В актовом зале Российского православного университета прошла презентация книги протоиерея Сергия Овсянникова, четверть века служившего настоятелем храма святителя Николая в Амстердаме. Духовное чадо владыки Антония Сурожского, отец Сергий помнил его главный совет: «Учись быть собой!» О поиске свободы как лейтмотиве всей человеческой истории и о поиске свободы во Христе говорит «Книга про свободу. Уйти от законничества, дойти до любви». Друзья, коллеги и издатели рассказали о том, каким был протоиерей Сергий Овсянников.
По пятницам вы должны ходить в театр
Марина Нефедова
– Книжка, которую мы сделали с отцом Сергием, кажется тонкой, но работал он над ней два года, – рассказывает редактор издательства «Никея», писательница Марина Нефедова. – Мы виделись с ним всего раз в жизни, когда он приезжал осенью 2017 года. Все два года переписывались, созванивались и очень плотно с ним работали.
Между собой договорились, что раз в неделю, по пятницам, отец Сергий будет присылать кусочки своего текста. Так он и делал продолжительное время. А потом однажды в пятницу я получила письмо: «А давайте лучше по понедельникам я стану отправлять тексты. Я думаю, что по пятницам вам надо сходить в кино, в театр, провести время с семьей, а не сидеть допоздна на работе».
При этом он прислал очередной кусочек текста, то есть его решение никак не было попыткой увильнуть от работы. Но с тех пор каждую пятницу, вспоминая отца Сергия, я думала, а действительно, не пойти ли в кино, в театр. У него можно было поучиться многому. Общаясь с ним, я чувствовала, что он… необычный человек.
Книга должна была вот-вот выйти. Мы планировали презентацию в Амстердаме. Отец Сергий настоятельно звал нас приехать. «Я обязательно свожу вас на море, покажу город. Мы выделим в нашем храме место, и вы сможете там пожить», – говорил он. При всей загруженности, он озаботился еще и тем, чтобы в Амстердаме мы провели хорошо и интересно время.
А потом в ноябре он сам приехал в Питер, и там его состояние резко ухудшилось. Он лежал без сознания. Вскоре выяснилось, что в пятницу он пришел в себя и успел написать мне письмо: «Марина, я умираю в Питере, но вы, пожалуйста, приезжайте в Амстердам». Когда прочла это, я заплакала. Потом его перевезли в больницу в Амстердаме, где он вскоре умер. Но, даже лежа в больнице, он сумел организовать все так, как обещал и планировал. Презентация состоялась. А главное, меня встретили, поселили в комнатке в храме, свозили к морю. И это было удивительно. Я надеюсь, что он в Царстве Небесном. Молюсь за него.
Уехать? Но тогда я не смогу быть собой
– Я поражена, что так много людей пришло в Москве на вечер памяти нашего настоятеля, – сказала Татьяна Николаевна Панченко, прихожанка храма святителя Николая в Амстердаме. – Когда отец Сергий пришел в храм, в нем едва было несколько десятков человек. Это был семейный приход. Теперь на литургии выносят три чаши, и очередь выстраивается во всю длину храма, все причащаются. Думаю, наш приход – наиболее важное детище его жизни. Отец Сергий не напрасно трудился.
Фото: Jim Forest / Flickr
То, как человек умирает, очень важно. Два с половиной года назад мы узнали, что он тяжело болен. Ему сказали, мол, если будете хорошо заботиться о себе, то протянете еще пять лет. Мы все строили планы, куда ему уехать, где стоит жить, чтобы климат был подходящим. Но отец Сергий сказал: «Но тогда я не смогу быть самим собой. Не волнуйтесь, год у меня есть!» Оказалось, что у него два года. Он успел написать книгу и делал это на пороге смерти, готовясь к ней. Даже этим фактом она производит особое впечатление.
Как-то я пришла в начале ноября в храм. Чувствую, что-то случилось. В храме напряжение. Женщина с потерянным лицом прошла, другая. Понимаю, что не у них что-то случилось, а у нас случилось. Оглядываюсь в недоумении, а мне говорят: «Отец Сергий в состоянии комы, госпитализирован». И тогда мы начали молиться по соглашению все в одно время. Стоишь один в комнате, а ощущение, будто вокруг толпа людей и все мы молимся о нем вместе.
А потом владыка Мелетий, который часто навещал и причащал отца Сергия, сообщил: «Должен сказать вам, что отцу Сергию плохо». Лица людей тут же изменились, и тогда он поправился: «Я не то хотел сказать. С отцом Сергием все в порядке, с ним все хорошо. Его телу плохо». Через несколько часов он умер.
Это было в ночь на Рождество. Была панихида еще в отсутствие в храме тела отца Сергия. Была праздничная литургия и праздничный обед. А потом священники уехали в больницу облачать его. Весь приход ждал, что отца Сергия привезут. Никто не ушел из храма. Они вернулись: священник и пять дьяконов, все в белом облачении, с хоругвями. Отслужили еще одну литургию. А потом трое суток в храме стоял гроб. И трое суток было постоянно чтение Евангелия на двадцати языках мира, потому что в нашем приходе верующие двадцати национальностей.
Прощание с отцом Сергием
Плюшевый ослик и томик Бродского
Мария Батова
– После кончины священника Георгия Чистякова, который был моим духовником с 90-х годов, у меня наступил год сиротства. Тогда-то в Цюрихе, где мой муж служил настоятелем Воскресенского храма, мы и познакомились с отцом Сергием, – рассказывает музыкант, певица, регент Мария Батова. – В 2008 году в Цюрихе проходил европейский регентский семинар, куда съехались очень многие выдающиеся люди, в том числе жена отца Сергия Алена Овсянникова.
Отец Сергий заехал за своим семейством, чтобы продолжить отпуск. Мне было неудобно его дергать, но я не могла не признаться, что не исповедовалась уже год. Расплакалась. А он ответил: «Ну, что вы, дружочек». И я расплакалась еще больше. Мы проговорили с ним тогда полтора часа. Так началась наша дружба.
Виделись реже, чем переписывались, все-таки жили далеко друг от друга, но каждая такая встреча была праздником.
Отец Сергий был тем, кто прочел молитву первого дня над нашим сыном. Поскольку в Цюрихе нет таких зверских норм по допуску в роддом, как в России, а отец Сергий с Аленой вновь были тогда проездом в Цюрихе, то он пришел и прочел молитву над новорожденным Вениамином. А через неделю мы получили посылку.
И это была первая посылка, полученная сыном. На ней значилось: «Для господина Вениамина Батова от отца Сергия Овсянникова». Внутри оказались две необходимые и насущные вещи – плюшевый ослик и книга Рождественских стихов Бродского на вырост.
И то, и другое в нашем семействе бережно хранится, как и коробка с памятной надписью и таможенной декларацией: «Игрушка – одна штука. Книга – одна штука. Стоимость – один евро».
Девятилетний Веня не мог помнить этого, но когда настала в жизни отца Сергия тяжелая полоса, когда он попал в больницу в Петербурге, а потом был перевезен в Амстердам, я достала плюшевого осла. «Давай-ка вспомним, как ты родился и кто тебе его подарил. Давай обнимать этого ослика и молиться за отца Сергия, которому сейчас очень плохо», – сказала я. Веня молился как мог.
А потом нам повезло. Мы попали в Амстердам незадолго до смерти отца Сергия и успели с ним проститься. Веня сделал для него оригами, сидел в его палате, а потом сказал: «Я знаю, что он, наверное, умрет, но если бы он жил долго, то я хотел бы, чтобы он был крестным моих детей». Мне кажется, своей детской душой Веня почувствовал тепло и родство с отцом Сергием.
Протоиерей Сергий Овсянников
Отец Сергий был для меня человеком, с которым никогда не было страшно.
И когда раз в год в Швейцарии совпадали наши траектории и была моя годовая исповедь, то происходила она на балконе. Глядя на звезды, перед горной панорамой, мы были как ёжик и медвежонок. Это были самые счастливые дни.
Отец Сергий меня очень вдохновлял на творчество. И когда неуверенность в себе, которая бывает у каждого, задавила творческие импульсы, он помог мне раскрыться. Он радовался всем моим концертам. Просил присылать записи и фотографии программок, стихи. Говорил, что ему все это очень важно. В своих письмах удивлялся: «Как же так, вы пишете, что здесь страшно и там, а в пении этого совершенно не слышно. В пении вы живой и цельный человек. Развивайтесь в этом направлении».
Последнее письмо я получила от него 5 января. Незадолго до этого я поделилась замыслом книги об Александре Алябьеве. И последнее, что написал мне отец Сергий, было: «В вашей книге должно быть больше человеческого огня, чем исследовательской точности».
Священник, пастырь, пророк и поэт
Архимандрит Мелетий
– Впервые я познакомился с ним 25 лет назад, еще будучи священником в Америке, – начал свой рассказ архимандрит Мелетий, нынешний настоятель прихода Николая Чудотворца в Амстердаме. – Время от времени я приезжал к друзьям в Амстердам и, конечно, заходил в русскую церковь, которая была гораздо меньше, чем сейчас. Я приходил на службу, сослужил с тогдашним настоятелем отцом Алексием, тестем отца Сергия Овсянникова.
До сих пор помню проповедь отца Сергия и его слова об апостоле Иоанне, любимом ученике Иисуса, который возлежал на Его груди. Отец Сергий тогда указал в проповеди на то, что святой Иоанн слышал в тот момент удары сердца Спасителя. И добавил, что в этом и заключается богословие.
Богословие – не абстрактная наука, но ощущение живого Бога.
Я напомнил отцу Сергию об этой проповеди много лет спустя. Но он не помнил, что говорил это. Этот факт для меня является как раз показателем величайшего учителя, который живет настоящим моментом и в настоящее время выдает величайшие слова.
Позже, когда я переехал в Амстердам, мы познакомились ближе. Для меня в отношениях с ним важно было присутствие третьего.
Я сам начинал свою религиозную жизнь в Оксфорде в 60-е годы. На меня тогда большое влияние оказала личность владыки Антония (Блума). Я был приятно удивлен, узнав, что приход в Амстердаме был косвенно основан именно им, ведь митрополит Антоний рукоположил отца Сергия в дьяконы. Поэтому возвращение в Амстердам для меня явилось завершением пути, в котором я нашел вдохновение и жизненную силу.
Отец Сергий и митрополит Антоний
Очень тяжело суммировать жизнь живого человека в нескольких словах. Мы, люди, сложные существа. Мы общаемся друг с другом на разных уровнях. Наши отношения с отцом Сергием можно назвать интенсивной дружбой, в которой, тем не менее, он сохранял место частной жизни. Влияние, которое он оказал на меня, я бы мог суммировать в четырех пунктах. Это четыре слова, и в английском языке они все начинаются с буквы «p».
Он был священником (priest) – особенным священником, который пришел из советских времен, породивших много праведников.
Все священники и епископы, которых я знал раньше, приехали и воспитывались в СССР, и обладали особым качеством. Они не воспринимали Церковь как возможность сделать карьеру. Но исключительно как возможность углубить свою духовную жизнь. Таким был и отец Сергий.
Он был пастырем. Есть много священников, но мало настоящих пастырей.
Отец Сергий Овсянников (слева). Фото: Jim Forest / Flickr
Отец Сергий был пастырем из пастырей. Тем, кто брал под свою защиту и помогал другому расти.
Он был поэтом. У поэтов всегда особые отношения со словом, с языком. Поскольку поэт говорит не только разумом и интеллектом, но говорит от сердца. Поэт, балансируя, сочетая слова, исходящие из сердца и разума, находит особого рода язык, чтобы выразить то, что другие люди порой могут не увидеть.
Он был пророк. Но не тот, кто видит будущее, а тот, кто говорит правду при любых обстоятельствах. Истина вечна, и у нее нет ни прошлого, ни будущего.
Таким образом, предназначение пророка – говорить истину при любых обстоятельствах, что бы ни случилось. Я видел, как отец Сергий много раз делал это. Как он отсекал чепуху повседневной жизни и выходил к истине.
Он был обычным человеком. У него были сложности в жизни, но если характеризовать его жизнь, то прежде всего он был Священником, Пастырем, Поэтом и Пророком. Он сочетал все эти четыре качества в своей жизни.
В последние годы мне довелось многие часы молиться рядом с ним в алтаре. И его смерть нисколько не изменяет эту ситуацию. Я надеюсь, что продолжу молиться с ним до тех пор, пока во мне будет дыхание. Я невероятно благодарен Богу за жизнь рядом с отцом Сергием.