Священство — не работа

С XVIII века до революции священство было особым сословием, довольно закрытым. В советской и постсоветской России священник воспринимался как марсианин. Сегодня наступает время контакта, диалога между священством и обществом. Священники участвуют в телепередачах, выступают в СМИ, преподают в светских вузах. И поэтому важными для многих людей являются самые простые вопросы: что за люди – священники? И как правильно вести себя с ними? На эту тему рассуждает завкафедрой теологии Тульского государственного университета, протоиерей Лев МАХНО.

— Отец Лев, раньше священство было сословием, дети священников становились священниками. Хорошо это и есть ли тенденции к возрождению сословного священства?

— Мой сын недавно стал священником — вот вам уже сословное священство. А есть в России семьи (пусть немного), в которых и в советские времена не прерывалась преемственность священства. Наверное, с годами таких семей станет больше, но возврат к практике, когда судьба сына священника была предрешена с рождения, думаю, невозможен, да и не нужен. Священство — тяжелое служение, автоматически его по наследству не передашь. Не надо идеализировать времена сословного священства. Прежде чем принять сан, человек должен понимать, на что идет. Поэтому я бы поостерегся предлагать священство человеку, недавно крестившемуся во взрослом возрасте. Человек, выросший в верующей семье, а тем более в семье священника, лучше понимает, что это за служение. И неслучайно у такого замечательного священника, как отец Виктор Шиповальников (он умер год назад в возрасте 92 лет), ни один из сыновей не стал священником. Они с детства видели, какой это тяжелый крест. Тем более в советские времена, когда жизнь священника и его семьи была связана с лишениями, гонениями. Сейчас, слава Богу, не гонят, но священство остается тяжелым служением. И принуждать к нему никого нельзя. У меня сын священник, если его сын станет священником, уже можно говорить о сословности. Дай Бог. Но только если внук почувствует призвание. Нельзя идти в священники просто по семейной традиции. Священство, пастырство — не работа, а душепопечение, служение Богу и людям. В основе пастырского служения людям лежит отцовская любовь к каждому человеку, который к тебе обращается, попечение о его душе. Сначала надо это понять, а уже потом решать, готов ли ты к такому служению.

Как у апостола Павла сказано: «Никто сам собою не приемлет этой чести, но призываемый Богом» (Евр. 5, 4).

— Некоторые считают нежелание сыновей священников принимать сан снижением духовного уровня.

— Так могут думать только люди не очень образованные и, мягко говоря, не совсем духовные. По-настоящему воцерковленному человеку такое в голову не придет. У каждого свой путь. Сын священника может не принять сан, а жизнь его будет примером и для отца, и для других священников. Чувствует сын священника призвание к науке, искусству, педагогике, медицине — пожалуйста! Каждый должен быть на том месте, где он может принести пользу. Вот если человек веру потеряет, из Церкви уйдет — это трагедия. Если станет недостойным священником — тоже трагедия. Мы живем в удивительное для Церкви время. Священники преподают в университетах. А некоторые священники еще не осознали этого события и занимаются только требоисполнением и поборами. Вот это, на мой взгляд, страшно. Лучше пусть не хватает священников, но будут только такие, которые созидают, а не жнут.

— Какие качества необходимы священнику?

— Прежде всего надо быть нормальным человеком. Конечно, молитвенником. Чтобы слово не расходилось с делом. И ни в коем случае нельзя думать о своем служении как о подвиге. Ты просто нормально делаешь свое дело. А если только даешь советы, а сам живешь совсем не по церковным законам (например, наедаешься до отвала, а прихожан призываешь поститься), ты лицемер.

— Насколько важно для священника образование? И необходимо ли сначала получить светское образование, а уже потом духовное?

— У преподобного Серафима Саровского не было образования. Если человек святой, образование необязательно. Но кто из нас дерзнет считать себя святым? Поэтому образование необходимо. Сегодня к нам часто обращаются с вопросами люди с высшим образованием, ищущие, сомневающиеся. От ответов священника во многом зависит дальнейший путь этих людей. Так что священник просто обязан отвечать на их вопросы грамотно, понимая не только свою веру, но и их сомнения.

Но одного образования для этого мало. Ответы должны исходить от сердца, от большой любви к собеседнику. Сегодня среди священников много выпускников МГУ, других престижных вузов, кандидатов и докторов наук, эрудитов, полиглотов. Это хорошо, но некоторым из них не хватает простоты. А если человек имеет академическое образование, но в общении не прост, он не воспитан и вряд ли духовен. Если до священника добраться сложнее, чем до министра, грош цена его образованию! Вот когда в человеке сочетаются глубокая вера, серьезное образование и простота в общении, это успех.

А поступать ли сразу после школы в семинарию или сначала получать светское образование?.. Тут не может быть никаких правил. Например, многие вспоминают, что раньше не рукополагали до тридцати лет, а в Греции до сих пор не рукополагают. Опять границы — от и до. Но есть люди, которые выходят за границы. Особые, Богом отмеченные, они и в двадцать лет глубже и мудрее большинства тридцати-сорокалетних. Таких немного, но они всегда были. Не молодых нельзя рукополагать, а недостойных. Главное — чистое сердце. А молодость — не порок, она быстро проходит! Но все-таки к исповеди после рукоположения я стараюсь в течение года не допускать. Пусть батюшка сначала окрепнет. Бывает, когда только рукоположенному священнику сразу дают восстанавливать приход, на котором он служит один. Тогда ничего не поделаешь — будет исповедовать и крепнуть вместе с паствой. Священник должен стать для каждого прихожанина другом, отцом, и ни в коем случае не судьей, а этому учиться надо. Иначе это, извините, не священник.

— К священникам отношение у церковных людей весьма почтительное, иногда переходящее в искательность. Как правильно вести себя со священником: с одной стороны, он близкий и родной, с другой — пастырь, и с батюшкой неправильно фамильярничать, нужно сохранять дистанцию. Например, стал молодой человек священником, а его школьный друг сомневается, можно ли теперь быть с ним на «ты», шутить в неформальной обстановке. Бывает, в переполненном храме на всенощной пред литией кто-то из прихожан случайно наступит на раскатанный для духовенства коврик, а церковные старушки тут же набрасываются на этого человека чуть ли не как на святотатца: как посмел топтать ковер, для батюшек приготовленный?

— Святитель Григорий Богослов говорил: «Надо привлекать народ к порядку своей добродетелью и не силой обуздывать, но убеждением. Ибо все, что делается не добродетельно, кроме того, что оно насильственно и неприятно, еще и непрочно».

Настоятель должен ставить на церковное послушание нормальных людей. А когда ставят ненормальных, они начинают давать указания, как жить и спасаться. Ты торгуешь свечами — вот и торгуй, никто тебя на духовное просвещение не благословлял. Трагедия какая — на ковер наступили! Ковер, между прочим, на пожертвования прихожан куплен. Люди Богу молятся, со своими скорбями к Нему обращаются, а ты их по ногам да с криками… Это просто хулиганство. И я считаю, что за таких церковных старушек в ответе настоятель. Плохо воспитывал, недостойных, незрелых благословил помогать при храме. Да сами батюшки часто придираются к людям по пустякам. Например, к женщинам в брюках. А что холодно и многие женщины, если не будут ходить в брюках, заболеют, им дела нет. Такие батюшки как будто до сих пор в Ветхом Завете живут. Надо заниматься богословием и просвещением, а не бороться с брюками и не рявкать, что кто-то на ковер наступил.

Вспоминаю молодые годы и свою встречу с духовником схиигуменом Кукшей (ныне канонизированным). Было это в Залещиках под Почаевом, в монастыре, куда его переселили из Почаевской лавры, чтобы меньше людей приезжало к нему. Все эти действия властей не увенчались успехом, к нему потоком ехал народ. Помню его любовь к людям. Это настолько действенная любовь, что мысли не было о каком-то заискивании к нему прихожан. Общаясь с ним, забывал все и чувствовал родное и близкое, ту теплоту, которую тебе дарит этот старец. Для меня и всех, кто окружал его, это был пример — как надо общаться со своими прихожанами. Приезжали люди в разной одежде, даже в спортивной форме, и некоторых «благочестивых» это смущало. Отец Кукша останавливал таких рьяных и говорил: «А душа-то какая у него или у нее». И все умолкали. За два-три дня общения с ним все делались родными, добрыми и терпеливыми.

Если человек стал священником, а его друг не знает, как себя с ним вести, можно ли называть на «ты», шутить, значит, не было никакой дружбы. Или у молодого батюшки закружилась голова, он действительно возомнил себя небожителем. Тогда не худо бы ему задуматься, достоин ли он своего сана. Может быть, молодой священник, к которому не знают как подойти и обратиться бывшие друзья, сам должен сделать шаг навстречу другу, с пастырской добротой и сердечной   любовью.

— При этом многие молодые священники с легкостью начинают тыкать прихожанам, которым годятся в сыновья, а иногда и во внуки. Прихожане, в основном неофиты, теряются. И тыкать батюшке неудобно, и коробит такая фамильярность.

— Это от отсутствия культуры у молодых батюшек. Смущаться не надо — это проблема самого батюшки. В идеале мы как братья во Христе все должны быть друг с другом на «ты». К Богу же мы на «ты» в молитвах обращаемся. Во многих иностранных языках нет разделения на «ты» и «вы». Но мы живем в России, надо уважать свой язык, свои культурные традиции. Не принято у нас тыкать старшим. Я со всеми своими молодыми батюшками на «ты», они все мои воспитанники, дорогие мне люди. Они со мной на «вы», им воспитание не позволяет переступить эту черту, но не потому, что я держу дистанцию… Как раз недавно один прихожанин, которому чуть за сорок, стал говорить мне «ты», я удивился, но и обрадовался. Вот, думаю, молодец, духовно созрел, понял, что я ему духовный отец! А отца на «вы» называть?.. На Украине дети говорят родителям «вы», но в России это не принято. Я чувствую, что человек не просто стал фамильярно тыкать, но это «ты» родилось у него в сердце и со своими проблемами он ко мне приходит теперь именно как к отцу. Это как раз проявление высокой духовной культуры. А когда молодой батюшка тыкает бабушке, он, извините, просто хам.

— В Москве, да и в Туле, храмов много, человек при желании может найти священника вежливого, глубокого. Но во многих районах по одному храму на десятки километров вокруг и служит там один батюшка, жизнь которого на виду. Если человек поневоле знает, что единственный доступный священник — пьяница, стяжатель, стоит ли ему у него исповедоваться?

— Стоит. Святитель Иоасаф Белгородский писал, что, если жизнь священника не соответствует его сану, благодать с него не снимается. За свою неправедную жизнь священник сам ответит перед Богом, но таинство, им совершаемое, все равно действительно. Если есть возможность исповедоваться, а человек не исповедуется, потому что батюшка не так живет, значит, сам человек еще не укрепился в православной вере. Конечно, это проблема отдаленных сельских районов. В городах сегодня, как вы правильно заметили, у прихожан есть выбор, можно найти достойного пастыря.

— В городах другая тенденция. Если священник раньше увлекался роком, к нему идут рокеры, если занимался спортом — спортсмены, если пришел из науки — окормляет ученых, а из театральной среды — актеров. Считается, что он лучше поймет таких людей, и они священнику «из своих» больше доверяют. Как к этому относиться?

— Сколько существует Церковь, столько люди ищут духовников. Лично мне рок-музыка чужда, но если какие-то люди, увлекающиеся ей, задумываются о Боге и находят духовную поддержку у священника-рокера, почему бы нет? Они друг друга понимают. А люди утонченной культуры, меломаны, театралы пойдут к выпускнику театрального института или консерватории. В чем проблема? Есть священник с таким образованием и опытом, есть люди, которые ему доверяют, и слава Богу. Люди разные, к каждому нужен свой подход. Я знал отца Всеволода Шпиллера. Человек образованный, высокой культуры, он любил театр. Кто-то считает, что священникам недопустимо посещать театр. Недопустимо темному и неопрятному священнику, который своим видом и манерами опозорит Церковь. А когда отец Всеволод приходил в театр, в антракте все ходили за ним по пятам, и это была проповедь о Христе. Он проповедовал своим интеллектом, своей аккуратностью, манерами. И сколько людей в годы атеизма благодаря проповедям отца Всеволода обратились ко Христу! Не только его проповедям с амвона, но и таким импровизированным проповедям в театре, на музыкальных вечерах. А тем, кто осуждает священника за то, что он интересуется культурой, лучше бы задуматься о повышении своего культурного уровня. Прошло время серости.

— Как вы реагируете, если люди нецерковные при встрече не благословения просят, а протягивают вам руку, обращаются по имени-отчеству?

— Замечательно! Человек проявляет ко мне уважение, называет по имени, данному родителями, и отчеству, унаследованному мной от отца! Кланяюсь, жму руку. Ни в коем случае никого не поправляю. Как мы любим отличаться, благословлять! А всегда ли священники осознают ответственность своего благословения? Давая благословение, ты невольно становишься между Богом и человеком. Вот почему страшно быть священником! Поучать нецерковного человека, что при встрече со священником надо подходить под благословение, так же преступно, как принуждать неверующих к венчанию.

Главное — не как человек со мной поздоровался, а сложились ли у нас во время встречи теплые отношения. Если да, то эта теплота принесет плоды. А завтра или через много лет, мы не знаем. Еще раз повторяю — надо быть проще. Священник — тоже человек. Духовный сан не дает права царствовать, властвовать над людьми, но обязывает быть примером для них.