Я впервые надел стихарь и почувствовал, что рядом со мной витают ангелы
Писатель, проповедник, педагог, старший священник и духовник Алексеевского ставропигиального женского монастыря Москвы, член Союза писателей России протоиерей Артемий Владимиров:
Протоиерей Артемий Владимиров
Извлекаю сегодня из сокровищниц своей памяти тот эпизод, когда я впервые понял, что мы все — Божьи создания, а не продукт фейковой эволюции и, тем паче, революции, именуемой фантастами от науки «большим взрывом».
Честно признаюсь вам, мои дорогие, что я священник настолько консервативный, то есть принимающий библейское Откровение без обиняков и экивоков, что ни капли не верю в эволюцию и на дух не переношу никакую революцию — ни в головах, ни в истории.
Увы, сегодня даже в столичных православных учебных заведениях иные преподаватели, закончившие в свое время биологические и другие естественнонаучные факультеты, вещают митрофанушкам в качестве фантазийной данности об этой вялотекущей «шизоидальной» эволюции.
Вот вам, друзья, моя исповедь о том, как Господь даровал Своему «цыпленку» целостное христианское миросозерцание.
В 1979 году, когда мне было чуть больше 17 лет, едва я вошел в храм Илии-пророка, что в Обыденском переулке, под Пасху, в Великую Субботу, как совершенно неожиданно меня попросили облачиться в стихарь ради участия в ночном крестном ходе.
Нужно оговориться, что мы с братом-близнецом в детстве и крестиков не носили, и молитву «Отче наш» не знали…
Я согласился и не без смущения надел белоснежный длиннополый стихарь, с трепетом ожидая начала крестного хода. Оглядывая себя с главы до ног, «с высоты птичьего полета» взирая на собственную фигуру и не узнавая себя — мокрого мышонка брежневского времени — я вдруг осознал, что школьный постулат о происхождении человека от обезьяны — это наглая, циничная ложь!
Облаченный в светлые ризы, не столько умом, сколько сердцем я почувствовал, что близ меня незримо витают ангелы. Под сводами храма мне открылось, что именно такими — невесомыми, светоносными — мы будем предстоять во Царствии Небесном Престолу Божию!
Оказывается, Господь создал меня не гадким утенком, а белым лебедем, хотя, безусловно, никто из нас недостоин этой милости!
Не после прочтения каких-то высокомудренных богословских статей, не в результате мысленных споров с Тейяром де Шарденом (католическим священником, который нес какую-то интеллектуалистскую пургу (сорри!) о «коллективном» Адаме и выражал сомнение, что существовал живой и конкретный праотец наш Адам); и не вследствие полемики с известным популяризатором отцом Александром Менем, доверительно сообщавшим в своей книге для детей о происхождении человека от обезьяны — а находясь под сводами храма и при первых звуках песнопения «Воскресение Твое, Христе Спасе, Ангели поют на небесех, и нас на земли сподоби чистым сердцем Тебе славити», — я во мгновение ока освободился от ядовитой идейной лжи, внедренной в меня заботливыми и методическими усилиями Министерства просвещения лжи!
В голове внезапно стало ясно, а на сердце мирно; за спиной я ощутил простертые крылья веры и молитвы…
Эта ночь на Пасху 1979 года совершенно изменила мою жизнь!
Как желторотый цыпленок, прежде сидевший со скрюченными крылышками в скорлупе советской ментальности, я чудом пробился наружу и нежданно-негаданно увидел, узрел ослепительный свет Вечности!
Священник и шесть бабушек: идем и горланим пасхальный канон
Секретарь епархиального совета, руководитель отдела по взаимоотношениям Церкви с обществом и СМИ Кинешемской епархии Ивановской митрополии протоиерей Андрей Ефанов:
Протоиерей Андрей Ефанов
В детстве Пасху мы переживали, конечно, очень ярко. А детство мое пришлось на начало 80-х — это конец гонений, когда за веру уже не сажали, но еще притесняли. Бывали некоторые обыски у наших старших собратьев по вере, меня притесняли в школе, грозились отчислить из школы и перевести в другую — для детей с задержкой развития. Но когда твои убеждения находятся под таким запретом и давлением, ты их больше ценишь. А если эти убеждения религиозные и они составляют самую значимую часть твоей жизни, это все, конечно, приумножается и становится более серьезным.
Потом прошло время, я стал священником, и Пасха из года в год в основном проживалась как часть тех старых переживаний из детства. Конечно, мы радовались Пасхе, но больше вспоминали свою жизнь — не то чтобы специально, а скорее невольно. Даже все традиции были связаны с теми, детскими.
И вот как-то так получилось — быть может, уже у верующих был какой-то спад — но однажды на Пасху в храме людей было меньше, чем обычно. И я помню, мы выходим ночью из храма с нашей старостой Валентиной и другими бабушками — к концу службы нас осталось совсем немного, человек шесть-семь, так как все ушли намного раньше… Мы идем домой, темно, три часа ночи… и вдруг на нас нахлынула такая радость! Не связанная ни с какими-то воспоминаниями, ни с детством, ни с чем-то другим — а просто — радость. Мы шли всю дорогу, около двух километров, и пели пасхальный канон — в полном единодушии… Кричали практически на всю улицу — знаете, как раньше молодежь, бывало, идет после дискотеки, веселится, горланит песни — так же и мы: я, еще достаточно молодой священник, и старушки глубоко пенсионного возраста — идем, радуемся, поем, горланим пасхальный канон на всю улицу. Это было такое незабываемое переживание! Именно радость без всяких отсылок к чему-либо, а просто — чистая радость о воскресшем Христе.
Чудес не должно быть много - ведь тогда они превратятся в такие ходунки по жизни, когда Господь постоянно нас ведет. Но ведь надо и самим что-то делать!
Все эти трудности, скорби, печали даются для того, чтобы человек самостоятельно учился что-то делать для своей духовной жизни. А так, когда тебя окружают одни чудеса с утра до вечера, очень сложно не спасаться… Но сложно спастись — потому что твоего участия в этом никакого нет, и значит, душа твоя обленилась и находится в расслабленном состоянии…