Священник Игорь Палкин более года работал на православном телефоне доверия для онкобольных и их близких 8-800-100-0191 (в настоящее время священник исполняет уже другие послушания). По его словам, за время работы на телефоне никто не жаловался на плохую доступность обезболивающих — видимо, об этих проблемах больные и их близкие рассказывают не священникам.
— Была женщина с последней стадией рака, которую мучил вопрос, грех ли желать смерти. Она страдала не только от боли, но и оттого, что страдали ее близкие. В таких случаях я отвечал: нет греха в том, чтобы просить Бога сократить такие дни. Можно и других людей просить, чтобы они помолились о скорейшем прекращении страданий, и вместе молиться об этом. Есть и особый чин для тяжело страдающего смертельно больного: «на разлучение души от тела, егда человек долго страждет». Но также я говорил, что такие люди не мучают своих родных — это Господь через страдание учит близких любить. Старики часто переживают об этом, даже когда никакой онкологии нет, просто когда их приходится обслуживать. А самому лишать себя жизни — это, конечно, грех. Хотя, разумеется, сложно сказать о конкретном человеке, в каком состоянии он это сделал, не было ли это временным помутнением рассудка — кто знает.
Контр-адмирал Вячеслав Апанасенко, бывший начальник управления ракетно-артиллерийского вооружения ВМФ, выстрелил себе в голову 6 февраля из наградного пистолета и в крайне тяжелом состоянии был доставлен в отделение реанимации Первой градской больницы. 10 февраля он скончался.
Его дочь Екатерина Локшина написала у себя на странице в Facebook, что контр-адмирал хотел таким поступком не только избавиться от страданий, но и привлечь внимание к трудности получения обезболивания для онкобольных на дому: «У папы была терминальная стадия рака поджелудочной. Он мужественно терпел боль. Моя мама попыталась получить для него морфин в поликлинике (показанный ему). Чтобы получить ампулы на 5 дней, нужно было много часов пробегать по разным кабинетам в поликлинике, несколько дней. Под вечер не хватило одной подписи, и поликлиника закрылась. В совершенно измученном состоянии моя мама пришла домой БЕЗ обезболивающего. Папа был возмущен. Это стало последней каплей. Ночью он все приготовил, оставил четкую записку с указанием причин («прошу никого не винить, кроме Минздрава и правительства. Сам готов мучиться, но видеть страдания своих родных и близких непереносимо»). Поставил число, время, подпись. Достал наградной пистолет. Дальше вы знаете из СМИ.
Я думаю, этим поступком он хотел привлечь внимание к тому, как обращаются с онкобольными в России. Выдача наркотических обезболивающих настолько сложная, что никто не хочет этим заниматься, вот и посылал нас каждый от себя подальше с этой просьбой».