«Святая земля — это не только камни, это еще и люди» — интервью с митрополитом юга Ливана, Тира и Сидона Илией

— Ваше высокопреосвященство, когда завязались отношения русских с православными арабами?

— Наши отношения начались очень давно. В X веке на Русь приехал священник Михаил из Сирии, из Антиохийской церкви. Это был первый православный священник, который рассказал о православии вашим предкам. Теперь Русская православная церковь самая большая в мире. Патриарх Русской церкви занимает очень высокое положение в мировом православии.

СПРАВКА «ГАЗЕТЫ»

Антиохийская православная церковь – одна из четырех древнейших Восточных церквей, основана в 37 году апостолами Петром, Варнавой и Павлом. Из Антиохии вышли такие известные учителя церкви и подвижники, как Игнатий Богоносец, Иоанн Златоуст, Иоанн Дамаскин, Ефрем Сирин, Иларион Великий, Симеон Столпник.

Ее каноническая территория – Ливан, Сирия, Ирак, Кувейт. Город Антиохия (Антакия) ныне находится на территории Турции. Крестоносцы изгнали православных в XII веке, патриархат 170 лет был в изгнании в Константинополе. Патриаршая кафедра с XIV века – в Дамаске. Антиохийский патриархат имеет приходы в Европе, Северной и Южной Америке, Австралии, Турции, Иране и России.

— Есть ли взаимопонимание между православными русскими и православными арабами сейчас?

— Русский народ понимает нас очень хорошо. Ведь русский народ и ливанский очень похожи по структуре, несмотря на громадную разницу численности и масштабов. И у вас, и у нас общество состоит из разных общин, одинаково укорененных на этой земле: есть и православные, и мусульмане. Нам, как церкви, важнее всего религиозные отношения – внутри страны и с православными в мире.

— Недавно умер американский идеолог войны цивилизаций Самюэль Хантингтон. Он провозгласил войну между христианами и мусульманами. А вы почему продолжаете с мусульманами жить мирно?

— Мы привыкли так жить. У нас долгая история. Ведь мы начали так жить 1420 лет назад (по лунному летоисчислению. – «Газета»), с того момента, как появился ислам, с VII века по Рождестве Христовом.

— Где могут встретиться православный и мусульманин в ливанской повседневной жизни?

— Мы живем очень дружно с детства. В школе дети не различают, кто твой друг – православный или мусульманин. Хотя с детства знаем свою религию, но вера не становится проблемой для дружбы.

На юге Ливана есть все – и православные, и католики, и протестанты, и шииты, и сунниты, и алавиты (одно из направлений в исламе с особым почитанием халифа Али. – «Газета»), и друзы (самое закрытое ответвление шиизма с особым почитанием халифа аль-Хакима. – «Газета»). Так и в долине Бекаа, и повсюду в Ливане.

То, что нас соединяет с мусульманами, гораздо больше, чем просто соседство.

— Вы могли бы пояснить, что соединяет мусульман с православными?

— Близость православия с исламом – самая крепкая по сравнению с другими вероучениями. Мусульмане почитают тех же праотцов и пророков, каких почитаем и мы: Адама, Ноя, Авраама, Моисея и других.

Но особенно важно, что у мусульман особым почитанием пользуется Иисус Христос. Они почитают его как пророка и последнего судию. Мы называем Иисуса Сыном Божиим, мусульмане – пророком. Иисус много раз с благоговением упоминается в Священном Коране. Также в исламе особым почтением окружена Дева Мария. По-арабски и мы, и мусульмане называем Иисуса – Иса, Деву Марию – Мариям.

С мусульманами у нас особое духовное родство и близость во многих аспектах. Так что наше добрососедство – это не трудное усилие, не специальная программа или проект, это настоящее духовное родство, глубокое взаимное уважение и взаимопонимание.

— Во время православной литургии на арабском языке как вы называете Бога?

— Мы называем Бога Аллахом. По-арабски Бог – Аллах, и у христиан, и у мусульман. Это не то что у мусульман свой Аллах, а у нас – свой Бог. У нас один Аллах.

— Приходится слышать, что арабы Ливана и Палестины – недавние пришельцы, что-то вроде цыган. Владыко, откуда родом ваша семья?

— Мы – цыгане? При всем уважении к цыганам мы ими не являемся. Мы родились на этой земле. Я родился в Ливане. Мой отец, прадед, прапрадед и далее родились здесь. Наши семьи живут здесь столетия. Эта земля, эта вода, этот воздух принадлежит нам, уроженцам этой земли. Мы, христиане, жили здесь за семь веков до ислама. Так что называть нас цыганами сложно, если хотя бы немного знать историю.

Антиохийская церковь – древнейшая, существующая с 37 года по Рождестве Христовом. Мы стали христианами вскоре после того, как на этой земле родился и воскрес Иисус. Наши церкви – самые древние здания на этой земле. Их строили и в них молились наши предки.

Если кто-то забыл, то Павел стал христианином у ворот громадного города Дамаска. Он шел без всяких границ и пропускных пунктов из Иерусалима в Дамаск, и именно на этом пути ему было явление Христа, после чего он, гонитель христиан, уверовал. И жители Дамаска стали большой христианской общиной. Они не были ни цыганами, ни гастарбайтерами. Первые христиане в этом мире – это наши предки. Арабы бывают не только мусульманами, но и православными христианами. Почему-то сегодня об этом забывают.

— Как вы думаете, почему о православных арабах стараются забыть?

— Наверное, потому, что мы сами мало об этом говорим. Когда арабы-христиане встречаются даже с греками, те уверены, что арабы бывают только мусульманами. Хотя все знают о древней православной церкви Антиохии и всего Востока, о том, что христиане здесь жили задолго до ислама и никуда не исчезли. Апостолы Петр и Павел встретились именно в нашей общине перед тем, как проследовать в Рим, где они приняли мученическую смерть. Петр, вы знаете, попросил своих палачей распять его вниз головой, считая недостойным принять смерть равным образом со своим Учителем.

— Сейчас любой христианин из Ливана может поехать в Вифлеем или Иерусалим?

— Нет, христиане Ливана или Сирии не могут ни при каких обстоятельствах попасть на Пасху в Иерусалим, на Рождество в Вифлеем. Эти святыни для них закрыты. Мы находимся в состоянии войны с Израилем. У нас подписано соглашение о прекращении огня, но Израиль никаких паломников никуда не пропускает – ни христиан, ни мусульман. Епископ теоретически может поехать, но это сложно. И потом, паства его не поймет: ездить в оккупированные святыни предосудительно.

— А 60 лет назад православный араб мог пойти в Вифлеем через земли мусульман?

— Конечно, никаких препятствий не было, какие бы государства здесь ни утверждались, если не считать краткого пребывания крестоносцев. Люди свободно перемещались до оккупации, до этой исторической трагедии, которая все продолжается и продолжается. Мы молимся о том, чтобы быть в Иерусалиме. И быть с нашими братьями. И в Вифлееме, и в Иерусалиме, и в Газе, по всей оккупированной земле живут наши братья, православные. Мы молимся о них. Ведь они страдают ежедневно от оккупации.

Здесь, в Москве, я встретился с епископом из Иерусалима, из делегации от Иерусалимского патриархата. Он рассказал мне, что за жизнь у православных там: к ним нет ни капли уважения, их избивают, над ними издеваются, кидают в них камни, плюют в них, третируют как граждан второго сорта. Они тоже не могут проехать ни в Вифлеем, ни в Иерусалим, если они не живут именно в этом городе. Такой оккупации не знал ни один народ в мире.

Святая земля – это не только земля и не только камни. Это еще и люди, которые подвергаются страданиям за свою веру от оккупационного режима, – и христиане, и мусульмане.

За время оккупации христиане в Палестине, прежде бывшие в Вифлееме большинством, теперь превратились в меньшинство. Они бегут от оккупации и от того нечеловеческого режима, который им установлен.

— Израильтяне утверждают, что численность арабов-христиан уменьшается, потому что они бегут от мусульман.

— Это неправда. Преследования и христиан, и мусульман начались только в связи с оккупацией. И тех, и других сгоняли с земли.

Да, я соглашусь, что многие христиане уезжали по экономическим мотивам: безработица, плохие условия для жизни. Но никогда христиане не уезжали потому, что мусульмане их притесняли.

Когда пришел ислам в наши края, в VII веке, были некоторые коллизии, когда возникали стычки христиан с мусульманами. Но не сейчас.

Православных христиан изгоняли крестоносцы-католики, когда вторглись в Святую землю в XII веке. Именно они привнесли в наши края латинское христианство, жестоко преследуя и убивая православных и мусульман.

Вне пределов нашей страны такие столкновения случаются. Те, кто следует за неправедными призывами аз-Завахири и других из так называемой «Аль-Каиды», сеют рознь между мусульманами и христианами намеренно, хотя христианства они не знают. Но их последователей категорически нет среди ливанцев, иорданцев, палестинцев и сирийцев.

— Семьи бывших крестоносцев остались жить в Ливане. Они какой веры?

— Да, некоторые семьи живут до сих пор. Именно их предки принесли к нам латинство. Они не арабы. Они именно потомки европейских завоевателей. Первые христиане, древнейшие церкви в наших краях – православные, копты, древняя сирийская церковь (отколовшаяся от Антиохийской церкви часть, не принявшая, как и копты, решений Халкидонского собора V века, официальное примирение состоялось в XX веке усилиями патриарха Игнатия. – «Газета»). Латинство пришло спустя 12 веков. Еще позже пришли протестанты. Ведь среди наших христиан такого движения не было. А с конца XVIII века начали появляться западные проповедники, они агитировали наших прихожан переходить в их секты, сеяли ссоры между односельчанами, организовывали школы и свою сеть всех социальных миссий.

Но земля и народ Ливана таковы, что все конфессии здесь примиряются. Мы живем в согласии. Религиозный мир – важнейшая часть нашей жизни. Это в Ливане понимают все.

Сейчас у нас очень хорошие отношения, дружеские и даже больше – братские. Все христиане объединены в постоянно действующий Совет Церквей Ближнего Востока (MECC). У нас также есть Всемирный совет церквей (WCC) с центром в Женеве.

Мы, православные, со всеми христианскими церквами имеем двусторонние отношения. И, конечно, важнейшей частью наших братских отношений является постоянное сотрудничество с мусульманами.

— На юге Ливана много шиитов. Скажем, на Ашуру идут к мечети траурные процессии мимо домов христиан. Что вы чувствуете при этом?

— На все праздники мусульмане и мы официально друг друга приглашаем. Конечно, мы не идем вместе с ними в процессии на Ашуру, а они не идут в нашем крестном ходе на Пасху. Но во время Ашуры мы идем в мечеть, в специальную комнату для приемов и приветствуем наших братьев. Так же и они поздравляют нас с Пасхой и Рождеством. Мы разделяем радость наших соседей – суннитов и шиитов, они разделяют нашу радость. Тысячелетняя традиция религиозного мира, часть нашей культуры – уметь разделять не только горе, но и радость с братьями. Это не означает, что все веры смешались, что шииты отмечают Рождество, а мы – Ашуру.

В Сайде у нас не реже раза в месяц встречаются все главы общин – муфтии, имамы, епископы. На эти собрания приходит мэр, депутаты парламента, предприниматели. Мы вместе решаем, какая помощь и где требуется, обсуждаем ситуацию в нашем крае, положение палестинцев. Каждый месяц мы сообща составляем декларацию, что мы ждем от правительства.

Я, как архиепископ, отдельно встречаюсь со всеми главами исламских общин и друзов.

— Вы упомянули об отношениях с палестинцами. Вы говорите о беженцах, живущих в лагерях 60 лет, или о жителях Палестины?

— Эта тема имеет две стороны. Боль палестинцев – это наша боль. Ливан и Сирия всегда совместно работали над мирным решением палестинской проблемы. Другая проблема заключается в том, что Ливан – маленькая страна. В Ливане, где всего 4 млн жителей, более полумиллиона палестинских беженцев. У Ливана большие долги и тяжелая экономическая ситуация. Мы не можем помогать им в должной мере. Ближневосточное агентство ООН по делам палестинских беженцев старается сделать что может. Нам больно, что так немного делается для изгнанников. Сейчас правительство помогает восстановить лагерь Нахр эль-Барид на севере Ливана, где были столкновения провокаторов с армией год назад. Мы стараемся делать все, что в наших силах.

— В каких отношениях православные Ливана с палестинцами?

— У нас нет никакого разделения по национальностям. Среди палестинцев есть и православные, и мусульмане, мы взаимно уважительно друг к другу относимся. Большинство беженцев живут в лагерях. Это те, кто бежал после 1948 года. Если они берут сирийское или ливанское гражданство, они выходят из лагерей, становятся нашими соседями. Палестинские лидеры очень часто навещают меня в моей резиденции.

— Вы встречались с Ясиром Арафатом?

— Да, конечно. Как и с Аббасом Заки, послом Организации Освобождения Палестины в Бейруте, с представителем ХАМАС в Бейруте Усамой Хамданом.

— Как вы относитесь к ХАМАС?

— Усама Хамдан в прошлом месяце навещал меня, он участвовал в нашем ежемесячном собрании всех лидеров общин с политиками и предпринимателями. Его пригласила лично министр просвещения и высшего образования госпожа Бахия Харири, сестра покойного Рафика Харири. Усама приехал. Я его знаю давно, мы дружны. Он сидел бок о бок с представителем ФАТХ. И я поздравил их обоих с тем, что участие в общем деле делает их переговоры возможными.

— Кто виноват в ситуации в Газе?

— Это такой тяжелый вопрос. Виновата оккупация. Я бы не хотел уходить в политические темы. Если есть тот, кого следует обвинить, – это дело Совета Безопасности ООН. Он выносит резолюции, но их не соблюдают. Есть страны, которые препятствуют и принятию резолюций, и их применению. Арабы хотят мира. Существует мирный план, предложенный арабскими странами. Но его не принимают, ссылаясь на то, что есть палестинские силы, не желающие мирного решения. Но если людям столько лет не давать права на жизнь, то любой, даже самый миролюбивый, народ восстанет. Палестинцев под оккупацией лишили минимума человеческих прав. Так что оккупация – виновник.

— Мы так много говорим о добрососедстве. Но в Ливане 15 лет шла гражданская война.

— Это важный вопрос. Это была гражданская война в кавычках. В Ливане сошлось много внешних воздействий. Главным образом война стала отражением израильско-палестинского конфликта. Израильские войска много раз вторгались в Ливан, убивая здесь палестинцев и принося много горя нашему народу. Но они проиграли. Теперь они хотят победить ХАМАС. Но они потерпят крах, как и с Ливаном: нельзя победить народ.

Возвращаясь к ливанской войне. Она не была религиозной ни в какой момент, хотя ее часто описывают так: марониты (восточная католическая церковь; президенты Ливана избираются из маронитов. – «Газета») воевали против мусульман, друзы воевали против христиан. Да, порой столкновения внешне можно было принять за столкновения представителей общин. Но никаких религиозных целей и смыслов у этой войны не было. Это была война политических противников. Партии хотели взять верх, они хотели сместить президента и другие партии. Израиль активно сталкивал ливанские силы друг с другом. Но никогда в Ливане не было войны христиан с мусульманами.

Моя резиденция в Сайде находится в самом сердце мусульманского квартала. Многие иностранные гости интересуются, как это я могу жить среди мусульман. Я им отвечаю, что это лучшее соседство, о котором только можно мечтать. Мои друзья – шииты и сунниты. Это не фигура вежливости. Это правда жизни.

— В ходе последней войны 2006 года была разрушена одна из древнейших церквей. Что с ней сейчас?

— Это один из храмов моей епархии – храм святого Георгия в Рашиа аль-Фаххар. Слава Господу, она не до основания была разрушена. Но древний иконостас сгорел, и большие повреждения были. Много людей пряталось внутри. Святой Георгий заслонил их от смерти. Только двое получили ранения. Большую помощь в ее восстановлении оказали из-за рубежа. Особенно нам помог Катар. Думаю, что мусульмане впервые в истории помогли восстановить древнюю православную церковь и наш монастырь.

— Когда я вам звонила в 2006 году, в телефонной трубке ваш голос заглушали разрывы бомб. Вы могли уехать, как многие беженцы. Но вы остались, да еще объезжали храмы и служили. Каково это – служить под бомбами?

— Мой опыт говорит о том, что без Бога человек жить не может. Вы вверяете себя Господу. Это вера. Вы в России во время войны и во время советских гонений пережили то же самое. Без Господа пережить испытания трудно. Господь дает силы. Веру невозможно убить. Можно убить человека, но не его веру. И Господь помогает тем, кто доверяет Ему себя целиком.

Русская церковь вызывает у меня глубочайшее уважение. Она поднялась из руин, пройдя жестокие коммунистические гонения, разорение, истребление. Она была распята, и она воскресла, подобно Иисусу Христу.

Наш Господь создал людей для мирной жизни, не для войны. Но что делать, когда приходит враг? Этот враг верит только в силу оружия. Я сомневаюсь, что наш враг верит в Бога.

— Православные вместе с мусульманами воевали в отрядах «Хезболлы» в 2006 году и сейчас в Газе. Вы благословляете их?

— Конечно. Когда враг приходит убивать вас и вашу семью, вы должны действовать и защитить их. Это долг. У вас есть право на самозащиту. Вы скажете, что церковь не благословляет убийство одного человеческого существа другим, не благословляет кровопролитие. Да, повторю, мы взываем о мире повсюду, где бы мы ни жили. Это благовестие нашей веры. Но если ваш враг не верит ни в какие иные способы решения проблем, не уважает ваше право на жизнь, то вам остается только право защищать своих детей.

Я много разговаривал с палестинцами до вторжения в Газу и после. С ними обращаются так, как не обращаются с человеческими существами нигде на земле. Ни в чем не повинные женщины и дети должны стоять по 10 часов на границе без воды, чтобы им позволили на 2 метра приблизиться к границе. Разве это нормально?

Церковь не благословляет войну. Церковь молится о мире. Но что делать людям, с которыми обращаются хуже, чем с животными? Те, кто обладает громадной армией и мощным оружием, истязают безоружных просто так. Они не слышат никаких доводов разума. Что же остается людям в этом случае? Тихо и безропотно смотреть, как умирают ваши разорванные на куски дети и женщины?

Весьма влиятельный президент сообщал людям, что он помолился накануне, и Господь воодушевил его начать вторжение в Ирак. С кем он беседует? Мой Господь никогда не приказывал мне идти воевать. Я никогда не получал от Господа приказов убивать.

— Палестинская проблема имеет решение?

— Безусловно. Достаточно выполнить резолюции ООН.

Мы хотим мира, но мира справедливого. Мы не являемся животными, мы люди. Не нужно придумывать войну цивилизаций, не нужно сочинять о неразрешимых противоречиях христиан и мусульман. Не мусульмане убивают христиан в Палестине. В Вифлеем, в храм Рождества, пришли убивать израильтяне. Они убили маленькую девочку внутри храма. Я забыл ее имя. Но я помню имя ее отца – Джордж Саади.

Важнейшее условие решения палестинской проблемы – единство палестинцев. До тех пор пока они разделены, решения не будет. Им я это говорил не раз. То же самое касается и ливанцев.

В ходе последней войны, хвала Господу, ливанцы дали пример такого единства и народной солидарности. У нас избран прекрасный президент, снова работает парламент, у нас вся жизнь возвращается в нормальное состояние. Наши братья палестинцы должны последовать нашему примеру.

— Следы той войны сгладились? Израиль говорит, что никаких особенных бомбардировок не было, детей убитых не было.

— Не было убитых детей? Дети моих соседей убиты, моих прихожан. Пока они бомбили Газу, каждый день мир видел все новые и новые детские бездыханные тела. После войны 2006 года в Ливане были найдены миллионы фосфорных бомб. Они повсюду. Мы не можем ходить по своей земле. Они отравили наши пашни, оливковые рощи, сады и леса. То же самое они сделали с Газой. Они используют запрещенные снаряды не в первый раз.

Мы и палестинцы знаем правду о войне. Нас не обмануть. Проблема в том, что люди за границей мало слышат эту правду.

— В России существует поверье, что митрополит гор Ливанских Илия во время Великой Отечественной войны написал письмо и направил его Сталину. В этом письме он заклинал Сталина прекратить гонения на церковь. Это благочестивая легенда?

— Это сущая правда. Митрополит Илия Карам – мой предшественник, очень известный архиерей в Ливане, он управлял той же епархией. Он действительно обратился к Сталину. После войны в Москве было вновь открыто представительство Антиохийской церкви. Ныне его возглавляет уважаемый в Москве епископ Нифонт.

Я бы хотел выразить глубокую признательность патриарху Кириллу и другим представителям Русской православной церкви. Нам оказана большая честь присутствовать в Москве на таком важном акте. Патриарх уделил большое внимание нашим проблемам, боли нашего народа и наших братьев. Мы много говорили, и патриарх в ответном слове подчеркнул его особое внимание к нашей земле. Он упомянул и обо всем том, о чем мы с вами говорили: о палестинской проблеме, о людях Ливана, а также и об Ираке. Он сказал, что молится о нас. Мы благодарны его святейшеству.