Сумеем ли найти друг друга? Часть 2
Читайте также: Сумеем ли найти друг друга? Часть 1
Есть ли у Вас знакомые в Вашем храме? И знаете ли Вы их по именам? Есть ли среди них друзья, с которыми Вы встречаетесь и вне храма? Объединяет ли вас что-то еще?
Эта тема неожиданно получила широкий отклик. После того, как мы разместили на православном форуме эти вопросы, нам пришлось услышать самые неожиданные отклики. Многие из тех, кто откликнулся на обсуждение справедливо сказали, что православные люди избегают общения не столько из эгоизма или нежелания видеть рядом другого человека с его проблемами, а в основном из желания оградить себя от ненужных бесед, лишних мирских впечатлений, о которых хотелось бы забыть хотя бы во время посещения храма: «Всякое ныне житейское отложим попечение…»
Хочется рассказать о наиболее интересных отзывах и точках зрения. Кажется, что и одна, и другая сторона правы… Святые отцы говорят: нужно держаться золотой середины… Особенно тяжело нам это делать в миру, где и с людьми приходится много общаться, и спасаться, вроде, в основном, не безмолвием и сердечной молитвой, как преподобные. Но и отказать себе в немногословии хотя бы в выходной день, когда литургия, трудно. А когда еще и помолиться, побезмолвствовать, набраться духовных сил, не расплескать полученное на службе, как не в день посещения церковной службы?
Отзывы:
— Лично для себя я не считаю полезным иметь много друзей в своем храме. Первые годы воцерковления у меня были друзья, но! Какое это было для меня искушение! При близком общении узнаешь, что кто-то не соблюдает пост, кто-то пил пиво в Страстную седмицу и т.д., мало того, что осуждаешь, так еще себя оправдываешь и даёшь себе послабление. Зато теперь, когда я потихоньку отошла от близкого общения, для меня в церкви все праведны, кроме меня. «Господи! Даруй мне зрети моя согрешения и не осуждати брата моего!»
— У меня в храме много друзей. Это часто очень радостно, особенно в праздник. Но иногда хочется, чтобы никого знакомых в храме не было, чтобы просто молиться, а не отвечать на приветствия. Тогда я иду в другой храм или монастырь.
— Наш первый храм был небольшой, приход поначалу состоял из десяти человек. И батюшка очень много усилий прилагал к нашему сплочению — устраивал трапезы, поощрял хождение в гости и путешествия. И я стала замечать: приходишь на службу, со всеми поздоровалась, выяснила самочувствие всех беременных женщин, в это время бабули потискали моего ребенка (тогда он был один). А тут и служба кончилась! Пора на трапезу! Сейчас мы поменяли храм, ходим туда четыре года. И иногда у меня возникает желание принять участие в общеприходской жизни – поучаствовать в детском спектакле, прийти убрать храм перед Пасхой, познакомиться с людьми, которые сами идут на контакт и т.д. Муж все время мне говорит: «А оно тебе надо? В прошлый раз не хватило?»
Я думаю: да, наверное, не надо. Мы же не для общения туда ходим.
— Лично я не ищу близкого общения т.к. не могу носить немощи ближних, да и свои тоже. Мне общение заменяет семья.
— За весь храм не скажу, кто поставил меня судить? Только за себя. В храме и вне храма у меня нежно и неизменно любящие меня — Господь, Богородица, ангелы-архангелы, пророки, преподобные и богоносные отцы наши.
Помогаю всегда, чем могу, но в друзья не лезу. На литургии что ли дружить? Есть ряд людей, стоящих в первых рядах и снисходительно оглядывающих прочих, и болтающих чуть ли не во время Херувимской. Боюсь уподобиться таковым. В храм не к друзьям мы ходим. И не к близко знакомому батюшке. А изнанка храмовых «дружб» — сплетни, склоки, обиды и пр. Есть, конечно, друзья. Но, чтобы поголовно все или большинство, конечно, нет.
Как клуб единомышленников — не воспринимаю ни под каким видом. Труден путь каждого к Господу. В дому Отца моего обители многи суть. В храме я отрешён совершенно. Даже включая путь туда-сюда и долгое время после. Не хочется расплескать в суете то, что в храме получаешь.
— «В храм мы приходим к Богу. А чтобы видеться друг с другом, на то есть другие места…», — примерно так сказал святитель Феофан (Затворник).
— Друзья в храме? Конечно, есть. Но я сама люблю бывать на службах, где меня никто не знает. А с друзьями общаюсь вне храма. Мне кажется, тут дело еще и в различии темпераментов. Одному человеку нужно общение в большей степени, другому — в меньшей, а в храме хочется больше молиться, а не смотреть по сторонам и ждать прихода подруг.
— У меня в храме очень много знакомых, и друзей тоже.
Если надо — помогаем друг другу. Когда надо — морально поддерживаем.
Если кто-то сильно болеет — то многие приходят дежурить, помогать ухаживать. Часто организовываются паломнические поездки прихожан.
На Подворье есть молодежная организация: они помогают заключенным, ездят в миссионерские походы. Просто собираются, общаются. Уже сложилось несколько семейных пар. Чужие грехи и несовершенство, несоответствие кого-то моему представлению о Православии меня сейчас уже не трогает. Я поняла: все мы грешные, но в каждом человеке есть что-то очень хорошее. Главное — видеть именно это. Тогда очень легко общаться и у каждого чему-то учиться.
— Сначала, правда, было именно такое: пока со всеми пообщаешься — служба кончается. Но кто говорит, что нужно общаться на службе?
Приходи, помолись, а после службы общайся на здоровье.
Я сейчас, если не работаю за Свечным, то иду вперед, встаю около алтаря, и молюсь тихонько всю службу. А потом, на улице — какое удовольствие видеть родные лица, узнать — как дела у людей, потискать детишек…
— Очень больная тема. Долго думала написать или нет. Один человек, когда уже похоронил мать, которая была инвалидом, с потерей рассудка, произнес такие слова: «Все поулыбались, откланялись и разошлись и никто не спросит — как вы там, может, чем помочь?..» Почувствовала боль и обиду, я тоже отношусь к этим «всем». Жить негде, документов нет, потому что негде прописаться — нет жилья. О том, чтобы хоть что-то купить для жилья, нет и речи, просто выживали. Нет документов — нет работы. Все вспоминаются слова знакомого кузнеца: «Сытому голодного не понять», сказанные как раз в разговоре о жизни прихода…
— Да, есть такой момент — всем все равно. Близкое общение, часто, очень обязывает. Когда ты общаешься изредка и в отвлеченной обстановке, это одно, а когда надо сделать шаг навстречу… Например, пригласить к себе в гости или тебя приглашают, например. Или просто предложить помощь. Нам не хватает простоты. Мы погрязли в рамках этого мира. Слишком много стали значить «рамки приличия». Но с другой стороны, когда сам ты не просишь, люди просто могут тебя неправильно понять. Просто можно подумать, что тебе сейчас хочется побыть одному.
— Когда у меня в жизни была сложная ситуация, именно «клуб единомышленников» мне помогал с решением моих проблем. Люди делали конкретные дела, оказывали мне помощь, в том числе и материально. И тогда я понял, что дружеские отношения, даже скорее братские, каковыми они становятся именно, когда кто-то, жертвуя «своим» (будь то временем или деньгами или просто ободряющим словом), отдает это тебе — являются очень важной частью христианской жизни.
— Вопрос не в том, молиться в храме или общаться. Вопрос об общении вне храма, в повседневной жизни. Мы все замкнутые и молчаливые, нас не интересуют другие люди, их проблемы и заботы. Нам трудно помочь даже прихожанам нашего храма, даже в мелочи (например, подвезти старушку от храма до поворота, а может и не старушку).
— По-моему, и есть христианство, когда все вместе. Отличная есть статья игумена Иллариона Алфеева «Об отношении к ближнему». Он пишет, что многие пытаются убежать в храм, спрятавшись от людей, «побыть одному». Но ведь Рай, говорит он, это когда все вместе. А Ад — есть одиночество, когда тебе все мешают.
Поэтому желающие его достигнуть, должны к людям «бежать».
А то это эгоизм получается, «мой личный Бог», «моя молитва» и не трогайте меня. Просто, послания Апостолов почитав, видно КАК жили первые христиане. Тоже хочется так. Наверное, первый шаг к людям — быть проще, быть открытым. А не входить — «не трогайте меня» и выходить «не трогайте, я после молитвы».
— У меня нет друзей в храме, есть несколько людей, с которыми улыбаешься и здороваешься. И есть еще сосед, с которым вне храма бывают общие дела по дому. И все. Как же мне было поначалу от этого тяжело! Ходишь один, в храме тоже один, другие прихожане, многие, друг друга знают, здороваются, общаются, ты же – как отщепенец. Да и недоразумения бывали… На втором десятке лет со мной кое-кто стал здороваться.. Пройдет еще 10, и, может, я кого-то узнаю лично..
Но теперь я понимаю, что это Промысел Божий, т.к., имея характер холеричный и общительный, я бы стала ходить в храм не только как в Дом Божий, но и как в «клуб по интересам». Слава Богу за все.
— Очень важная и жизненная тема. Дело ведь, действительно, не в самом общении. Дело в чем-то более серьезном и важном, во внутреннем единстве. Общение – лишь внешнее выражение этого единства, единства О Господе, евхаристического единства. Само по себе общение не является выражением этого внутреннего единства и любви. В западном секуляризированном обществе, за котором мы четко следуем, много общаются, состоят в различных клубах, но при этом люди максимально разделены. Поэтому в данном случае мы говорим не об отсутствии общения, это лишь следствие того внутреннего кризиса нашей Церкви, а об отсутствии внутреннего единства, которое является следствием духовного упадка, потери христоцентричности Церкви. Протоиерей Александр Шмеман говорит о евхаристическом кризисе, как о центральной проблеме нашей Церкви, и выход именно из этого кризиса, по его мнению, и будет ознаменовать истинное возрождение Церкви. В чем же выражается данный кризис: духовный упадок, и, как следствие секуляризация и индивидуализация, привели к тому, что « Евхаристия понимается как акт личного освящения, а не как соборный акт» (Смотрите его книгу «Евхаристия»).
Но дело в том, что Церковь – это собрание (с греч. Еклессиа). Собрание братьев и сестер во Христе с целью СО-вместного причащения, соединения с Богом в единое тело, в живой организм. Поэтому, братья и сестры, это не форма церковного этикета, а то состояние, в котором мы должны пребывать по отношению друг к другу. Это духовное единство выражается во внешнем взаимном попечении друг о друге, как духовном, так и материальном. Христос три года жил вместе со своими учениками ВМЕСТЕ. Из апостольских посланий мы видим, что первые христиане делали общим все имущество, вместе пеклись о немощных. Апостол Павел ратовал об общении не только внутри, но и между общинами, собирая подаяние для наиболее бедных Церквей, посылая наиболее мудрых братьев и сестер в другие Церкви.
Насколько все это далеко от современного глубоко индивидуалистического понимания Церкви многими современными христианами, которые приходят в Церковь для удовлетворения личных духовных или душевных нужд, за своей порцией благодати, где другие христиане или не интересуют или же даже могут служить помехой для личного духовного роста и воцерковления. Но происходит ли при этом духовный рост? Происходит ли при этом то, что созидает нас в Церковь-Евхаристическое общение? О каком общении можно говорить, если, как уже было сказано, мы подходим к чаше для решения только своих нужд, порою даже не подозревая о нуждах того, кто стоит рядом. О каком теле. Живом организме может идти речь, когда мы не имеем живого сердечного участия в тех, кто стоит рядом с нами в храме. А для этого надо хотя бы познакомиться. Даже Христос в наиболее трудные моменты призывал учеников своих, чтобы они побыли с ним рядом, ибо это приносило Ему утешение в Его скорбях.
Когда же приводят в пример отцов пустынников, нужно отметить, что это исключительный пример, который никогда не был правилом в Церкви. И почти все отшельники, прежде чем удалиться в пустыню. Проходили многолетнюю школу в общежительном монастыре. Преп. Исаак Сирин в своем наставлении молчальникам запрещает сразу идти в затвор, а настаивает, что сначала новоначальным монахам обязательно нужно пожить в общежитии.
Конечно, есть пример преп. Арсения Великого, которому Бог сказал: бегай людей и спасешься… Но это же Арсений….
На мой взгляд, только возродив общинную жизнь, центром которой является Христос и единение с ним в Причастии и совместной молитве, в попечении друг о друге, мы сможем говорить о всей полноте участия в Церковной жизни.
— Несколько лет назад я переписывалась с одной американской семьей. Они рассказывали о жизни прихода, присылали фото – на приходском пикнике, на таком-то празднике, на благотворительном мероприятии… Верите, я была в недоумении? Внутренняя духовная жизнь заменена внешними мероприятиями. Ну, думаю, американцы, хоть и православные. Что с них взять?
Сегодня я с огорчением вижу это и в нашем храме. Регулярные поездки, встречи с ранее служащим батюшкой (застолья), просмотр роликов, снятых паломниками в Грецию, Иерихон, Афон, Бари и многие-многие другие святые места. В общем, жизнь бьет ключом….
О себе я могу сказать, что у меня есть семья, дети, работа, соседи, но я не считаю полезными для духовной жизни всевозможные застолья, даже по самому благочестивому поводу, пикники, встречи, песни под гитару… Не только не полезными, но и вредными. Это мнение я вынесла из чтения святых Отцов и, отчасти, из опыта общения с духовными людьми.
— Есть чувство некоей близости, которое трудно передать – радость от того, что кто-то любит то же самое, что и ты. То, что основополагающе в твоей жизни — таковым является и для них.
Мы все разные, а чувство братства, родных людей возникло совсем на особой почве – мы – единоверцы, хотя в реале помочь получается часто только молитвой. Да и то хлеб, слава Богу за всё.
— Не раз думала об этом… Дух в человеке – всегда одинок: с Богом можно только Один на один. Но Дух порой дает соприкосновение душам – в те минуты, когда «тусклое стекло» становится проницаемее. Никогда не забуду первую в моей жизни ночную службу Великой Субботы в нашем только что, неделю назад, освященном храме. И как мы выходим в рассветное утро после этой службы с пожилой Надеждой, обливаемся слезами, и свет в нашей церковной ограде – еще остается тем «невечерним светом», светом Царствия Божия, которое было близ. И это словами не выразишь, и мы просто обнимаемся и плачем, зная, что это самые сильные и счастливые часы нашей жизни. После этого – да что бы ни случилось, как мы можем быть НЕ родными? Прошло 17 лет, а часто, взглянув друг на друга (а как обе постарели-то!) – плачем и так же обнимаемся. И это – да, душевное. А без духовного – откуда бы ему взяться?
— Не завожу друзей в храме. Для всех вопросов, которые у меня возникают, у меня есть батюшка, с которым могу поговорить. Он не является моим духовником, но в беседе не отказывает. От православного сообщества и от тех, кто себя позиционирует как «православные», стараюсь держаться подальше. Нового ничего не узнаешь, а мозги могут запудрить капитально. Потому как, сам убедился, у многих таааакая каша в голове. Так, что лучше спросить у батюшки.
— Община христианская – это замечательно. Если священнику удалось создать настоящую христианскую общину, то вопрос о том, что люди общаются в храме – не стоит вообще. В ней присутствует то, что должно быть между всеми христианами: любовь. Любовь, взаимовыручка, помощь – все это присутствует. В христианской общине возможно и изучение основ христианства, и катехизаторство, и изучение Священного Писания. Могут существовать и молодежные организации, миссионерство, помощь заключенным, малоимущим и т.д. Это просто здорово! Жаль, что общин таких еще мало. Но есть надежда…
— Не понимаю просто: зачем знакомые в храме? Я даже с мамой вместе не хожу в церковь, потом созваниваемся: ты была? – да, и я тоже. Моё мнение – только одной, только полная погружённость, а со знакомыми можно в других местах пообщаться…. Вот из-за чего, никогда не комплексую.
— А если ты начинаешь идти к Богу один, и в семье, и среди друзей – ну совсем один…Иногда преодолевая и сопротивление…. Бывали, например, со мной и тяжелые моменты, когда хотелось с единомышленниками поговорить, посоветоваться, да просто единомысленно помолчать, а… не с кем… Это теперь есть, с кем, а тогда….Но правильно говорят – то, что нас не убивает, делает сильнее…
— Мне представляется, что изначально тема была задана , есть ли у кого из нас сердечное расположение к тем людям, с которыми вместе молимся в храме. Сердечное, а не разумно-рационалистическое понимание того, что поскольку мы причащаемся одного Тела, то и являемся одной плотью, по идее… Вроде бы. Должны ей становиться, да, но почему-то этого не происходит, и человек, которого я вижу в храме каждый субботний вечер, например, для меня такой же чужой и посторонний, как и несколько лет назад, когда я впервые его увидела. Вот что происходит реально.
— 1. «Возлюбим друг друга» перед «Верую» – это что? Команда стоять столбиками как до и после? Или молиться о себе и своих проблемах? Или возлюблять предполагается не глядя на ближнего?
2. Перевод слова Литургия каков? Может ли группа совершенно посторонних людей быть объединена только своей ИНДИВИДУАЛЬНОЙ молитвой? Человечество любить легко, попробуй любить человека. А как может быть общей молитва, когда нет чувства близости к рядом стоящим людям? И как можно считать их ближними, но не иметь с ними никакого общения, кроме Евхаристического?
3. При грамотном подходе прихожане на службе в молитве, а вот до и после можно и пообщаться. В том числе и с гитаркой. Или шашлыками. Это налаживает душевные связи, а духовные проявляются в соборной (общей, а не наоборот, индивидуальных!!!) молитве на службе.
— Просто неизбежно, если ты, наконец, узнал из Евангелия, богослужения, причастия, что ты должен любить ближнего и Христа – неизбежно именно здесь, в храме встанет и вопрос: а что, я люблю этих вот людей, рядом со мной? Умею ли я любить эту старушку, которая так шуршит пакетом. Что заглушила Апостола, умею ли я любить сделавшего мне замечание человека? И у всех начинается эта «храмовая аскетика», победа в которой – всегда любовь и близость. А отсутствие ее – поражение. Но временное.
— А мне вот шуршащую старушку в храме полюбить намного легче, чем где-нибудь еще… Она ведь тоже сюда пришла, и примерно по тем же причинам, что и я, она мне единомышленник в самом главном… В транспорте, например, все намного сложнее становится…
— А я когда-то, когда только начала ходить в церковь… Помнится, пришла к Илье Обыденному в будний день, и так молилась, так молилась… ниц лежала, и совершенно мне было все равно, как это выглядит… И вдруг вижу знакомых, папиных друзей… Тут уж я ни молиться не могла, ничего… Еле уползла… Долго потом стыдилась, что это «кто-то» видел… Это – да, мешало…