В издательстве «Никея» вышла в свет новая книга священника Михаила Шполянского «Мой Анабасис-3. Простые рассказы о непростой жизни. Книга для чтения в автобусе».

Живым и увлекательным языком отец Михаил рассказывает истории из семейной и приходской жизни.

Кошки — существа мистические. Сейчас я не собираюсь углубляться в эту тему, но факт этот, как мне кажется, очевиден; об этом знали и древние цивилизации, и Церковь.

Факт: кошка храм не оскверняет, в отличие от других животных (особенно, не приведи Господи, друзья человека — собаки). Так, кошке позволено находиться не только в храме, но и в алтаре, и, даже если она запрыгнет на престол — это не есть его осквернение (как в свое время объяснил мне крестный, преподаватель МДСиА о. Сергий П-ов).

Конечно, само понятие осквернения весьма спорно, и более восходит к сакральным культам, чем к учению Христа. С другой стороны, «допуск» кошачьим на пребывание в храме имеет и сугубо утилитарную причину: как иначе справиться с вездесущими мышами? Но все же…

Наш пономарь Андрей, лет десять проживший в домике во дворе церкви (там у него была иконописная мастерская), с собой привез кошку Марусю. Маруся дама строгая; не то чтобы нелюдимая, но сдержанная. Обычно она была как-то малозаметна.

Но несколько раз в году, во время нашествия мышей (особенно осеннего) Маруся становилась незаменимой. Достаточно было на ночь оставить её в храме, и не только полчища зловредных грызунов исчезали, но каким-то непостижимым образом исчезал даже стойкий мышиный запах. Она словно «всасывала нюхом» мышиное сословие. Ведь выловить физически всю популяцию за ночь было практически невозможно.

Особенно наглядным это стало после ремонта потолка церкви. Свято-Никольская церковь, архитектурного типа на нашей земле малораспространенного — «базилика», или «корабль», потолок имела плоский по всей площади постройки. Во время капитального ремонта здания было принято решение: облагородить потолок, обклеив его листами декоративной плитки из пенопласта. Любой другой ремонт требовал бы непосильного: замену всего перекрытия.

Обклеили. Создав тем самым настоящую «мышеферму». В первое же осеннее нашествие мыши даже начали прогрызать тонкие листы пенопласта, а пару раз в образовавшиеся отверстия сами вываливались на глазах перепуганных прихожан.

Я был в расстройстве: как исправить положение, представить не мог. К возможностям Маруси в борьбе с поднебесными мышами я относился скептически. Но все же на просьбу Андрея благословить оставить на ночь в храме кошку согласился; хуже не будет. Утром Маруся скромно сидела возле входной двери. Нагажено нигде (как и всегда!) не было. А также не было мышиного запаха.

А вскоре стало очевидным — нет и самих мышей. И долго еще они зримо не появлялись. А когда появлялись — стоило Марусе переночевать в храме, и все. Крысолов(ка) из Хаммельна…. Какая же у неё флейта?

А еще вот презабавная история была у нас с очередным котиком — Кузей. Вообще круговорот котов в природе семьи и храма нескончаем, но Кузина эпопея запомнилась особо.

Попал к нам Кузя котенком, в начале 90-х. И вскоре заболел — на шее появилась огромная опухоль, полная гноя. А в те времена в нашем селе не то что ветеринара не было — и фельдшерский пункт не работал. Всю нашу семью — как людей, так и животных, а иногда и соседей, приходилось лечить, вплоть до оперативного вмешательства, мне. Приобрел я себе разные лечебные средства и инструменты — скальпели, зажимы, пинцеты. И резал — если чувствовал, что ситуация этого требует и что я справлюсь.

Так вот, Кузю, пока у него голова совсем не отгнила, резать было необходимо. Но это вам не кролик: мал, да удал, зубы-когти на месте. Не даётся.

Решил я применить общий наркоз. Положил Кузю спиной себе на колени и влил в него, несмотря на сопротивление, хорошую порцию водки. Подержал, опустил на пол. Кузю шатало, но он явно блаженствовал: агрессивности ноль, мурчит. Глаза, правда, разъезжаются. Взял я его опять на руки, спеленал для надежности, и принялся оперировать. Правда, тогда скальпеля у меня еще не было, резал бритвенным лезвием.

Кузя сопротивлялся вяло, зато обильно меня описал. Однако операцию провести это не помешало: вскрыл волдырь, выбрал столовую ложку гноя, тщательно вычистил рану, положил мазь собственного изготовления, забинтовал.

Кузя выжил и выздоровел. Но — к сожалению — стал полным идиотом. Не знаю, виной тому болезнь, операция, водка или врожденная склонность. Однако впечатление такое, что по мере взросления он неуклонно глупел. Он не только не научился ловить мышей, но и явно их побаивался. Однажды я решил наглядно показать Кузе, что мышь — это безопасно и очень вкусно. Мышку поймал живую, под банку с монеткой. Привязал её за хвост на ниточку. Кота загнал в угол — чтобы заранее не ретировался с позором. И стал покачивать бедной мышью у него перед носом. Мышке, наверное, было страшно, но тот ужас, который читался в глазах у Кузи, зашкаливал все пределы.

Сидя на задних лапах, спиной он вжался в угол, и круглыми глазами следил за раскачивающимся перед его носом страшным зверем. Я еще подвинул мышь к Кузе: «Ну же, нюхай, вкусно пахнет!» И тут мышь отколола номер: изогнувшись, она потянулась к коту и укусила его за нос! Кузя с воплем вырвался из угла, проскользнул мимо моих ног и умчался на улицу.

После этого он начал мочиться в доме и всячески гадить. Совместное существование стало категорически невозможным. Пришлось с ним расстаться. С сожалением, все же домашняя животина, пропадет сама. По моему убеждению, самостоятельно выжить он был не способен, вариантов не было. Все, что я мог сделать для него, — это отвезти в более или менее кормовой край и оставить с миром.

Так я и поступил — завез Кузю недалеко, километра два от дома, в центр огромного дачного массива; оставил на участке своего знакомого, прихожанина, подрабатывавшего на дачах сторожем. Там он, скорее всего, и скончался бы смертью бомжа; надежды, что его кто-то пригреет, было мало….

Через полгода, осенью, я заехал к своему знакомому-строжу накопать саженцев черемухи.

— Как котик, которого я весной тут оставлял?

— Котик? А, котик… Не знаю, много тут всяких ходит. Вашего, батюшка, вроде не видел…

Пока я орудовал лопатой, густые заросли кустов напротив меня раздвинулись. Показались усы, потом круглые осоловелые глаза. На поляну, глядя вниз и явно ничего не видя вокруг, медленно выбрался кот удивительных пропорций: короткий, при этом невероятно широкий. Даже не колбаса, а головка сыра на коротких растопыренных лапках. Кот, тяжко покачивая жирными боками, медленно вылез на поляну и сделал несколько шагов. Перед его носом были мои ботинки и лопата; он тупо на них уставился, после чего медленно, складывая колбасками шкуру шеи, задрал голову вверх. Его сонные глаза сфокусировались на моем лице.

И тут выражение кошачьих глаз начало столь разительно меняться, что — не видел бы то сам — не поверил. В них заплескался знакомый ужас. Секунду кот смотрел на меня затаив дыхание, а затем сделал невероятное: задом двинулся к кустам, переступая ногами в обратном порядке. Задом же, хвостом, раздвинул ветви, и через секунду, не отрывая панического взгляда, исчез в зелени.

Так в последний раз мы встретились с Кузей. Неблагополучным беспризорником он не выглядел…

Читайте также: Неизъяснимая улыбка бытия

 

 

Поскольку вы здесь...
У нас есть небольшая просьба. Эту историю удалось рассказать благодаря поддержке читателей. Даже самое небольшое ежемесячное пожертвование помогает работать редакции и создавать важные материалы для людей.
Сейчас ваша помощь нужна как никогда.
Друзья, Правмир уже много лет вместе с вами. Вся наша команда живет общим делом и призванием - служение людям и возможность сделать мир вокруг добрее и милосерднее!
Такое важное и большое дело можно делать только вместе. Поэтому «Правмир» просит вас о поддержке. Например, 50 рублей в месяц это много или мало? Чашка кофе? Это не так много для семейного бюджета, но это значительная сумма для Правмира.