Святитель Агафангел: ради мира церковного

      Православный Свято-Тихоновский гуманитарный университет осуществил издание книги «Ради мира церковного», посвященной одному из самых значительных и авторитетных иерархов Русской Церкви – святителю Агафангелу (Преображенскому), почти сорокалетнее служение которого происходило в очень сложный период жизни Русской Православной Церкви.

     Родился Владыка в середине ХIХ века в Тульской губернии, в семье сельского священника. Собранные материалы позволяют проследить его жизненный путь, начавшийся во Святой Руси, а закончившийся в богоборческом советском государстве.

     Святитель Агафангел занимал Киренскую (викарную Иркутской епархии), Тобольскую, Рижскую, Виленскую и Ярославскую кафедры и на всех местах служения снискал всеобщее уважение, стал одним из самых почитаемых архиереев Русской Церкви. Общенародная любовь, окружавшая Владыку, была следствием высоких достоинств его личности и правления. Каждый поступок его свидетельствовал о благородстве души, ясном, прямом и мирном его душевном устроении. Независимо от того, насколько продолжительным было его пребывание на той или иной кафедре, оно неизменно было многоплодным.

     Особенную признательность населения Прибалтийского края всех существовавших там вероисповеданий принесло ему христианское прощение и заступничество перед карательными отрядами за лиц, вовлеченных в смуту 1905 года по недомыслию.

     Его архипастырская деятельность многократно удостоена была благодарностей и наград: он имел ордена св. Анны I степени, св. Князя Владимира III и II степени, св. Князя Александра Невского, две драгоценные панагии от Императора Николая II, бриллиантовый крест для ношения на клобуке и др. Владыка был почитаем Великим Князем Сергеем Александровичем и его супругой преподобномученицей Великой Княгиней Елисаветой Феодоровной, сотрудничал с ними в попечении о Палестинском обществе.

     Митрополит Агафангел пять раз был вызываем для участия в работе Св. Синода, был членом Предсоборного Присутствия и Поместного Собора 1917–1918 гг.

     Социальная и духовная катастрофа ХХ века потребовала от него нового, сугубого подвига архипастырского служения. Святителю Агафангелу, имевшему безупречный духовно-нравственный авторитет, старейшему по сану и хиротонии после св. Патриарха Тихона иерарху Русской Православной Церкви, выпало на долю занять совершенно особенное место в ее истории.

    Именно ему св. Патриарх Тихон дважды (в 1922 и 1923 гг.) передавал высшее церковное управление. Во время ареста Патриарха власть готовы были захватить священнослужители, предавшие Церковь и перешедшие на службу богоборческой власти. Они организовали так называемую «Живую церковь». Название это, отвечавшее расположению и симпатиям части клира и приходов, маскировало церковный раскол, инициированный органами ГПУ, и некоторые известные и маститые архиереи присоединились к обновленцам. Митрополиту Агафангелу пришлось противостоять разрушителям Церкви, он принял высшее церковное управление и сделал об этом официальное заявление. Послание митрополита Агафангела было шагом исключительного мужества, оно ставило Владыку под неизбежный удар. Но старейший архипастырь жертвовал собою ради ограждения Церкви от врага в новом обличье. Появление послания означало, что Церковь не осталась без возглавления, и арест Патриарха Тихона не освободил место Первосвятителя для самозванцев. Оно явилось неожиданным препятствием для создания обновленческого аппарата высшего церковного управления – препятствием, которое можно было преодолеть, только устранив самого Владыку – арестовав его.

     Самоотверженность служения митрополита Агафангела и его преданность Патриарху были одним из пунктов его осуждения, сформулированном в его следственном деле: «Во все время своего управления Ярославской епархией он являлся самым смелым и самым ярым продолжателем контр-революц[ионной] политики последнего [Тихона]» Престарелый архиерей был заключен в тюрьму и сослан в Нарымский край.

     После освобождения из ссылки, как один из самых значительных архипастырей Церкви, он оказался вновь в центре внимания «комиссара по церковным делам» Е. А. Тучкова, который стремился использовать Владыку для создания нового церковного раскола. Пока митрополит Агафангел находился в тюрьме и не имел сведений о положении дел, Тучкову удалось уговорить его написать желаемое заявление о преемстве власти. Но после выхода на свободу, убедившись за короткое время, что обстановка в Церкви очень сложна и неоднозначна, и что его заявление провоцирует дальнейшие интриги Е. А. Тучкова, митрополит Агафангел отказался от возглавления Церкви «ради мира церковного». Этот шаг мудрого архиерея свел на нет планы ОГПУ.

     В последний год жизни митрополита Агафангела Декларация митрополита Сергия о лояльности Церкви по отношению к богоборческому государству вызвала новый трагический раскол церковного сознания. Митрополит Агафангел одним из первых откликнулся на декларацию и последующие постановления Временного Патриаршего Синода. Заявив сначала об административном отделении от Заместителя Местоблюстителя, он вскоре убеждается в том, что созданная ситуация неисправима, и соглашается заявить о сохранении молитвенного общения с митрополитом Сергием – ради мира церковного! Избранный им неизбежный уровень компромисса оказался единственно возможным и провиденциальным: немногие исповедники, выжившие в годы репрессий, и продолжавшие служение Церкви, сохраняли каноническое общение и подчинение существующей церковной власти, но в своей собственной деятельности не преступали церковные каноны.

     Провокации и переживания стоили жизни митрополиту Агафангелу. Болезни его усугубились, и 26 октября 1928 года он скончался.

     До конца своих дней митрополит Агафангел оставался наиболее значительным и авторитетным иерархом Русской Церкви. Она обязана ему многими благодеяниями и угашением расколов. Юбилейным Архиерейским Собором 2000 года он был причислен к лику святых.

Свидетельства о дореволюционном периоде

служения святителя Агафангела 

     ТОБОЛЬСК

     9 ноября Тобольск с глубокою горестию расставался со своим любимым архипастырем, по воле Монарха получившим назначение на кафедру Рижскую и Митавскую. <…>

     Пишущему эти строки привелось видеть проводы четырех архипастырей; но все эти проводы, несмотря на их сердечный характер, не имеют никакого сравнения с настоящими проводами Преосвященного Агафангела. Причиной сего была та любовь, которую Преосвященный, хотя и в короткое время, приобрел среди всех слоев общества.

     Преосвященный же Агафангел был всем вся: любило его духовенство, уважала его интеллигенция, относился к нему с детским доверием простой народ. Обращаясь ко времени прибытия Владыки Агафангела в Тобольск, мы не можем забыть телеграммы одного из Иркутских священников: «Счастлива Тобольская епархия, во главе которой поставлен ныне Преосвященный Агафангел». <…>

     Преосвященный же Агафангел был всем вся: любило его духовенство, уважала его интеллигенция, относился к нему с детским доверием простой народ. Обращаясь ко времени прибытия Владыки Агафангела в Тобольск, мы не можем забыть телеграммы одного из Иркутских священников: «Счастлива Тобольская епархия, во главе которой поставлен ныне Преосвященный Агафангел». И действительно, Тобольской епархии не пришлось разочароваться: она увидела Владыку благодатного, мудрого, общительного, снисходительного, трудолюбивого. Все эти достоинства невольно привлекали к нему сердца всех. <…>

     Из слова Тобольского губернатора:

     <…> Собравшись ныне на общую прощальную трапезу с Вами, мы хотели почтить в Вас пастыря, не только проповедовавшего идею духовного единения, но и проводившего в окружающую Вас жизнь эту силу, необходимую для достижения каких-либо положительных результатов человеческого труда. Пусть же это прощальное наше собрание запечатлеется в памяти Вашей, как слабое выражение того, что Вы оставляете тобольскую паству Вашу сплоченной на общую, дружную работу. <…>

     Почувствуют Ваше отсутствие те многие, которым Вы оказывали щедрую материальную помощь, и еще более те, которых Вы, среди людской злобы и несправедливости, нравственною своею поддержкою укрепляли на пути чести и добра. Помянут вас добром и отцы тех детей, которым Вы дали просветиться светом учения в известных Вам подвижных школах Ялуторовского округа, существование коих было бы немыслимо, если бы Вы, Ваше Преосвященство, не посмотрели на дело это с присущей Вам широкой точки зрения, признавая, что народу нужна хорошая школа, независимо от того, какого она ведомства и типа. В этом своем решении, смело скажу, Вы последовали высокому примеру Божественного Учителя нашего, заповедавшего открыть доступ детей к Нему, единственному Источнику всякого знания и света.

     Прощайте же, Владыка, и простите. 

     ТЮМЕНЬ

     16 ноября 1997 г. Из адреса от духовенства гор. Тюмени, прочитанного протоиереем И. Лепехиным:

     Ваше Преосвященство, Преосвященнейший Владыко, милостивый Архипастырь и Отец! <…>

     И за этот короткий промежуток времени Вы успели наложить печать своего имени – доброго Ангела, на весь строй нашей жизни, и по духу, и по форме. Не берем на себя смелости отмечать такие факты, которые составляли предмет особенной Вашей заботливости и попечения в общей епархиальной жизни. Это право принадлежит нашей старшей братии – пастырям города кафедрального (Тобольска). А мы скажем только то, что и кратковременное управление Ваше Тобольской паствой займет лучшие страницы в летописях нашей епархии. Ваша теплота, то сердечное отношение к нам, которым Вы подкупали к себе и старшего, и младшего из нас, давали нам право и возможность открывать Вам, как дорогому и любящему отцу, грехи вольные и невольные, с твердым упованием, что праведный суд Ваш будет непременно растворен отеческой любовию.

     Никто не слышал от Вас ни строгих требований, ни грозных приказаний, а только тихий, всегда ровный голос отца, исключающий, однако, и малейшее потворство. И между тем, исполнение Вашей воли, осуществление Вашего желания было священным долгом каждого из нас. В этом-то и заключалась вся сила, вся нравственная мощь того режима, которого Вы держались за все время своего управления. <…> 

     РИГА

     Наиболее ярко личность архипастыря раскрылась в тревожные годы революции 1905–1907 гг. Как известно, вожаки балтийской революции придали этому движению не только политическую, но и антирелигиозную окраску. Не ограничиваясь открытою пропагандою атеистических идей среди местного населения, они старались путем застращивания и угроз отвлекать народ от посещения церкви, не останавливаясь даже перед насилием, чтобы рассеять верующих, собравшихся в храмах и на кладбищах для совершения молитвы. <…>

     Буцковского священника о. А. Упита 12 сентября в 7 час. вечера вызвали больному в Зельзаускую волость в усадьбу «Алькалн». Приехал за ним незнакомый причту человек. Когда проехал он с ним приблизительно 5 верст, в лесу напали на священника три человека, моментально стащили с телеги, нанося какими-то нагайками удары по голове и рукам. Ошеломив ударами и держа навзничь, нападавшие остригли ему бороду и волосы и вручили ему пакет с прокламациями. После этого отпустили его, сказав, чтобы он через две недели оставил приход, если не желает быть убитым. Связка с церковными вещами осталась или в телеге, или была взята нападавшими. <…>

     Некоторые священники получили анонимные угрожающие письма за проповеди против насилия и беспорядков. Сиссенгальский же престарелый священник Иоанн Лийц 6 сентября в 9 часов вечера неизвестными злоумышленниками был убит двумя выстрелами из ружья через окно квартиры. <…>

     Когда карательные отряды начали аресты и расстрелы участников революционного мятежа, Архиепископ Рижский Агафангел обратился к главному начальнику объятого революцией Остзейского края, со смиренным ходатайством о «законном покровительстве невиновным в участии в революционном восстании и о смягчении участи виновных, принявших участие в беспорядках по своему неразумию или увлечению всеобщим движением». Получив «благоволительное к сему ходатайству внимание» генерала Соллогуба, водворяющего порядок в крае, архиепископ предложил подведомственному духовенству предстательствовать пред местными властями за тех, о невиновности которых им свидетельствует иерейская совесть и долг священнической присяги, – и притом не только за своих прихожан, но и за инославных. Какое высокое, истинно-христианское, подлинно пастырское отношение и к тяжелым событиям, и к несчастным людям (общественно-церковно-политическая и литературная газета «Колокол» № 24, 1906 г.).

     Эстская газета «Päewa leht», обрисовывая отношение лютеранских пасторов к постигшим бедствиям в настоящую годину великого испытания, говорит, что пасторы отнеслись к этому с прискорбным равнодушием. Им непонятна была роль Авраама, умолявшего Господа о прощении обреченных гибели городов Содома и Гоморры. <…>

     Бездействуют пасторы, бездействует и высшая духовная власть. Иначе понимает свою пастырскую обязанность, – продолжает газета, – православное духовенство. Здесь сам архипастырь, архиепископ Рижский и Митавский, обращается с воззванием к своему духовенству, приглашая его ходатайствовать за невинных православных и иноверцев.

     «Какое утешение слышать, – заключает газета, – что у нас есть единственный друг, принимающий участие в нашей скорби, хотя он нам чужд и по вере, и по национальности!» 

     Именно благодаря решительной позиции Агафангела, Православная Церковь, стараясь примирить враждующие стороны, оказывая помощь пострадавшим от революционных волнений, стала единственной религиозной конфессией Прибалтики, которая в событиях 1905–1907 годов пыталась руководствоваться не политическими интересами, а христианскими законами. Когда в Прибалтике свирепствовали карательные экспедиции и военно-полевые трибуналы, Агафангел твердо и последовательно встал на сторону гонимых. В результате ходатайства архиерея в январе 1906 года были освобождены из-под ареста и оправданы военно-полевым трибуналом псаломщик Иоанн Индриксон, староста православной церкви и несколько учителей лютеранского вероисповедания мызы Мерьяма (Эстляндская губ.). Впоследствии благодаря личному участию Агафангела были спасены от ареста и наказания десятки жителей прибалтийских губерний. Архиепископ обратился к настоятелям церквей Рижской епархии с просьбой сделать все для защиты «невинных или раскаивающихся в своих прегрешениях», независимо от того, к какому лагерю они принадлежали. <…>

     Священники горячо откликнулись на призыв своего архипастыря и «без шума, тихо, с терпением и христианской любовью потрудились во спасение ближних пред мирскими властями»¹. В то время, когда многие лютеранские пасторы, боясь разъяренной толпы, бросали свои приходы и бежали в города под защиту войск, православные священники оставались со своей паствой и пытались успокоить взбунтовавшуюся толпу (Марциенский священник Петр Гринвальд и др.), выходили навстречу карательным отрядам и не пускали карателей на территории своих приходов (Вецсалацкий священник Карп Грундулис и др.), становились в строй расстреливаемых карателями крестьян, предотвращая расстрелы невинных. 

     Слова прощания

     Лифляндский губернатор в краткой сильной речи изобразил чувства скорби, с которыми русское общество встретило известие о перемещении Высокопреосвященного Агафангела в Вильно, заслуги его в минувшее лихолетье и всегдашнюю солидарность как с ним – губернатором, так и с другими властями, с которыми Владыка шел рука об руку во всех общественных делах. В заключение пожелал Владыке здоровья и успеха на новом месте служения Церкви и Родине. <…>

     Из слова члена Общества русских врачей, тайного советника, доктора медицины М. Ф. Келдыша.

     Как почетный член Медицинского общества русских врачей гор. Риги, я, – говорил г. Келдыш, – с грустью произношу свой прощальный привет почетному же члену этого же Общества архиепископу Агафангелу… Как член покидаемой Вашим Высокопреосвященством паствы, я должен сказать, что паства эта не огорчена лишь, – она прямо-таки потрясена при одной мысли от предстоящей с Вами разлуки.

     Многие из нас помнят Ваш приезд (в Ригу) – это тринадцать лет тому назад, – и с этого же момента привыкли постоянно встречать Вас, входить с Вами в общение, почитать, любить и прямо-таки преклоняться перед Вами. Да, обаяние, производимое Вами, Владыко, на паству было неотразимо и, уж простите мне, если я, как обыкновенный смертный, руководясь, прежде всего, впечатлениями на внешние чувства, скажу, что на нас сильно действовали и величавый внешний Ваш вид и, в одно и то же время, простота Ваша, обходительность и доступность, и Ваше вдумчивое серьезное выражение лица и, тут же, эта мягкая, ласкающая, чисто юношеская улыбка.

     Но это только внешняя сторона производимого на нас обаяния, – я же укажу, господа, и на внутреннюю сторону душевного уклада Владыки, которая легко могла ускользнуть от наблюдения многих, но в которой, по-моему, и лежит весь секрет и разгадка производимого на нас Владыкою обаяния. <…>

     Заветами любви преисполнено христианство; Вы, Высокопреосвященнейший Владыко, были нам примером любви. Вы ее нам дали, примите же и от нас, в свою очередь, эту же любовь в ее чистом, бескорыстном виде».

     Кроме указанных речей, были сказаны речи Курляндским вице-губернатором князем Крапоткиным, командиром XX армейского корпуса генералом от инфантерии Смирновым и др. лицами. <…>

     В конце трапезы, по предложению г. губернатора Н. А. Звегинцова, еще раз воодушевленно было пропето всеми присутствовавшими многолетие архиепископу Литовскому Агафангелу. 

     ВИЛЬНА

     Литовская Церковь в лице архиепископа Агафангела лишилась архиерея, столько же строгого, сколько и гуманного, житейски опытного и сердечного. Бог, совесть и закон, – вот руководители архиепископа Агафангела в его архипастырской деятельности – так всенародно заявило в своем адресе виленское духовенство. <…>

     На всех местах своего служения пользовался высоким уважением как Архипастырь сановитый, корректный, осторожно мудрый, умеющий обходить и Сциллу, и Харибду, сохраняя, однако, независимость в действиях и решениях. Не терпящий сторонних влияний, он в то же время умел с терпимостью и вниманием относиться и к чужому мнению. <…>

     В положении духовного главы православного населения Владыка являлся мудрым руководителем его во все важнейшие моменты общественной жизни. Он был душою русского общества во время выборов в Государственную Думу и сумел объединить вокруг себя разрозненные общественные элементы. Ему Виленская губерния обязана посылкою в Думу людей, искренно преданных Царю и Родине. <…>

     Его плодотворная деятельность по управлению епархией оставит по себе очень заметный след в истории Литовской Церкви. Владыка был Архипастырем не только право правящим слово Божественной истины, но и мудрым руководителем общества. <…>

     Наиболее же характерной и ценной чертой обаятельной личности Владыки была его удивительная деликатность, корректность, ровность в обращении, внимательность и уважение к чужому мнению.

     Никто не слышал от Владыки ни гневного окрика, ни оскорбительного замечания. В совершенстве владея собою, он был временами строг, но всегда был справедлив и благожелателен. И не удивительно, если он за короткое время пребывания своего в Вильне успел снискать себе всеобщую любовь и уважение, как со стороны духовенства, так и со стороны светского общества. <…>

     Счастливая уравновешенность духа, мягкость и внимательность в обращении, ровность и выдержанность характера, полное уважение к чужому мнению – вот те личные свойства Владыки, которые невольно заставляли любить его всех, соприкасавшихся с ним.

     В отношении к духовенству, и вообще к лицам подчиненным, Высокопреосвященный был строг и требователен, но справедлив и непридирчив. Никогда он не позволил себе ни гневного окрика, ни оскорбительного замечания. Каждую просьбу он внимательно выслушивал и спокойно высказывал свое решение или мнение. <…>

     Из слова Виленского губернатора Петра Владимировича Веревкина

     «Ваше Высокопреосвященство, Глубокочтимый Архипастырь! Державною волею Его Императорского Величества Вы призваны на видный и ответственный пост Архипастыря одной из древнейших епархий и перед Вами открывается новое более широкое поприще служения Святой Православной Церкви в самом сердце России. <…>

     Мы же, виленцы, с чувством искреннего глубокого сожаления расставаясь с Вами, собрались ныне под сводами этого храма, чтобы в день последнего служения Вашего в Вильне еще раз получить дорогое нам Ваше архипастырское благословение и просить Вас, глубокочтимый Владыко, принять в молитвенную память от Виленского Русского общества эту святую икону.

     Не забывайте нас в молитвах Ваших перед Ликом Спасителя и позвольте нам верить и надеяться, что в Вашем любвеобильном архипастырском сердце найдется место и для нас, православных виленцев, сыновне Вам преданных и искренно Вас уважающих».

     Кафедральный протоиерей В. В. Знаменский прочитал следующий адрес:

     Ваше Высокопреосвященство, Досточтимый Владыко! По неисповедимым путям Промысла Божия так неожиданно и непредвиденно для нас призываетесь Вы продолжать святительское служение Ваше на новом месте. Наш сыновний долг в настоящие минуты разлуки с Вами – засвидетельствовать Вам одушевляющие нас чувства молитвенных Вам благожеланий, а вместе с тем – по влечению сердец наших – и исповедать то истинное доброе, что имели мы неразрывно связанным с именем Вашим.

     Мы, пастыри Церкви Христовой, прежде всего – молитвенники пред Престолом Божиим и совершители Таин Божиих, глубоко запечатлели в своих сердцах Ваш достоподражаемый образ святителя-молитвенника: благоговейно-величественно, молитвенно-сосредоточенно совершавшееся Вами богослужение возвышало и служащих, и молящихся. Эта молитвенная сосредоточенность в богослужении, отрешающая от земных житейских помыслов, отражалась, как бы давала тон и всей Вашей пастырско-административной деятельности, определяла основной характер всех Ваших отношений к пасомым и, прежде всего, к нам – пастырям.

     Ярко вырисовывалась поставленная Вами задача Вашей святительской деятельности – выправить и, где нужно, поставить в подобающие границы и возвысить, прежде всего, жизнь и деятельность руководителей народа – пастырей Церкви. Доброе делание, устроение жизни по духу Евангельскому было у Вас на первом плане. <…>

     Не забудем мы Вашей совершенной независимости во всех начинаниях и распоряжениях. Вы не склоняли Вашего слуха ни к каким сторонним влияниям: Бог, совесть и закон были единственными Вашими путеводителями и руководителями. Потому в святительской Вашей деятельности не было ничего сокровенного: все и всякие вопросы обсуждались Вами открыто, при свете закона и в интересах только истинной пользы дела.

     Ваша самостоятельность если и допускала какую-либо зависимость, то только от внушений чувства христианской любви и истинной благожелательности. Но истинная любовь не есть слабость только сердца, – она не минует и правды. Потому и Ваша отеческая любовь, Ваши милости и снисхождения никогда не спускались до уровня поблажек, могущих лишь казаться выражением любви, а на самом деле влекущих за собою только вред и зло, часто непоправимое. Ваша любовь была выражением истинно благожелательной воли, не уклонявшейся во имя ложной гуманности и от отеческой строгости, где это необходимым признавалось для блага вверенных Вашему попечению лиц.

     Вами с любовию поощрялся всякий добросовестный труд, всякое доброе начинание Ваших соработников на ниве Христовой. Вы давали полную свободу каждому использовать во благо Церкви все богодарованные ему силы и средства, являясь в то же время мудрым руководителем, советником, помощником. Видя труд честный, исполнение долга добросовестное, Вы всегда снисходили к невольным ошибкам, промахам, немощам. Ваше правдивое сердце не могло только выносить неискренности, лицемерия: ничто подобное не укрывалось от Вашего проникновенного взора и изобличалось, как бы ни было приукрашено.

     Да, право правили Вы слово Христовой истины, и эта Ваша святая правда была светлым лучом, освещавшим и наш пастырский путь. Да просветится же и впредь на многие годы свет Ваш пред человеки, да освещает он жизненный путь и тех собратий наших, которых Господь вверяет Вашему водительству на новом месте Вашего служения. А мы, остающиеся здесь, напутствуем Вас нашими искренними молитвенными Вам благожеланиями.

     Из слова о. ректора Виленской Духовной Семинарии архимандрита Лаврентия.

     Ваше Высокопреосвященство, Высокочтимый Владыко, Милостивейший Архипастырь и Отец! <…>

     Стоя на высоте святительского служения Церкви Литовской, Вы, прежде всего, являлись в отношении к нам мудрым руководителем нашей жизни, повинуясь указаниям и предначертаниям которого каждый из нас мог чувствовать себя и чувствовал совершенно спокойным и безопасным в своем плавании по бурному житейскому морю. Как начальник Вы обнаруживали в отношении к нам высокую гуманность, проявлявшуюся в том широком доверии, с каким Вы отнеслись к нам, и каковое доверие заставляло всех нас работать и трудиться не за страх, а за совесть. Вы, наконец, были заботливым нашим попечителем, всегда внимательным ко всем нуждам и интересам учащих, учащихся и живущих в обители. За все сие мы все Вам низко кланяемся и искренно благодарим.<…> 

     Владыка в мантии и с жезлом направился к выходу из храма; на монастырском дворе уже выстроилась длинная золотая лента духовенства, а еще дальше – за воротами монастыря, сияя на солнце, колыхались многочисленные хоругви. Владыка показался в дверях храма, и крестный ход двинулся к вокзалу.

     Торжественный колокольный звон, величественные звуки военного оркестра, игравшего «Коль славен», длинный ряд духовенства, множество хоругвей, войска, расставленные двумя стройными шеренгами по всему пути следования крестного хода, огромная многотысячная толпа народа, сплошным потоком залившая Островоротную и Вокзальную улицы, ясная, солнечная, чисто весенняя погода – все это в итоге дало дивную, грандиознейшую картину, подобную которой православным виленцам если и приходилось видеть, то очень редко.

     Возглавляя собор духовенства, в мантии и с жезлом следовал с крестным ходом Архипастырь. Подошли к подъезду парадных комнат вокзала. Владыка вступил на крыльцо и отсюда преподал последнее Архипастырское благословение провожавшей бывшей его пастве, заполнившей вокзальную площадь.

     Настоящее издание имеет целью воспроизвести с возможно большей полнотой жизнь и архипастырские труды святителя Агафангела. Оно включает около шестисот различных материалов: дореволюционных публикаций, статьи из послереволюционных газет, находящихся теперь в закрытых фондах библиотек и региональных архивов, документов УФСБ РФ по Ивановской и Ярославской областям, ДКНБ по Казахстанской области, ГАРО, ГАТО, ГА РФ, ГАЯО, РГИА, ЦДНИ ЯО, ЦИАМ и др. архивов, а также воспоминаний родных. Среди них более двухсот материалов будут опубликованы впервые, в том числе следственное дело митрополита Агафангела. Иллюстративный материал включает сто шестнадцать черно-белых фотографий и четырнадцать цветных – на врезке и около двадцати в тексте.

     Приобрести книгу можно в издательстве Православного Свято-Тихоновского гуманитарного университета.