождения можно датировать, очевидно, началом XVI века. Н. Карамзин пишет, что он “хвалился более воинскою доблестию, нежели смиренною набожностию христианскою пастыря”⁸. В феврале 1558 года из Москвы последовала грамота к магистру, архиепископу Рижскому, епископу Юрьевскому и всем епископам и людям в Ливонии, направленная от царского печатника, бояр и князя М. Глинского. “Нарушив крестное целование царю, ливонцы навлекли на себя его гнев. Чтобы избежать кровопролития, они должны как можно скорее послать к царю послов с данью”⁹. 15 февраля 1558 года последовала грамота аналогичного адресования, так “как ливонцы высказывают склонность избавить свою страну от окончательной гибели, то они должны сейчас же послать послов к царю. Со своей стороны бояре будут предстательствовать пред царем за Ливонию”¹⁰. Затем татарский царевич “Шин-Алей сообщил царю челобитие ливонцев, ходатайствующих о помиловании. — Иван IV посылает им эту опасную грамоту с тем, чтобы они прислали к нему послов, добрых людей, с данью”¹¹. “Опас­ная” царская грамота была адресована ливонскому магистру, архиепископу Рижскому, епископу Юрьевскому и др.

17 марта 1558 года епископ Герман на собрании клира говорил о жестокости “Московита”¹². За несколько дней до взятия Юрьева юрьевские послы писали епископу Герману о необходимости самому направиться в Москву для заключения мира¹³. Однако события развивались таким образом, что соображения послов не были осуществлены и епископ Герман вскоре появился в Москве, но уже в другом качестве. Русские войска к этому времени взяли город “Керепеть”. Ещё до его взятия находившиеся в нём магистр Ливонского ордена и епископ Юрьевский покинули город. “Бискуп пошел с своими людми к Юрьеву”¹⁴. Царские воеводы погнались за ними, догнав его за 25 километров до Юрьева, “побили бискупа на голову и гоняли по самой посад Юрьевской; и бискуп ушел в Юрьев не со многими людми и взяли на том бою <…> из бискупова двора лутчих людей, и телеги з доспехом и з зелием и со всяким запасом поимали многие”¹⁵.

А. Курбский, участник военных действий, писал, как они подошли к Дерпту, “в нем же бискуп сам затворился со бурмистры великими и со жители града, и к тому аки две тысящи немец, еже к ним приидоша за пенези. И стояли есмо под тем великим местом и градом две недели, пришанцовався и заточа дела и все место тое облегши, от негоже не могоша уже ни изходити, ни входити в него”¹⁶. С началом осады Юрьева епископ Герман первоначально не думал о переговорах с осаждавшими, “но магистрат донес ему, что город не в силах обороняться долго”¹⁷. Поэтому епископ Герман составил условия сдачи города. Среди них он оговорил свое пребывание в монастыре “Фалькенау с принадлежащими к оному волостями” и подведомственность ему духовенства и храмов латинских “с их достоянием”¹⁸. Благодаря мудрости и мужеству главного воеводы П. Шуйского Юрьев сдался, “бискуп Юрьевской и все посадники и ратмоны и бояре бискупли и полатники и мыздники и все черные люди воеводам добили челом и город здали и сами царю и государю в холопстве ся учинили навеки. И воеводы их пожаловали и х правде привели и в город въехали, бискупа в монастырь житии в Муково отпустили <…> а наряд переписали, и живот бискупов и которых людей <…> на государя поимали: пушек взяли болших и менших пятьсот пятдесят две пушки, а зелия и иной живот многой поимали на государя же”¹⁹. Таким образом, 11 мая 1558 года была взята Нарва, а 19 июля — Юрьев, и Русское государство получило выход к Балтийскому морю.

Согласно отчету Вольмара Трейде от 23 августа 1558 года: “По сознанию секретаря, не видя спасения, он и его господин (епископ Герман?) решили написать к царскому дьяку, что готовы поддаться царю, если им будут оставлены их вера и вольности. Секретарь умоляет Трейде о заступничестве. — Он говорит, что диавол лишил его разума и выманил из Дерпта, где он сохранил бы свой двор и всё своё добро”²⁰.

Узнав о военных успехах своих воевод и о взятии ими Юрьева, царь “бискупу велел к себе ехати и посадников лутчих людей велел к себе же прислати”²¹. Об этом же говорит А. Курбский в “Истории о великом князе Московском”: “…епископ выехал из города в свой монастырь примерно в большой миле от Дерпта и был там до распоряжения нашего царя, а потом поехал в Москву, где дали ему пожизненный удел, то есть город с большой волостью”²².

После прибытия его в Москву Христиан Гильдебрандт, который, как предполагает Ф. Аделунг, был секретарем епископа Германа, составил на немецком языке “Краткое историческое известие о том, что случилось с Германом, епископом города Дерпта, в Ливонии, после сдачи его, писанное в Москве 15 янв., 1559 года”. Рукопись с данным произведением находилась в библиотеке великого князя Константина Павловича, а ко времени написания труда Ф. Аделунгом, очевидно, “в Гельсинфорском университете”.

Находясь в Москве в ожидании решения своей участи, епископ Герман имел различные встречи с официальными лицами. Были составлены протокольные записи “о разговорах диака (Висковатого?) и царя Ивана Васильевича с епископом Германом”, проходивших 15 января 1559 года²³. Несомненно, он переживал за положение дел у себя на родине и 8 апреля 1559 года написал письмо Рижскому архиепископу и прочим, опровергая возводимые на него обвинения в сдаче Юрьева царю²⁴.

За время почти трёхлетнего пребывания в Москве епископ Герман мог быть очевидцем следующих событий, о которых говорится в летописи. Из Ругодива были принесены чудотворные иконы Богоматери Одигитрии и святителя Николая, на Красной площади был освящён храм-памятник “о казанском взятье”, скончалась первая русская царица, жена Иоанна Грозного. Наконец, под 1561 годом читаем в летописи: “Того же лета, июня, царь и великий князь Иван Василиевич всея Руси пожаловал маистра Ливонского Велим Ферштенбериха да бискупа Юрьевского Гармана городом Любимом с волостьми в вотчину и отпустил их житии в вотчину Любим город; а сведены из Ливонские земли: маистр взят в Вилиане, а бискуп Гарман взят в Юрьеве Ливонском”²⁵. Н. Карамзин пишет о судьбе Юрьевского иерарха: “Сей бывший державный епископ, проклинаемый в отечестве за мнимую измену, уже не выехал из России и кончил дни свои в горести, слыша, что друзей и слуг его, обвиняемых в тайном согласии с неприятелем, пытают, казнят в Ливонии, чем орденские властители хотели закрыть свою слабость”²⁶. В это время недалеко от Любима подвизался преподобный Геннадий Любимоградский (†1565; пам. 23 янв.), основавший Преображенский монастырь. Возможно, они встречались, но в литературе это не нашло отражения²⁷.

Дата кончины епископа Германа неизвестна и поэтому неизвестна продолжительность его пребывания в Любиме, но можно предположить, что это был солидный срок, за который он выучил русский язык. Будучи в Любиме и оставаясь католиком, он занимался изучением Православия, переводами католических чинопоследований. Позднее, когда в XVII веке начались собеседования с пастором датского королевича Вальдемара по поводу принятия православного Крещения, то при этом рассматривался перевод латинского чина Крещения — “Крещение римского закона; переводил бискуп Юрьевской Герман с латынского языка на руской”²⁸. Текст начинается с указания: “Крестити мужеск пол младенца, ино призвати два кума да куму, а крестити младенца женеск пол, ино призвати две кумы да кума”. Перед церковными дверями священник убеждается, что кумовья принадлежат к христианской вере, затем нарекает имя младенцу, изгоняет нечистого духа и благословляет крещаемого словами: “Знамя святаго Креста Господа нашего Иисуса Христа поставляется на лице твоем”, затем благословляет “перси” со словами молитвы. После этого священник читает молитву, чтобы Господь призрел на раба Своего крещаемого младенца. Затем следует освящение соли, которую диакон “принесет ко иерею <…> в сосуде” и молится — “будет исцеление всем приимающим е и пребудет в животе их”. После этого освященная соль вкладывается в уста младенцу. Затем читаются молитвы на изгнание нечистого духа. Евангелие читается от Матфея глава 19: “Во время оно приношаше ко Исусу младенцов” и 10 глава из Евангелия от Марка “тож”. Затем следует молитва “Отче наш” и Символ веры. После чтения молитвы священник помазует солью младенцу ухо «и глаголет: “Ефеста”, то есть отверзися», затем помазует ноздри и левое ухо. Затем заносят младенца в храм к купели, затем происходит отрицание от сатаны, кумовья подтверждают свою веру в Единого Бога Творца, затем в Господа Иисуса Христа и в третий раз во Святаго Духа и во Святую Церковь. Затем священник знаменает младенца святым елеем и благословляет воду. Перед погружением младенца иерей вопрошает младенца: “Хощеши ли крещен быти?” и отвещают кум и кума: “Хощет крещен”. При погружении произносится: “Крещаю тя…”. Читается молитва и младенец помазуется елеем. По окончании Чина Крещения иерей «даст младенца куму и куме и наказует: “Предаю вам младенца сего чиста, вы все свидетели о нем, да будет в страсе и в наказании заповеди»²⁹. В рукописи, по которой опубликован данный Чин, имеются критические ремарки к тексту. Последняя гласит так: “А миро где? И к церкви 50 дней в куколе приходити со свещами — то где делось?”³⁰. Можно предполагать, что епископ Герман перевёл не только Чин Крещения. Очевидно, позднее, после его кончины, его труды были доставлены в Москву. Но до нас дошёл только перевод Чина Крещения, благодаря его включению в материалы прений с пастором датского королевича Вальдемара.

Во время Ливонской войны происходят изменения границ, кроме того, в стране появляются разного рода пленные. Среди них был католический епископ Герман. Для него был характерен дух рыцарства, насаждавшего веру во Христа с мечом в руках. Переселение его и других в Москву подобно “выводам” новгородцев в 1478 году из Великого Новгорода в Москву и другие города. Он не симпатизировал России, но отношение к нему на Руси не носило конфессионального характера, а отражало государственную политику того времени.

Список сокращений