Священномученик архимандрит Иоасаф

Важнейшим церковно-историческим событием конца XVI века явилось учреждение Патриаршества на Руси, и первым Московским Патриархом был святитель Иов (1589–1605; †1607; пам. 19 июня), поставленный Константинопольским Патриархом Иеремией. Затем в 1591 году на Русь прибыл Тырновский митрополит Дионисий¹, который привёз с Востока грамоту, утверждающую учреждение Патриаршества на Руси. В обратный путь он ехал через Чернигов, посетив при этом Пафнутиево-Боровский монастырь, куда заранее была направлена грамота игумену Иоасафу с предписаниями, как встречать иерарха².

Игумен Иоасаф, как можно предположить, родился в середине или в начале второй половины XVI века. Монашеский постриг, очевидно, он принял в монастыре преподобного Пафнутия Боровского (†1477; пам. 1 мая), духовная генеалогия которого восходит к Радонежскому подвижнику³. Здесь он со временем стал игуменом. П. Строев указывает начальную дату его настоятельства: 16 февраля 1592 года⁴.

Новый летописец сообщает о паломничестве царя Феодора Иоанновича (1584–1598) по монастырям в 1591–1592 годах и называет среди них Боровскую обитель “Чюдотворца Пафнутия”⁵. Затем известно его посещение обители в 1594–1595 годах. С этими посещениями связывается освящение соборного новопостроенного храма в Пафнутиево-Боровском монастыре⁶. Очевидцем и современником этих событий был игумен Иоасаф.

После кончины царя Феодора в 1598 году на царство был избран брат царицы Ирины — Борис Годунов. Для этого был собран земский Собор, а “на Соборе были с Первопрестолнейшим и Пресвятейшим Иевом Патриархом <…> сынове его <…> архимариты и игумены <…> из Боровска Пафнотьевской игумен Иоасаф”⁷. В 1601 году в Боровский монастырь прибыл царь Борис Годунов и была доставлена рака для мощей преподобного Пафнутия Боровского⁸. Очевидно, и в 1599 году царь Борис и царевич Феодор путешествовали в Можайск, “да х Пафнотию чюдотворцу в город Боровеск”, о чём сообщили прибывшим на Русь грузинским послам ⁹.

А 18 марта 1605 года архимандрит Кирилл (Завидов), настоятель Троице-Сергиевой обители, был возведён на митрополичью Ростовскую кафедру¹⁰ и на его место был переведён из Пафнутиево-Боровского монастыря игумен Иоасаф с возведением в сан архимандрита¹¹. В перечне Троицких настоятелей читаем: “Иасаф, взят ис Пафнотьева монастыря — 5 лет неполны”¹².

Конец XVI – начало XVII века известны в истории России как Смутное время. В 1605 году скончался Борис Годунов, вскоре погиб его сын царевич Феодор, затем меньше года царствовал Лжедмитрий, который свёл с Патриаршего престола святителя Иова. После этого новым царём стал Василий Шуйский. В конце мая “Троицкий монастырь принимал в своих стенах мощи царевича Димитрия, когда они переносимы были из Углича в Москву”¹³. Затем тела царя Бориса Годунова, в иночестве Боголепа, его жены царицы Марии и царевича Феодора были принесены из Москвы и погребены в Троице-Сергиевом монастыре.

Новый царь Василий Шуйский уделял внимание обители преподобного Сергия. Преподобный Сергий Радонежский (†1392; пам. 25 сент.), будучи послан благоверным князем Димитрием (†1389; пам. 19 мая) в Нижний Новгород, основал пустынь в Гороховском уезде, в которой он устроил храм во имя Живоначальной Троицы и мученика Георгия. Эта пустынь была разорена казанскими татарами ещё да падения Казани в 1552 году. Феодор Иоаннович в 1591 году предпринял меры к возрождению детища Преподобного, дал свою грамоту. А 14 июля 1607 года царь Василий подтвердил архимандриту Иоасафу льготы этой жалованной грамоты¹⁴. “В ноябре 1607 года посетил Троицкую обитель царь Василий Иоаннович, принося благодарение за победу над мятежниками”¹⁵. Ещё ранее, 8 августа 1606 года, он дал подтвердительную жалованную грамоту архимандриту Иоасафу на рыбные ловли для монастыря на Волге¹⁶. В том же году Василий Шуйский решил возникший спорный вопрос в связи с вотчиной, данной ранее царём Феодором Иоанновичем¹⁷. Затем по просьбе архимандрита Иоасафа он освободил от уплаты пошлины Троицкую обитель за мёд, собираемый в Юрьеве Повольском¹⁸. Когда в августе 1607 года на московском подворье в Кремле сгорели грамоты относительно вотчин в Нижегородском уезде, царь по просьбе архимандрита Иоасафа повелел восстановить все необходимые документы¹⁹. В 1609 году царь пожаловал архимандриту Иоасафу место “за деревянным городом, за Сретенскими вороты у Неглинной на берегу от дороги”²⁰. Здесь был построен деревянный храм, позднее заменённый каменным. Это явилось началом нынешнего подворья Лавры.

В Смутное время Троице-Сергиева Лавра выдержала героическую шестнадцатимесячную осаду превосходящих военных сил²¹. “Тогда же в той велицей лавре архимариту Иасафу и келарю старцу Аврамью Палицыну, и с прочими доброхотствующими к царствующему граду, со всем усердием велико тщание о сем показующе”²². Как отмечает современный исследователь, “Троицкая братия составляла цвет российского монашества”²³.

Троицкая обитель контролировала северную дорогу, по которой поступало продовольствие в столицу, и очень мешала тушинцам. На троицкой дороге перехватывали гонцов, посылаемых из Тушинского лагеря. Монастырь являлся лакомой желаемой добычей для интервентов²⁴. Современник польский ротмистр Н. Мар­хоцкий писал: “Сапега должен был или взять монастырь или, по крайней мере, изнурить осадой, но он безуспешно простоял там целый год”²⁵. На самом деле осада продлилась значительно дольше.

Осада началась в канун осенней памяти преподобного Сергия 1608 года. На праздник в обители собрались паломники, богомольцы и окрестные жители, которые остались в обители под защитой стен. В начале осады Троицкой обители Я. Сапега и А. Ли­совский направили в обитель грамоту с предложениями воеводам покориться “царю Дмитрию Ивановичю”. Были в ней слова, обращённые к настоятелю: “А ты, святче Божий, старейшино мнихом, архимарит Иасаф, попомните жалование царя и Великого князя Ивана Васииевича всеа Руси, какову милость и ласку стяжал к Троицкому Сергиеву монастырю и к вам мнихом великое жалование. А вы беззаконники все то презрели, забыли есте сына его государя царя Дмитриа Ивановича, а князю Василью Шуйскому доброхотствуете и учите во граде Троицком воинство и народ весь сопротив стояти государя царя Дмитриа Ивановича и его позорити и псовати неподобно, и царицу Марину Юрьевну и нас. И мы тебе, святче архимарит Иасаф, засвидетельствуем и пишем словом царским: запрети попом и прочим мнихом, да не учат воинства не покорятися царю Димитрию, но молите за него Бога и за царицу Марину. А нам град отворите без всякиа крови. Аще ли не покоритеся и града на здадите, и мы зараз взяв замок вашь и вас беззаконников всех порубаем”²⁶. Однако обращение осаждавших было воспринято в обители с духовным мужеством и последовал ответ: “Надежда наша и упование, Святая Живоначальная Троица, Стена же наша и Заступление и Покров, Пренепорочная Владычица Богородица и Приснодева Мариа; способники же нам и молитвеници к Богу о нас, преподобнии отцы наши велиции чюдотворцы Сергий и Никон!”²⁷.

Третьего октября начался обстрел Троицкой обители из орудий²⁸. Архимандрит Иоасаф “и весь освященный собор, и всё православное христианство” возносят усиленные молитвы в Троицком соборе обители у мощей преподобного Сергия. Настоятель оби­тели повелевает также “всем священником наставляти детей своих духовных на покаание и чистоту имети и вся благиа детели. И тако вси людие исповедающеся Господеви и мнози Пречистых Христовых Таин причащающеся”²⁹. Силе духа внутри обители противостояли литовские люди с русскими изменниками, “промышлюще о градоемстве по вся дни и нощи”³⁰.

Тринадцатого октября последовал ночной штурм, который был успешно отбит защитниками монастыря и “окааннии лютори и рустии изменницы всуе трудишася и ничто же успеша, но паче своих многих погубишя”. В эти тяжёлые дни архимандрит “Иоасаф со всем освященным собором <…> бяше во святей велицей церкви, со слезами моляста Бога и Пречистую Его Богоматерь и призывающе в помощь великих чюдотворцов Сергиа и Никона о помощи и о укреплении на враги <…> И вземше честныя кресты и чюдотворную икону Богоматере с Превечным Младенцем и прочих святых иконы, обходяще по стенам всего града, молящеся со слезами”³¹.

19 октября троицкие сидельцы делали вылазки за монастырские стены, противодействуя нападениям осаждающих. Не обходилось при этом без потерь, но “битых и раненых” старались принести при отступлении в монастырь. “Архимандрит же Иасаф живых пострищи повеле и причастити святых Тайн Тела и Крове Христа Бога нашего. И тако со исповеданием предашя душа своя в руце Господеви. И, освященным собором отпевше надгробная, погребоша их честно”³².

В день памяти великомученика Димитрия Солунского “архимарит Иасаф со всем освященным Собором и иноцы и весь народ, вземше честныя кресты и чюдотворныя иконы, обходяще по стенам града, творяще литию и моление возсылающе ко Всемогущему в Троицы славимому Богу и Пречистей Богоматери”³³. Молитва осаждённых во главе с настоятелем наводила страх на осаждающих, как об этом сообщает автор Сказания. Последовавшая вскоре вылазка Троицких сидельцев была весьма успешной. Поэтому архимандрит Иоасаф “со освященным Собором, певше молебны со звоном, благодарственыя хвалы воздающе Всемогущему Богу”³⁴. Взятый во время вылазки польский ротмистр сообщил о ведении подкопа под стены монастырские. Поэтому на совете воевод с архимандритом Иоасафом и братией принимаются контрмеры. Активные меры осаждённых приносили свои плоды: “Литва же, не возлюбивше от града частых поминков, тыл показавше, вспять возвратишася”³⁵.

Со временем растёт ожесточение осаждающих, следуют многочисленные приступы. В это время преподобный Сергий явил свою милость братии. «В то же время в церкви Пресвятыя Троица архимариту Иасафу воздремавшу, и се внезапу видит святаго и блаженнаго отца Сергия великаго чюдотворца, стояща против чюдотворного образа святыя Живоначальныя Троица и руце горе воздевша и молящяся со слезами Святей Троице. И обращся святый ко архимариту и глагола ему сице: “Брате, востани, се время пению и молитве час! Бдите и молитеся, да не внидите в напасть. Господь Всесильный многих Своих ради щедрот помилова нас и прочее время подаст вам, да в покаянии поживете”. Архимандрит же Иасаф о сем явлении, одержим страхом многим, исповеда всей братии»³⁶. И вскоре был взят в плен раненый казак, который показал места подкопов, ведущихся к обители. Это было его предсмертное покаяние. “Архимарит же Иасаф повеле его поновив причастити святых Христовых Тайн”³⁷. Последовало новое совещание воевод с настоятелем обители о мерах по предотвращению подкопов³⁸.

В день Архистратига Михаила при подходе к Троицкому собору старцу Корнилию оторвало ядром правую ногу по колено. Причастившись в конце Литургии, он сказал архимандриту: “Се, отче, Господь Бог архистратигом Своим Михаилом отомстит кровь православных христиан”³⁹. Это были последние слова инока. Во время Богослужения вражеское ядро попало в монастырский колокол и рикошетом через алтарное окно влетело в Троицкий собор, пробило деисисную икону Архангела Михаила. “В той же час иное ядро прорази железныя двери с полуденныя страны у церкви Живоначалныя Троица и проби дску местнаго образа великаго чюдотворца Николы”⁴⁰. Так под грохот вражеской канонады приносились усиленные молитвы Троицкой братией о спасении святой обители.

При пении праздничных стихир праздника “архимарит Иасаф в велицей печали сетуя и сведен бысть в забытие мало, и се видит великого архистратига Михаила; лице же его, яко свет сиаше и в руку свою имеяше скипетр”⁴¹. Сподобившийся видения настоятель обители “поведа се видение всей братии. И облекошяся во священныя ризы и пешя молебны Всесилному Богу и архистратигу Михаилу”. Благодаря своим успешным усилиям осаждённые поразили пищаль, наносившую своей стрельбой большой урон обители. После этого архимандрит Иоасаф сподобился ещё одного чудесного видения. Задремав во время келейного правила, он увидел вошедшего преподобного Сергия, который ободрил его: “Востани, не скорби, но в радости молитвы приноси, предстоит бо и молится Богу о обители и о вас Святая Пречистая Богородица и Приснодева Мария со аггельскими лики и со всеми святыми”⁴². Такое же видение было и другим насельникам обители, которые видели также и святителя Серапиона Новгородского (†1516; пам. 16 мар.), погребённого в Лавре. “Старцы же, сиа видевше, и поведаша архимариту и воеводам”⁴³.

Девятого ноября на память святых мучеников Онисифора и Порфирия Троицкие “сидельцы” сделали успешные вылазки и была большая радость об этом. “Боголюбивый же архимарит Иасаф с братиею повеле звонити даже до полунощи. Сам же со освященным Собором и со всею братиею в храме Трисоставнаго Божества молебны поюще, хвалу и благодарение возсылающе Богу, Пречистей Богородици, и великим чюдотворцом, Сергию и Никону, и всем святым, иже от века Богу угодившим”⁴⁴. Погибших в этот день Троицких защитников архимандрит Иоасаф сам отпевал, а раненых повелел постричь в монашество и причастить Христовых Таин. Когда в монастыре стали известны потери противника в результате вылазки, то решили сообщить об этом царю В. Шуйско­му. “Воеводы же и все христолюбивое воинство приговорили со архимаритом и з братьею послати к Москве к государю с сеунчом сына боярсково переславца Ждана Скоробогатово”⁴⁵. Писались грамоты из осаждённой обители и в другие места. 9 мая 1609 года “от архимарита Иосафа и всего собору” Троицкого была послана грамота крестьянам Вохонской волости с призывом повиноваться власти царя Василия Шуйского⁴⁶.

Посылали из монастыря грамоты и другие лица, находившиеся в нём. Инок Симеон писал в Москву келарю Авраамию о своей болезни, что “ключи <…> житничные отослал <…> к архимариту, что <…> ходить невозможно”⁴⁷. Царская дочь, монахиня Ольга (Годунова)⁴⁸ в сохранившемся до наших дней письме писала: “…я у Живоначалные Троицы, в осаде”⁴⁹. Далее она говорит о моровом поветрии в монастыре: “…и впредь <…> никако не чаем себе живота, с часу на час ожидаем смерти <…> всяких людей изняли скорби великия смертныя, на всякий день хоронят мертвых человек по двадцати и по тридцати и болши; а которые люди посяместо ходят, и те собою не владеют, все обезножели”⁵⁰.

На память мученицы Татьяны в 1806 году В. Дроздов, впоследствии святитель Московский Филарет (†1867; пам. 19 нояб.), говорил в проповеди о положении дел в осаждённой Лавре: “Ужасное состояние! Два ненасытимых чудовища, война и мор, споря о добыче, соглашаются в лютости, с которой хотят поглотить сию обитель. Смерть за стенами, смерть в стенах, смерть носится в воздухе, смерть крадётся подземными стезями. Убийственные орудия досягают самого сего святилища, и святые Божии приемлют раны в своих изображениях. Мышцы, способные обращать меч, оскудевают, едва остается несколько слабых рук для возведения ко гневным небесам”⁵¹.

Во время осады в монастыре случилась измена: “не устрашися <…> дивных явлений” некоторые из-за своего малодушия, мора, цинги и других бедствий. Автор Сказания отмечает пастырскую роль настоятеля: “Неправдствующих же <…> отец Иасаф много о сем моляше”⁵². Учитывая сложную ситуацию, воеводы, посоветовавшись “со архимаритом Иасафом”, написали в Москву келарю Авраамию о положении в Троицком монастыре. Он стал обращаться к царю, затем и к Патриарху Ермогену с просьбой об оказании помощи обители. И тогда из Москвы был направлен отряд общей численностью восемьдесят человек⁵³. Затем шестого мая 1609 года в обитель проникли посланные старцем Авраамием “Троицкие каменосечцы”. В принесённой ими грамоте келарь писал “архимариту Иасафу з братьею и государевыми воеводами и к воинству и ко всем осадным людем, православному христианству, чтобы попомнили крестное целование, стояли бы против неверных крепко и непоколебимо, жили бы неоплошно, берегли бы ся от литовских людей накрепко”⁵⁴.

Девятого мая, на праздник святителя Николая, архимандрит Иоасаф освятил придел Мирликийского Чудотворца в северном нефе Успенского собора, после чего последовало во всём “облегчение”⁵⁵. Двадцать седьмого мая последовал ожесточённый ночной приступ противника, во время которого архимандрит Иоасаф с соборными старцами совершил молебен в Троицком соборе “о помощи на враги”⁵⁶. После отбития штурма в последовавшей вылазке взяли “панов и русских изменников 30 человек. И повелеша им в жернова играти; и тако работающе на братию и на все Троицкое воинство”⁵⁷.

В монастыре скорбели, что не могут подать весть в стольный град об ухудшении положения. Однако явившийся пономарю Иринарху преподобный Сергий возвестил, что он послал “к Москве в дом Пречистые Богородици и к Московским Чюдотворцом всем — молебное торжество совершити — трёх учеников своих: Михеа да Варфоломеа, да Наума, в третьем часу нощи. И воры и литва видеша их”⁵⁸ и пытались безуспешно догнать и схватить их.

Благодаря военным успехам приближавшегося князя М. Ско­пи­на-Шуйского, который разбил противника под Калязином, где были отряды и из-под Троицкого монастыря, к нему из монастыря обратились с просьбой об оказании помощи воинской силой. Воевода направил в обитель 600 воинов и вспомогательный отряд численностью в триста человек, которых кормили в монастыре, но при этом возникли трудности с пропитанием простых людей, пребывавших в обители. “Архимарит же Иасаф, яко же исперва начат, тако же и до сего времени печашеся о бедных и нищих, и бе око слепым, и нога хромым. Аще и не своима рукама и ногама, но всех всячески упокоевая и без слез не могий взирати на плачющая и скорби с воздыхающими, и всяк просяй что и тщима не отхождаше от него”⁵⁹. Некоторые роптали на архимандрита Иоасафа, видя его попечение о страждущих. «Боголюбивая же душа прощениа просяще от всех и тихими словесы наказуя о всем благодарити Господа. И рек: “Лучши нам умрети, неже престати сирот миловати; и не оставит нас великий Сергий гладом истаяти” <…> Убо сей Иасаф прост сый, ни пророк ни знаменоносец, но уповав верою и не посрамився, яко вдова она, питавшия Фезвитянина»⁶⁰. Старец Авраамий Палицын пишет, что Господь не посрамил веру настоятеля Троицкой обители, явив милость в пропитании всех небольшим запасом продовольствия.

Двенадцатого января 1610 года, на память мученицы Татьяны, Я. Сапега и А. Лисовский со своими отрядами, “никим же гоними, но десницею Божиею”, сняли осаду, длившуюся шестнадцать месяцев⁶¹. Поэтому в последующее время в день памяти мученицы Татьяны совершались торжественная Литургия и затем “крестный ход по стенам Лавры”⁶². После снятия осады в монастырь пришёл дворянин М. Языков и “поведа архимариту и келарю” о некоторых необычных обстоятельствах, происходивших с осаждающими⁶³. В феврале Троицкая обитель встречала шедшего к Москве с войском воеводу В. Скопина-Шуйского.

Борис Годунов, Лжедмитрий и Василий Шуйский в общей сложности взяли из Троицкой казны 65655 рублей⁶⁴. Но после снятия осады В. Шуйский направил дьяка С. Самсонова для изъятия в обители материальных средств в пользу государства. “Архимарит же Иасаф з братьею вину пришествия его уведевше и ужасошяся”. Он пишет в Москву келарю, который обращается к царю, “полагает пред ним грамоту писание архимарита Иасафа”⁶⁵, однако царь пренебрёг этим прошением.

После снятия осады архимандрит Иоасаф по благословению Патриарха Ермогена ушёл на покой в место своего пострижения — Пафнутиево-Боровский монастырь, который испытал вскоре вражеское нападение. И. О. Тюменцев полагает, что архимандрит “Иоасаф, как прежде в Троице-Сергиевом монастыре, убедил братию, дворян и стрельцов сесть в осаду и дать отпор врагу”⁶⁶. Но в отличие от Троицкого монастыря, Боровская обитель из-за измены воеводы 5 июля 1610 года была взята интервентами. “Литовские ж люди внидоша в церковь и начаша сещи игумена и братью <…> и побиша всяких людей в монастыре”⁶⁷. При этом погиб и мужественный архимандрит Иоасаф⁶⁸. Так мученически закончил свой жизненный путь герой Троицкого “сидения”.

В 1792 году по указанию митрополита Московского Платона (†1812) на площади между Успенским собором и Троицким был поставлен обелиск, на котором были сделаны надписи о славных событиях в истории Лавры. В надписи на северной стороне говорится о значении Лавры в Смутное время: “…Во всех же оных славных деяниях отличил себя Троицкий келарь Авраамий Палицын, и архимандриты сея обители: Иоасаф и Дионисий”⁶⁹. На западной стороне говорится: “В прославление сея обители и в вечную память великих мужей, св. Сергия, архимандритов: Иоасафа и Дионисия, и келаря Авраамия, поставил и посвятил сей памятник Платон митрополит Московский и архимандрит сея Лавры 1792 года”⁷⁰.

В житийной иконе преподобного Сергия Радонежского конца XVII–XVIII века из собрания музея имени преподобного Андрея Рублёва в 20 клейме изображены явления преподобного Сергия архимандриту Иоасафу. Источником для иконописца послужили 59 и 61 главы жития преподобного Сергия, изданного Московским печатным двором⁷¹. “В клейме изображено два явления святого, побуждающего к молитве воздремавшего архимандрита, утрудившегося от тягот многомесячной осады монастыря поляками”⁷². Образ архимандрита Иоасафа нашёл также отражение и в исторической живописи. На картине В. Верещагина (†1909) мы видим крестный ход в осаждённой обители, исходящий из Успенского собора. Архимандрит Иоасаф окропляет всех святой водой, а вокруг — реалии осадных буден: несут и ведут раненых; иноки, воины, женщины, дети…⁷³.

В Смутное время обитель преподобного Сергия явилась столпом русской государственности. “Эта защита сослужила свою важную службу общему делу. Она придала духа русским людям в пору их колебаний да сомнений; она показала наглядно, что могут сделать люди, когда они придут в разум и соединение под общим святым знаменем, и когда укрепятся сознанием долга перед Богом и пред законною властью”⁷⁴. В 1608–1610 годах Радонежский монастырь пережил героическую шестнадцатимесячную осаду. При этом троицкие защитники помышляли, по словам историка С. М. Соловьёва, “не о том, передаться ли царю тушинскому от царя Московского, но о том, предать ли гроб Великого Чудотворца на поругание врагам православной веры”⁷⁵. По выражению П. Н. Каптерева, “Троицкий монастырь остался верен заветам Куликова поля и сохранил твёрдо и действенно свою преданность русской независимости и государственности”⁷⁶.

Важную роль в противостоянии Лавры интервентам сыграло мужество архимандрита Иоасафа, который сподобился явлений основателя обители, преподобного Сергия. Для Троицкого монастыря это было время великих испытаний, которые вошли затем в историю как славная страница русского духа, подвига веры, мужества и крепости. После снятия осады архимандрит Иоасаф, несомненно, служил с братией благодарственные молебны в Троицком соборе у мощей преподобного Сергия, а также возносил заупокойные молитвы о павших во время осады защитниках Троицкого монастыря. Келарь старец Авраамий, автор “Сказания”, показал молитвенный подвиг и яркий образ мужественного настоятеля Троицкой обители, который олицетворяет стояние за государственность и православную веру. Служение архимандрита Иоасафа в Троицком монастыре носило исторический характер и в наше время его имя было внесено в лик Собора Радонежских святых, в состав святых иноков Троице-Сергиевой обители⁷⁷.

Ниже прилагаются тексты двух грамот.

1591 г. — А се грамота послана о митрополите в Пахнутьев монастырь.

От царя и Великого князя Федора Ивановича всеа Руси в Пахнутьев монастырь богомолцу нашему игумену Иоасафу да келарю Галасею з братею.

Приезжал к нам изо Царягорода от Патриарха Царегородцкого Иеремея и ото всех Патриархов, и архиепископов, и епископов, Тарновской митрополит Деонисей о великом деле. И мы, его пожаловав, дав милостину, отпустили его на Чернигов и у Пафнутья чюдотворца и у вас велели есмя ему бытии. И как к вам ся наша грамота придет, и вы б в монастыре устроили, и в церкве б у вас чинно было, и старцов собрали всех изо всех монастырей, и изготовили про митрополита и про архимаритов рыбы всякие живые, и было б у вас в монастыре. А как митрополит в монастырь приедет, вы б встретили митрополита и архимаритов со всем собором чинно потому же, как митрополитов наших встречают, и приняли его чесно, и почесть митрополиту и архимаритом учинили велику, что б им во всем было честно и покойно.

А в которой день в вечеру митрополит приедет в монастырь, и вы б с того дни пели всеночное, и на тот день у вас был стол, и есть было много и нарядно. А после стола дали бы есте митрополиту три образы оклалных, сорок соболей, камку багрову, отлас синь или багров, братину или чарку серебряну в семь рублев да дватцать рублев денег; архимаритом его двем да архидьякону — по образу окладному да по два рубля денег; да архимандритом трем, которые с ним же поедут, дали бы есте по образу да по рублю денег с полтиною человеку и отпустили его честно из монастыря.

Писана на Москве лета 7100-го февраля в 16 день⁷⁸.

13 марта 1607. — Указная грамота нижегородскому воеводе князю Александру Репнину об отдаче на оброк Троице-Сергиеву монастырю деревню Игумново с деревнями.

От царя и Великаго князя Василья Ивановича всея Руси в Нижней Новгород воеводе нашему князю Олександру Ондреевичю Репнину да дьяку нашему Василью Юдину. В прошлом во 107 году генваря в 14 день послана наша грамота в Нижней Новгород к дьяку к Ивашке Шерапову, а велено ему в Нижгородцкой уезд в деревню Игумново, в деревню Копенкино, в деревню Юрьевец, в деревню Бабино, в деревню Данилкино, Потанино тож, в пустошь Мочалино, в пустошь Зименко, а Зимнишное Раменье тож, что были Троицы Сергиева монастыря за архимаритом за Кирилом з братьею на оброке, а после отписаны были на нас, послати ково пригожъ, да те деревни со всеми угодьи велено отказати к Троице в Сергеев монастырь архимариту Кириллу з братьею по прежнему. А архимариту Кирилу з братьею с тех деревень в нашю казну велено платить по книгам Якова Вельяминова да подьячево Федора Ондреева по семи пуд меду на год да пошлин с пуда по пяти денег опричь сошново письма. А как те деревни откажет, и с тое грамоты велено списати противень слово в слово, а ту нашю грамоту велено отдати Троицы Сергиева монастыря архимариту Кирилу з братьею или их прикащику.

И ныне бил нам челом Живоначальные Троицы Сергиева монастыря архимарит Иосаф з братьею. В прошлом де во 114-м году августа в 18 день загорелся патреаршеской двор и Богоявленской де монастырь згорел, и у строителя де у Троетцкого в те поры згорели две грамоты жаловальные Киржацкого монастыря в Нижгородцкой уезд на сельцо Чёрное да на деревню Игумново з деревнями да третья грамота отказная о вотчине в Нижней Новгород к дьяку к Ивашке Шерапову; и нам бы их пожаловати велети на деревню Игумново з деревнями дати наша грамота по прежнему. И как к вам ся наша грамота придет, и вы б в Нижегородцкой уезд в деревню Игумново з деревнями послали ково пригож, а велели ему те деревни со всеми угодьи отказати Троицы Сергиева монастыря архимариту Иосафу з братьею по прежнему, а архимариту з братьею с тех деревень в нашу казну платити по книгам Якова Вельяминова да подьячево Федора Ондреева по семи пуд меду на год, да пошлин с пуда по пяти денег опричь сошново письма. А как те деревни откажет, и вы б с сее нашие грамоты велели списати противень слово в слово, а сю нашу грамоту отдали бы есте Троицы Сергиева монастыря архимариту Иосафу з братьею или их прикащику.

Писан на Москве лета 7115-го марта в 13 день.

На обороте: В Нижней Новгород, воеводе нашему Олександру Ондреевичю Репнину да дьяку нашему Василью Юдину.

По склейкам скрепа: дьяк Григорей Мартемьянов⁷⁹.

Список сокращений

ЖМП	—	Журнал Московской Патриархии.
ПСРЛ	—	Полное собрание русских летописей.
ТОДРЛ	—	Труды Отдела древнерусской литературы (Пушкинский дом).
ЧОИДР	—	Чтения в Обществе истории и древностей Российских.