В августе 1992 года по благословению Патриарха Московского и всея Руси Алексия II и духовника Троице-Сергиевой лавры архимандрита Кирилла начал свою работу один из первых в России паломнических центров.
Вот уже двадцать лет, сотрудники паломнического центра Троице-Сергиевой Лавры на всех языках мира рассказывают о истории возникновения обители преподобного Сергия, о его подвижническом житии, чудесах и многочисленных учениках.
В числе первых сотрудников паломнического центра Троице-Сергиевой Лавры была известный журналист и писатель – Наталья Сухинина. Именно она первая совершила пешее паломничество в Иерусалим. Вот ее воспоминания о незабываемых днях работы в числе сотрудников паломнического центра Лавры.
Стою на Блинной горе, и в мои глаза счастливым потоком льется красота. Мне радостно и страшно. Радостно от того, что могу несколько раз в неделю просто так – «задаром» – вбирать в себя это чудо Божьего присутствия, смотреть с Блинной горки на Троице-Сергиеву Лавру и, перекрестившись, направиться к её святым вратам – на работу.
Я экскурсовод. Пока единственный, но уже ходят упорные слухи о создании серьёзного паломнического центра с гидами – профессионалами, владеющими языками и проверенными методиками. Я методиками не владею, языками тоже, есть у меня, правда, солидная, сине-сиреневая корочка подтверждающая, что я – профессиональный экскурсовод, но я знаю истинную себе цену…
Единственное, что может меня оправдать, – это большая любовь к Лавре, к преподобному Сергию, чьи молитвы перед Господом не раз и не два выручали меня из растерянности, маловерия и даже духовных катастроф. Любовь эта и есть моя радость. А страх? Почему же тогда и страх? А потому что боюсь, панически боюсь потерять эту радость. Без неё моя жизнь станет тусклой, пресной, обычной до банальности. И я прошу, стоя на Блинной горе, вбирая в себя красоту лаврской ни с чем ни сравнимой панорамы, как Божий подарок не забирать от меня эту радость никогда, ни при каких обстоятельствах.
Фото Юлии Маковейчук
Вздохну горько и напишу сейчас следующие строки. Вот уже несколько лет живу я без этой радости. То ли молилась плохо, то ли просила нерадиво, да только не моя это теперь забота – экскурсовод Троице-Сергиевой лавры. Моя – другая. Я пишу повести, рассказы, труд мой тоже требует сил, здоровья, вдохновения, это другие силы, другое вдохновение. Я отдаю себе отчет, что теперь Троице-Сергиева лавра – невосполнимая потеря. Да, да, скорблю и называю вещи своими именами.
Редки теперь минуты былого частого счастья. Но сердце щемит, лишь только откроется передо мной красота лаврских соборов и плеснёт в глаза синева его куполов. Зажмурюсь и перестану ограждать свою душу от справедливого стыда и ненужных оправданий. Редко, редко приезжаю теперь сюда. Всё дела да случаи, всё беготня да разъезды, каждодневная «неотложка», в которой все расписано по часам, и так трудно распознать главное во второстепенном.
Вхожу в Лаврские врата – робко и медленно. Раньше подходила уверенно и торопливо. Я просто паломница, а не сотрудник. Вижу группу людей, сбившихся возле небольшой фигурки.
Экскурсовод Лена Потлова – киваю ей радостно, она мне.
– Заходите!
– Зайду обязательно!
У Преподобного очередь. Встаю в хвост. Ещё одно родное лицо.
Елена Никитина что-то тихонечко говорит четырем пожилым дамам. В руках у каждой по фотоаппарату. Лица сосредоточенны, не «по-нашему». Лена водит экскурсии на английском и французском. Киваю ей. Зайду, зайду….
И вот теперь захожу. Обнимаемся. Жестокие кошки скребут по душе… Но боль моя, кончено, слегка размыта радостью встречи. Господи, как же вы дороги мне все, кто пришел уже после меня в паломнический центр, как же люблю я вас таких разных и одинаково родных.
Ольга Степина, Ира Тимофеюк, Людмила Рыбина…
Сколько праздников отпраздновано вместе, сколько скорбей пережито вместе, и пожалуй, самая горькая из них – трагическая смерть Аллочки Рухлецкой. Царство ей небесное.
Пьём чай с царскими вкусными пирожками. Мы спешим и перебиваем друг друга, потому что соскучились и потому что торопимся. Они на экскурсию. Я в свои неотложные дела. Но надо обязательно рассказать про чашку.
Люди уходят – чашки остаются. Вот и моя осталась, белая с удобной ручкой, ни большая, ни маленькая, в самый раз. Мне наливают – в мою чашку.
– Мы из неё не пьём, она ваша. Стоит на полке и ждет вас, – говорят мои бывшие коллеги.
Сегодня прихлебываю из неё на правах законной хозяйки.
– Никитина, на группу!
– Потлова, на группу!
За нашим тесным чайным столом становится свободно. И вот я остаюсь одна. Наливаю себе еще чайку. Смотрю на икону преподобного Сергия, на огонёк лампады. Пачка начатого печенья, сахар в банке, заварка в пакетиках, растворимый кофе. Всё как тогда, двадцать лет назад, – остановилось время. Я экскурсовод паломнического центра, я только вернулась с очередной группы и тороплюсь успеть выпить чайку. Вот-вот с минуты на минуту я услышу привычное:
– Сухинина, на группу!
И наскоро куснув печенье, наскоро запив его холодным кофе, сорвусь с места, торопливо пройду несколько метров от Надвратной церкви к киоску с вывеской «экскурсии». Да, ключи, не забыть бы, ключи от храмов. А то часто забываю, памяти у меня никакой.
– Сухинина на группу.
Сейчас….
Не зовут. Стынет чай, стучат ходики. Громко стучат. Вперёд, только вперёд крутятся стрелки часов, ежесекундно превращая настоящее время в прошлое.
Текст подготовлен для издательства «Алавастр».