Я побывал в Раю! (Как звучит!) Местами болотист, местами высокая трава поднималась по плечи, где-то камни, палящее солнце… Как оказалось, самая короткая дорога теперь полностью заросла. Таким символичным оказался мой путь в Рай.
Да, я не сказал, что такое Рай. Небольшая деревня в 10 км от Смоленска, 150 жителей, заросшее озеро, знаменитый вонлярлярский парк и… восстанавливающийся храм! Церковь Казанской Божией Матери. Уже восстановлен купол, штукатурят стены; и от того, что ты видишь, создается впечатление, будто ты уже не в Смоленске, а в Питере: картина Таврического сада в запустении…
Я вернулся из Рая с яркими впечатлениями, а вскоре удалось побеседовать с отцом Романом Павлишовым, настоятелем Казанского храма в Рае и Свято-Георгиевского храма в Пригорском (Смоленский район). Отец Роман – отец пятерых детей. Добрейшей души человек. 13 лет служит и 13 лет строит и восстанавливает храмы.
Священник Роман Павлишов
Мы встретились с ним за чаем в трапезной Свято-Георгиевского храма. Довольно просторное помещение. Со стены на нас смотрели вышитые иконы Божией Матери, Спаса Иисуса Христа и Георгия Победоносца. Батюшка сидел напротив. Густой раскатистый баритон, мягкие полутона в речи. Постоянно улыбка на лице, открытость в общении и при этом сосредоточенность. Мы говорили о современных подростках и преподавании ОПК, о депрессии, его священническом пути и, конечно же, о Рае.
Встреча
— Как в Вашей жизни произошла Встреча?
— Я родился в Павлодаре (Северный Казахстан). Мой отец работал в милиции. Когда мне было 5 лет, он перевелся в Алма-Ату – тогда это была столица Казахстана. Там мы прожили 10 лет. В 14 лет я узнал, что мой прадед был священником! Об этом в семье старались не говорить: были советские времена, и это все замалчивалось. Еще в Алма-Ате я начал ходить в собор, но это были только первые подвижки.
Потом мы переехали на Смоленщину, в Демидов – это районный центр. Вернулись на историческую родину: у отца корни из Смоленской области, у мамы из Омской. У нас в Демидове, в Покровском храме был дивный священник – иеромонах Сергий (сейчас он настоятель Рославльского монастыря). Его проникновенное служение меня настолько пропитало благоговением…
Первый раз в храм я пришел за крещенской водой. Мне тогда было 15 лет. Потом начался Великий пост. Меня как-то тянуло в храм…
Помню, закончилось вечернее богослужение – люди идут на исповедь. Никто меня, конечно, не звал, и я мог свободно уйти, но я тоже остался на исповедь. Цепочка движется, и вот я понимаю, что сейчас моя очередь… Хотя это было детское, наивное переживание, но было внутреннее ощущение сути этого Таинства.
Я до сих пор помню чувство, которое меня наполнило после: как будто выросли крылья. Я помню это, как будто это было вчера: я возвращался из храма, шел, подпрыгивая с ноги на ногу, как первоклассник. Было чувство, что меня как будто что-то поднимало! Встреча?..
— А когда Вы решили стать священником?
— После моей первой исповеди я еще несколько раз приходил на службу в Великий пост. Потом пришел на Пасху. Полный храм народа. Было где-то часов 10 вечера. И вот идет о. Сергий, проходит мимо меня и говорит: «Заходи в алтарь!» Я в первый раз зашел в алтарь на Пасху! Он благословил меня нести крест во время крестного хода.
И после этого… Не то чтобы я принимал какие-то решения, как-то все стало складываться органично… Я начал ходить на службы – когда я слышал колокольный звон, всё бросал и бежал в храм. Была такая внутренняя тяга. Когда о. Сергий благословил поступать в семинарию, у меня не было никаких раздумий по этому поводу, мыслей, что будет дальше.
Есть фабрика, нет храма
— С какими трудностями пришлось столкнуться в церковной жизни? Были ли проблемы, которые когда-то казались просто непреодолимыми? Получилось ли преодолеть?
— В 1998 году на Крестовоздвиженье я получил указ служить в Пригорском. Честно говоря, я тогда даже не знал, где находится Пригорское. Подхожу к Святейшему, тогда Владыке Кириллу, и он говорит: «О. Роман, Вы поедете на очень хороший приход. В Пригорское. Это недалеко от города – всего 10 км. Там очень хорошее место, есть птицефабрика». А я спрашиваю: «Там есть храм?» И он отвечает: «Нет, храма как раз нет… Но там очень хорошо! Вам придется возродить духовную жизнь».
Конечно, когда я вышел из алтаря, я чувствовал себя потерянным, было смущение. Матушка в слезы. Возродить духовную жизнь – это было не то слово. Ее по факту нужно было там зародить. В Пригорском до этого никогда не было храма. Нужно было возжечь лампаду на том месте, где она никогда не горела.
Советский уклад жизни, к которому люди привыкли, здесь процветал. Пригорское в свое время было образцово-показательным селом Смоленской области. Фабрика гремела на весь Союз. Асфальт перестилали к каждому приезду иностранцев. Колоссальное хозяйство. Не просто птицефабрика — а огромный животноводческий комплекс. Огромный авторитет директора, который создал птицефабрику. И к концу 90-х годов менталитет местных жителей не изменился.
Нам, русским, очень сложно перестраиваться. И еще сложно проводить «профилактику». Мы идем в больницу к зубному тогда, когда у нас уже ноет. Стереотипы советского уклада жизни остаются до сих пор. Большое количество прихожан нашего Свято-Георгиевского храма – это приезжие люди: из Смоленска, близлежащих деревень. А процент местных жителей, к сожалению, очень невелик.
Хотя за более, чем 10 лет, было сделано немало. Изменился сам облик храма – звонят колокола… Меня часто успокаивали, говорили, мол, батюшка не волнуйтесь, заблестят купола – придут, зазвенят колокола – придут, достигнем еще какой-то планки – придут. Но это только условности. Люди приходят в храм по другим причинам: когда услышат голос Божий и когда ответят на него сами. Так, наверное, происходит встреча с Богом.
Взросление в Церкви
— Кто такие Ваши прихожане? Как строятся отношения на Вашем приходе?
— Когда я начал здесь служить, здесь была масса проблем. Это были проблемы экономического, финансового характера. Но меня радовало то, что это был новый приход.
Отец Роман возле колокольни Казанского храма
Когда батюшка приходит на какой-то уже сложившийся приход, на нем уже есть некий неписаный устав: масса упорядоченных вещей (люди определенным образом прикладываются к иконам, украшают храм – цветы, рушники и т.д.). Есть сложившиеся отношения на приходе, способ общения со священником. И когда начинает служить новый священник, иногда нужно всё это перекраивать, т.к. у него есть свое видение, как организовывать приходскую жизнь.
Совсем другое дело, если священник это всё формирует с нуля. Мне был 21 год, когда я стал священником, настоятелем храма. Я старался заимствовать опыт того положительного, интересного, назидательного, что я видел на сложившихся приходах. Я старался формировать приход, который стал бы одной большой общей семьей: чтобы не было экзальтации, не было большого разрыва между прихожанами, не было разорванности в общении между священником и человеком, прихожанином и захожанином.
Отношения на приходе очень важны. Священник должен быть открыт для людей. Это позиция, к которой приучал нас Святейший. Это и мое личное глубокое убеждение: мы современные люди, живем в современном обществе. Сам уклад жизни священника сегодня должен быть понятен. И священник должен быть доступен для общения.
— Как меняются духовные чада, хотят ли взрослеть?
— Я вспоминаю мудрость, что самое большое чудо в Церкви – это даже не воскресение, а чудо преображения человеческой души. Когда в жизни прихожан происходят такие изменения – для меня это самое важное. Но бывает и наоборот. Ведь без падений никак.
Буквально вчера мне позвонила одна женщина: «Батюшка, мы виделись с Вами у одной общей знакомой. Можно ли с Вами встретиться?» Я говорю: «Да, давайте завтра в храме». Сегодня я вспоминаю про нее. Мы должны были созвониться, договориться о времени. Звоню ей, а она говорит – вы знаете, я не собралась. По голосу слышно – человек в депрессии (я, правда, это слово не воспринимаю: печаль, внутренняя расслабленность, когда опускаются руки — это уныние).
И я вдруг осознаю, что этот звонок очень важен. Советую: «Нужно делать усилия над собой. Если мы не делаем усилия, то ничего не меняется в жизни. Вы постарайтесь преодолеть себя: одеться, подойти к зеркалу, причесаться, заставить себя выйти из дома, пойти на автостанцию, купить билет…»
А потом она мне говорит: «Спасибо, что Вы меня не забыли, что Вы мне позвонили». Это, наверное, самые главные слова, которые я услышал от нее. В такие моменты ты понимаешь, как важно своевременно поддержать человека.
Вы спрашиваете о духовных чадах. У нас также на приходе: начинает кто-то болеть, попадает в больницу, или замечают, что кого-то давно нет в храме – подходят, говорят, батюшка, знаете, такого-то прихожанина давно нет, давайте мы сходим, навестим. Такое движение навстречу отогревает сердце, особенно болящего человека. Болезнь часто озлобляет человека.
А ведь иногда это не болезнь: бывают разные причины, по которым человек перестал ходить в храм. Такая забота друг о друге позволяет вернуть людей в лоно прихода, святой Матери Церкви.
Взросление – оно в Церкви. Очень важно, чтобы мы помнили наставления наших святых. Священномученик Иларион Троицкий говорил: «Без Церкви несть спасения». Чем я больше служу, тем больше ощущаю, что для верующего человека, христианина означает наша Церковь – это мать, это пристанище, это прибежище, это всё для верующего человека.
Вспоминаю Иринея Лионского, который говорил, что Христос, как некий богатый человек, положил в Церковь всё, что нужно для спасения человеческой души. Поэтому человек прибегает к Церкви и берет из нее всё, что нужно для его жизни.
Приятного вам настроения!
— Как не впасть в уныние? Можно ли отождествлять уныние и депрессию?
— Мы живем в обществе, поэтому внешние переживания влияют на наше внутреннее настроение. У нас есть прихожанин, который подходит всегда в конце службы и говорит: приятного вам настроения!
А наше настроение зависит от многих факторов: и от внутреннего состояния, и от того, с чем мы проснулись и выходим из дома, что происходит в семье, конечно, от внешних факторов, от того, что мы переживаем на работе, в обществе, в трамвае, в общественном транспорте или просто общаясь с другими людьми. Все факторы влияют на наше поведение и настроение.
Что касается депрессии, это и внутренние, и внешние факторы. От внутреннего настроя зависит очень многое.
Что происходит в депрессии, почему она созвучна греху уныния? Посмотрите на последствия, которые мы видим: как себя человек ведет в депрессии и как человек ведет себя в унынии? У него опускаются руки, ему не хочется ничего делать, ему не хочется выходить из дома, не хочется никому звонить, ни с кем общаться. Он забивается, как Премудрый Пескарь, в свою норку. И он думает, что там он может найти спасение.
Но оказывается, даже уединяясь от общения с теми людьми, которые его раздражали, обижали, он не получает внутреннее успокоение. Он начинает переживать, «пережевывать» заново.
— Что делать при перегрузках, как не потерять себя?
— У верующего человека есть духовный стержень внутри. Это, наверное, то доверие Богу, которое мы стараемся выразить своей жизнью.
Вот наши Владыки говорят про Богородицу: «Мы приходим посмотреть в глаза Матери Божией и видим в этих глазах веру, надежду, любовь». Любовь Божия и любовь Богородицы согревает нас даже тогда, когда мы падаем, согрешаем по-человечески, когда оступаемся. И когда не знаем, какое решение принять, какой путь избрать, чтобы он оказался верным, самым правильным.
Когда мы с этим приходим в храм, мы молимся: Господи, устрой над нами Свою святую волю! И после литургии, после службы наши стопы направляются. Уже Бог распоряжается, управляет жизненной ситуацией. Нам остается только ответить на Промысел Божий, который начинает нас вести.
В этом великая милость Божия, которая над нами простирается. Благодаря этой поддержке, которую Бог нам оказывает, мы побеждаем и свою немощь, и свою слабость, и свое бессилие, и немудрость… Милосердие Божие, благоволя к нам, направляет нас на правильные стези, которые не только по силам, но и спасительны для нас. И тогда уже не может быть перегрузок.
Один звонок
— Батюшка, а как строится Ваш день, неделя?
Отец Роман в Казанском храме
— Очень трудно планировать свой рабочий день. Есть, конечно, план, ежедневник с расписанием. Но многое зависит часто не от тебя, а от тех обстоятельств, которые на тебя нахлынут. Единственный звонок может скорректировать весь твой начинающийся или заканчивающийся день.
«Рабочий день» (в плане приходских, священнических обязанностей) заканчивается по-разному. Иногда рано. Иногда довольно поздно. Тебе позвонили – и ты должен куда-то ехать, иногда далеко. Бывает так, звонит знакомый человек: батюшка, мы за 50, за 100 км отсюда, и вот умирает близкий человек.
Кстати, такие просьбы для меня – это очень сложный момент. Я всегда боюсь обидеть местного священника. Я считаю, что это неправильно. Вопрос не в том, чтобы не отнимать чужой хлеб, а в том, чтобы иметь некоторое священническое уважение друг к другу. Если батюшка служит на этой местности, это его каноническая территория прихода. Он там настоятель. Нужно всегда в первую очередь обратиться к нему. Другое дело, если нет возможности связаться с ним, если это экстренная ситуация. Тогда священник должен немедленно отреагировать на звонок.
Поэтому день нерегламентирован. Иногда бывает очень загруженно. Иногда более спокойно.
Сейчас у нас три прихода: основной – Свято-Георгиевский, Казанский храм в Рае и еще молитвенная комната в деревне Митино, которую мы создали с благословения Владыки Феофилакта. Приходы расположены не очень удобно: д. Митино – 15-20 км в сторону Москвы, а Рай – примерно 10 км в сторону Витебска. Субботы, воскресенья, праздники среди недели заполнены богослужениями.
Кроме того, приходится решать очень много вопросов, связанных с экономическими, приходскими, документальными делами: фонды, налоговые… Казанский храм является объектом культуры Смоленской области. Приходится много общаться с отделом культуры, с отделом по охране памятников.
От руин к шедевру
— Казанский храм необыкновенный…
— Владыка Пантелеймон проникся Раем. Он был там не так давно вместе с московской группой паломников из Отдела милосердия. Они выкроили время, заехали в Рай. И когда Владыка зашел в Казанский собор (а до этого он там не бывал), он поднял глаза вверх – и сказал: «Такого я не видел нигде: ни в Иерусалиме, ни в Италии, ни на востоке, ни на западе».
Даже то немногое, что там сохранилось, – это огромное достояние. Там уникальный свод.
Когда мне дали приход в Рае и я впервые зашел в Казанский собор, я пришел в восторг. У меня ни на минуту не было никакой доли сомнения в том, что мы восстановим этот храм. Помню, как мне сказала прихожанка, которая сопровождала нас во время первого осмотра храма: «Батюшка, не понимаю, вот руины, а вы ходите и улыбаетесь: да-да, мы это всё восстановим!» Такая уверенность бывает не часто.
Свод Казанского храма
— Какие реставрационные работы необходимо провести?
— В 30-е годы в Казанском храме устроили склад химических удобрений, и он находился там несколько десятилетий: мало того, что храм изувечили снаружи, его изувечили изнутри. Не так сложно восстановить храм, сколько очистить его от пропитавшего все азота. Очаг азотных удобрений – это как мина замедленного действия, которая взрывается постепенно.
В этом году мы проводим реставрационные работы – специалисты штукатурят. И местами даже снаружи есть такие выделения азота, что новая, прошлогодняя штукатурка становится трухой. Даже снаружи!
Очень важно убрать очаг – если мы избавляемся от химии, то тогда можно организовывать работы по восстановлению храма совсем иначе. И ещё, если не совершается служба, то мы просто восстанавливаем памятник, а если совершается молитва, то мы восстанавливаем храм.
Сейчас долго находиться в Казанском храме нельзя. Поэтому рядом мы построили небольшой деревянный храм в честь св. вмч. Пантелеймона, где и совершаем богослужение.
Храм великомученика Пантелеимона
— Какие работы идут сейчас?
— Сейчас ведется штукатурка снаружи. Знаете, по мере того, как рабочие завершают новый и новый фрагмент, я не перестаю удивляться мысли и исполнению, тому, как архитектор спроектировал этот храм и как это воплотили строители. Это искусство.
Казанский храм
Райское будущее
— А был опыт восстановления храма до этого?
— Мы построили Свято-Георгиевский храм в Пригорском практически с нуля. Здесь было административное здание, которое мы практически до фундамента убрали. Поэтому опыт строительства есть.
Есть реальное представление того, что сколько стоит, сколько нужно трудов приложить. С другой стороны, когда ты начинаешь все просчитывать, порой появляется некое смущение, страх – ведь столько всего нужно…
И все же есть надежда, что нам удастся провести основные восстановительные работы до 2014 года, когда храму исполнится 200 лет. Возрождение этой святыни – это огромное дело для Смоленщины.
— У Рая есть будущее?
— Я оптимист по сути. Если быть пессимистом, то можно, наверное, сойти с ума.
Часто видишь людей, которые так плачевно настроены: у нас нет будущего, мы обречены… Порой выслушаешь, а потом говоришь: а я не согласен. Сразу бывает пауза: вы что не знаете, в каком мире мы живем? А в ответ говоришь о позитивном, что происходит вокруг. И люди по-другому начинают реагировать: то ли этого не знали, то ли не хотели знать…
Так много средств нужно на восстановление храма, но при этом работы идут – храм реставрируют! Кроме того, Рай находится близко к Смоленску. Люди покупают землю в деревне, строят дома. У Рая есть будущее!
Дети в Раю
— Расскажите о палаточном лагере в Рае.
— Когда мне передали этот приход, мы сразу решили организовать поход, устроить здесь палаточный лагерь. В 2010 году мы ездили на три дня, было 25 человек (молодежь, дети из православной школы). В 2011 году мы повторили начинание. Теперь уже была пятидневка и 35 человек из Смоленской области и Белоруссии. Это был полноценный лагерь.
Когда мы создавали детскую воскресную школу в 1999 году, она оказалась невостребованной. Тогда она просуществовала всего два года. А взрослой воскресной школе уже 12-й год. Но теперь уже выросло новое поколение – и с ним нужно заниматься. Значит, надо снова открывать детскую воскресную школу.
К тому же и среди прихожан есть те, кто обладают педагогическим опытом и помогают в этом. Сейчас у нас преподают церковно-славянский язык, закон Божий, прикладное искусство, а теперь еще и хоровое пение.
А для детей мы устраиваем интересные поездки. Попробовали отвезти детей в Рай — дети не хотели оттуда уезжать. Дело пошло. А это и опыт, и сближение, и детям интересно.
В этом году в рамках палаточного лагеря мы поставили еще и такую цель: мы решили сделать уборку территории парка. Это известный большой вонлярлярский парк, но он в запущенном состоянии. Конечно, там нужно облагораживать деревья, делать новые посадки. Но мы сделали то, что было в наших силах: уборку парка. Собрали весь мусор, ветки, жгли это несколько дней (разумеется, за этим следили взрослые). Сделано было немало. Да и кто, если не мы?
Доброе поколение
— Вы работаете в епархиальном отделе религиозного образования и катехизации. Расскажите о Вашей деятельности на этом поприще.
— Я вхожу в состав рабочей группы Смоленского благочиния по вопросам образования и катехизации. Это интересная работа. Мне очень нравится заниматься образованием – это творческая работа. Она несет радость общения с подрастающим поколением. Очень важно, чтобы батюшка приходил в школу. Важно, чтобы были совместные поездки с детьми.
Мне кажется, легче общаться со старшеклассниками. По крайней мере, я быстрее нахожу с ними общий язык. Хотя начальная школа – это всегда благодатная почва для принятия слов, обращений священника. Но со старшеклассниками мы гораздо быстрее слышим друг друга. Да, с ними труднее общаться. Но они уже готовы мыслить, они думают. Для меня всегда очень важно забросить им вопросы для размышления. Священник как образ сеятеля в Евангелии. Когда общаемся со старшеклассниками в школе, есть возможность обдуманного, осмысленного общения, и ты можешь что-то им оставить на «домашнее задание».
— Какие они – современные школьники? Ваш диагноз?
— Подросток всегда, во все времена разный. Сейчас подростки – это фактически взрослые люди.
У меня есть некий взгляд, с которым я всегда стараюсь относиться к школьникам: молодое поколение само по себе всегда доброе.
Помните, как в советское время у нас говорили: сейчас вы не такие, как мы. И вообще, когда старшее поколение начинает говорить: вот мы были такими-то, а сейчас у вас нет ничего ни святого, ни доброго, – это всегда такие обидные слова. Я стараюсь избегать этого взгляда и такого подхода в общении с подростками.
— Вы говорите, молодое поколение всегда доброе. А как же молодежные субкультуры?
— Невзирая на то, что мы прошли годы безбожия, что сегодня молодежь подвержена очень сильному информационному воздействию, что есть молодежные субкультуры, которые раскалывают молодежное сообщество на разные части со своим образом жизни и своими интересами, невзирая на все это, у нас есть христианская почва, которая впитывается молодым поколением. У нас есть христианская, православная закваска. Мы (и взрослые, и молодежь) совершаем многие вещи не в силу современных обстоятельств и взглядов, а в силу этой христианской закваски.
Заметьте, что это не христианское воспитание. Потому что наши дети не получали такого воспитания, как и мы, которые жили в советских семьях. Но внутренняя составляющая, которую мы не можем от себя оторвать, становится той доброй закваской, благодаря которой мы чувствуем, как поступить по-христиански. В наших детях это сохраняется.
Вот почему важна работа современной Церкви, голос Церкви. Мы можем способствовать развитию того христианского потенциала, который веками закладывался в нашем народе.
ОПК: плюсы и минусы
— Как Вы относитесь к введению курса ОПК в школе? Какие проблемы видите?
— Я выскажу свой взгляд. Это вопрос очень сложный и неоднозначный.
Есть масса плюсов, и они объективные. ОПК, безусловно, нужно преподавать. Основы православной культуры – это сегодня не просто своевременно, это востребованно.
Но у нас есть очень большая проблема с кадрами, с преподавательским коллективом, который преподает ОПК. Это для меня основная боль и забота.
То, что мы должны вести этот факультатив (а сейчас, надеюсь, это будет предметом), в этом нет сомнений. Но мы должны подготовить преподавательское сообщество, и еще несколько лет мы должны будем преодолевать противоречия, разногласия и протест в преподавательской среде против курса ОПК.
Например, у нас на Смоленщине это происходит во многих школах. Мы продолжаем преподавать, остаемся в той или иной школе зачастую либо благодаря подвижническому труду самого преподавателя, либо благодаря голосу директора. Причем у нас на Смоленщине это не просто факультатив или краеведческий предмет в 9-х классах. У нас действует масса кружков, на основе которых ведется просветительская работа, организуются факультативы ОПК, но под другим названием. Все это работает, действует. (Как бы не стало этого меньше, когда ОПК будет преподаваться как предмет).
Но есть проблемы с преподавательским составом, и я думаю, сейчас они будут нарастать. Сейчас наступает время, когда сообщество зрелых преподавателей с большим профессиональным опытом уже по возрасту не могут преподавать и уходят из школ. Кто их заменит? Этот вопрос очень серьезный.
Сейчас произошел очень большой рывок вперед в качественном преподавании ОПК – это и новые учебники, и новые разработки, 11-летний курс Л. Шевченко, который уже полностью охватывает возрастной разброс школы. Это всё есть, всё работает, этим можно пользоваться – это всё хорошо.
Но сейчас мы сталкиваемся с проблемой качественного преподавания ОПК самими преподавателями. Смоленщина сделала рывок в плане преподавания ОПК по сравнению со всей Россией. То, что у нас было 20 лет, – это чудесно и замечательно. Но сейчас мы должны думать, что будет завтра.
Открыто, откровенно, интересно
— О. Роман, расскажите о работе с библиотеками.
— Работа с библиотеками началась по инициативе председателя епархиального отдела религиозного образования и катехизации о. Михаила Горового. Но мы пошли в этом направлении дальше. Через московский фонд мы получали и получаем книги. Мы открыли несколько кафедр православной литературы в библиотеках в Смоленске и в области, в том числе у нас в Пригорском.
Это важное дело, но нельзя забывать, что кафедрами нужно заниматься. Это не может быть просто разовой инициативой. Мой личный взгляд, что любая работа, которую мы делаем: школы, библиотеки, – это не должно быть «акцией». Я всегда стараюсь избегать этого. Если мы открываем кафедру, то кафедра должна работать.
Безусловно, важно и то, что есть возможность прийти в библиотеку, увидеть, взять почитать, остаться в библиотеке и почерпнуть что-то из православного фонда, который мы там создаем. Но должна также вестись деятельность. Открывая кафедру, мы старались сразу создавать лекторий, задумывались, какие мероприятия, занятия, встречи с интересными людьми можно организовывать.
Например, мы приглашали научного сотрудника из Флёновского музея – она рассказывала детям об искусстве 19 столетия. Организовывали встречу с иеромонахом Рафаилом, автором книг, статей о Смоленщине – это краеведение. Встречи с рядом других интересных людей, со священниками. На наши мероприятия собираются по несколько классов из разных школ. Иногда мы сами выходим в школу.
В одной школе нам сказали: «Знаете, преподаватель со старшеклассниками не могут прийти в библиотеку, но если вы к нам придете, мы вас примем». И они собрали несколько классов. Был полный актовый зал. Тогда мы организовывали встречу со студентом духовной семинарии.
Результат, честно говоря, меня поразил. Потому что где-то через минут десять шуршаний, подколок, наступила тишина. А потом школьники начали задавать вопросы. Причем даже те ребята, которых называют «неординарными личностями». И вопросы были серьезные. Большинство вопросов были обращены к нашему гостю семинаристу.
Это выходец с нашего прихода. Я пригласил его, потому что он молодой человек. Он старше их всего на 3-4 года – совсем небольшой разрыв. Он их современник. Он знает, чем они живут, они знают, чем живет он. Вопросы были очень личные, открытые. Ответы тоже. Встреча прошла очень интересно. Мне кажется, именно такой должна быть работа с подростками: открытая, откровенная, интересная.
Направление
— Как нам, нашему обществу в целом, не совершить те же ошибки в будущем, как не допустить, чтобы мы снова попирали храмы, срывали иконы, хранили в церквях удобрения?
— Сложный вопрос… Я не претендую на истину, но я выскажу свое мнение. Если мы не хотим повторения прошлых уроков, мы должны вспомнить, кто мы. Потенциал русского народа настолько глубинный, и он зиждется на православии. Как Достоевский говорил: русский – значит православный. Я в этом глубоко убежден: мы должны возрождать идеалы Святой Руси.
Вспоминаю рассуждение Святейшего. Почему единственное государство, которого не было нигде на карте, но о котором все знали, – это Святая Русь? Почему оно так называлось – Святая Русь? Не потому, что там жили святые, а потому что идеалы святости воспитывались с самого детства. Первые книги, по которым учили читать, – Псалтирь и Евангелие. Дети воспитывались на житиях святых. Это и было той основой, с которой начиналось воспитание, а потом образование человека.
И мне кажется, если мы вспомним, кто мы, если в современном глобальном мире мы не будем податливыми марионетками, если будем ценить то, что имеем, если будем учиться на полученных уроках (а уроков у нас было немало), если мы возродим идеалы Святой Руси, если Россия духовно возродится, то сильнее и могущественнее государства, чем славянский мир, не будет. Мне кажется, это вполне реально – у нас есть все предпосылки к этому.
Только мы должны работать в этом направлении. Наша современная русская Церковь под предводительством Патриарха как раз к этому идет. И движение мощнейшее. Мы сейчас заходим в те места, где еще несколько лет назад люди не готовы были увидеть священника. Это не просто диковинка – это шок: как? здесь священник? – да ну что вы, никогда! А сейчас батюшка заходит туда. Мало того, и люди приветствуют.
Например, несколько лет назад оказаться в родильных блоках было проблемой. Сейчас мы крестим детей даже в детской реанимации. И это становится нормой. И общество наше меняется. Не так быстро, как хотелось бы. Но очень важно, что мы идем в правильном направлении.
Если вы хотите помочь в восстановлении Казанского храма, то можете связаться с отцом Романом по телефону: 8-920-304-84-78
Реквизиты: Смоленская область, д.Рай ул. Октябрьская д.6 т. 36-01-34
ИНН 6714019054 Приход церкви в честь Казанской иконы
Божией Матери
ООО КБ «Смоленский банк» г. Смоленск, БИК 046614754
к/с 30101810700000000754, р/с 40703810200000000144
Читайте также: