Святитель Герман, Патриарх Константинопольский, как церковный гимнограф

** ¹
…и поклонятся следом ног твоих
вси прогневавшии тя… за еже быти
тебе оставлену и возненавидену,
и не бе помогаяй тебе. И положу тя
в радость вечную, веселие родом родов.

Исаия 60:14–15

За всенощным бдением некоторых великих и двунадесятых праздников при пении стихир слуха верующих достигают истины, изложенные языком возвышенным и одновременно ясным, печатлеющие священное событие, таинство празднуемого дня. В их словах всегда звучит непререкаемая радость исповедания Бога, премудрых путей Его Промысла, основ спасительной веры Христовой. Эти стихиры — творение святителя Германа, патриарха Константинопольского (2-я пол. VII–1-я пол. VIII в.).

Не все жизнеописатели Святителя обращают внимание на его песнотворческие труды: в Четиях-Минеях святителя Димитрия Ростовского мы не находим упоминания об этом роде его творчества. Это может быть объяснено тем, что святитель Герман испытал за свою долгую жизнь, как указывает преосвященный Филарет Черниговский, не только “волнения монофизитства, но и начало новых бурь иконоборства” ². Борьба с разного рода ересями и исповедничество, страдание за правую веру проходят красной нитью через все земное бытие святого патриарха.

Вместе с тем составитель канона святителю Герману, преподобный Феофан, уделяет много внимания песнотворческим трудам святого исповедника Христова. Подробно же со всех сторон рассматривает труды святителя Германа Филарет, архиепископ Черниговский ³. Восстанавливая образ Святителя как писателя и церковного деятеля, архиепископ Филарет особенно подробно останавливается на его догматических произведениях, посланиях, словах и беседах на великие праздники. Послания святителя Германа о почитании святых икон читались на VII Вселенском соборе много лет спустя после блаженной кончины патриарха-исповедника.

Правильно будет сказать, что святитель Герман отзывался на все насущные нужды Церкви прежде всего исповеданием ее основных догматов, страданием за них, затем письменными трудами по изложению и защите этих догматов и вероучения святой Церкви и только в отдельных случаях он являл себя как песнотворец, гимнограф церковный.

Слова пророка Исаии, прообразующие путь Христов на земле, могут быть отнесены и к жизни Его последователя и исповедника, святителя Германа. Он был оставлен и возненавиден с ранних юношеских лет — и не бе помогаяй ему. Но он же был и вознесен Господом и сделался радостью, веселием родов и родов людей, по слову того же провидца Исаии. Те, кто множили скорби в жизни исповедника Христова, должны были признать его святость и поклониться стопам его — “и поклонятся следом ног твоих”.

Жизнь святителя Германа

Святитель Герман родился в Константинополе в семье одного из первых сенаторов Константа II. При восшествии на престол Константина Погоната (668 г.) отец Святителя был умерщвлен, а юношу император распорядился изувечить и отдать в церковные клирики, чтобы тот не мог отомстить за убийство отца. Но юноша Герман сам отошел от мирских притязаний и жил, по слову святителя Димитрия, “яко ангел Божий, от всякого земного пристрастия и мирския суеты удален”. Он прилежал молитве, посту и чтению божественных книг, в которых “премудрости глубину исследова и почерпе животныя богодухновенных учений воды” ⁴.

При Юстиниане II святитель Герман стал епископом города Кизика, где ревностно защищал веру Христову от нападок еретиков. От глубокого знания основ веры и святых догматов он “напаяет церковь Христову, будучи ее учителем и пастырем”. Но при императре Филиппике (711–713) за свое твердое сопротивление монофизитству он был изгнан и заточен.

Со смертью Филиппика при императоре Анастасии II в 715 (по другим данным — в 713) году святителя Германа возвращают из заточения и избирают патриархом Константинопольским. Верующие с радостью принимают возвращение святого мужа в его родной город; по свидетельству хроники Феофана, Святитель занял кафедру “по согласию благоговейных мужей, пресвитеров, диаконов и всего святого собора и всего христолюбивого народа сего богохранимого царственного города, божественною благодатию, всегда врачующею немощное и восполняющею оскудевающее” ⁵.

При восшествии на патриарший престол святитель Герман свидетельствовал о своем согласии с определениями Вселенского Халкидонского собора против монофизитов. Уже будучи патриархом, он от своего глубокого и опытного знания догматов веры старался примирить армян с положениями Халкидонского собора. Старания эти, по мнению преосвященного Филарета Черниговского, не были бесплодны. Письма святого патриарха были исполнены “духом любви и православной веры”, и армянская церковь, откликаясь на эти любовные послания, принимала их и исповедовала его святым.

При избрании святителя Германа на патриаршую кафедру, обнаружился в нем дух прозрения. Он предсказал некоей женщине по имени Анна — при получении ею его святительского благословения — о рождении от нее нового исповедника Христова. Это и сбылось в жизни ее сына, преподобномученика и исповедника Стефана Нового. Дух провидения, прозорливость обнаруживался неоднократно в словах и действиях святого патриарха. Очевидно, это было одной из сторон его личности: страдания с юных лет истончили и просветили душу блаженного Германа, и ему стали очевидны многие сокрытые человеческие дела, как добрые, так и злые. У святителя Димитрия они подробно приведены в пространном житии.

Многосторонней была деятельность святителя Германа на патриаршей кафедре. Помимо своих основных забот по управлению церковью в годы, наполненные смутами, волнениями и ересями, блаженный патриарх постоянно обращался к литературной деятельности. Преосвященный Филарет Черниговский приводит по этому поводу слова его древнего биографа: “Право исправляя должное служение истине, он для общей пользы писал довольно много слов назидательных для благочестивых”. Здесь же преосвященный Филарет перечисляет слова Святителя на Введение во храм Богоматери, на Успение, на Благовещение, на обновление храма и положение пояса Богоматери. Известны сочинения святителя Германа о ересях и о соборах. Как особенно яркое отмечается его “изъяснение (или толкование — М. И.) на Литургию” ⁶. В некоторым источниках оно называется “Со­зерцанием предметов церковных”.

Полна и многообразна была деятельность святого патриарха, но основные труды и скорби были еще впереди: с восшествием на престол в 726 г. Льва Исаврянина началось гонение на святые иконы. Святой старец-патриарх неоднократно сам беседовал с императором, убеждал его, говоря что тот, кто отвергает святые иконы, есть “враг Божию воплощению”, напоминал Льву о нерукотворном образе Спасителя, посланном царю Авгарю в Едессе, приводил и другие доказательства. В это же время святитель Герман писал послания о почитании святых икон. “Писания его (Германа — М. И.) славятся по всей вселенной”, — свидетельствует VII Вселенский собор, на котором были прочитаны три из них.

Император настаивал на своем; святой патриарх вразумлял его и говорил, что готов пролить кровь, если будет утвержден “беззаконный образоборный догмат”, и что для решения вопроса об иконопочитании должен быть созван Вселенский собор. Когда в 730 году император созвал частный собор, патриарх Герман, по слову Четий-Миней, оставил свою кафедру, положив патриарший омофор “в Божественном алтаре на святой трапезе”. После этого воины по повелению императора с побоями изгнали Святителя из патриаршего дома. Последние десять лет жизни святой патриарх провел в наследии своих родителей в Платаниуме, или, по другим указаниям, в монастыре Хоре в подвижничестве и молитве. Он скончался в 740 г. в возрасте 95 лет. Мощи Святителя во время погребения и позднее были прославлены многими чудесами.

Изгнание святителя Германа с патриаршей кафедры тяжело переживалось современниками. Преподобный Иоанн Дамаскин писал в одном из своих посланий: “Вот и блаженный Герман, славный по жизни и по учению, доведен до побоев и изгнан в заточение” ⁷. А другой современник, говоря о ярости Льва и низведении святителя Германа, пишет о нем: “Сошел с престола великий первосвященник, улетела из гнезда любезная ласточка, украшавшая великий покой Церкви сладким говором, украшающая до ныне праздники Господни” ⁸. В своем историческом обзоре песнопевцев преосвященный Филарет приводит свидетельства жизнеописателя святителя Германа, говорящего о том, что “на кафедре Константинопольской просвещал он народ учением <…> утешал Церковь словами похвальными и проповедями, тяжесть бдений облегчал мелодическими песнями своими” ⁹. В последних словах мы видим указание на то, что патриарх-исповедник и в свое время был признанным церковным песнопевцем.

По некоторым сведениям, мощи святителя Германа были со временем перенесены во Францию. Поэтому, может быть, не случайно в Париже есть церкви во имя святого Германа (Сен-Жермен), и одна из них самая древняя в столице Франции, старше собора Парижской Богоматери.

Песнотворческие труды святителя Германа

Творения Святителя включают стихиры на праздники и памяти святых, а также каноны. В дни святителя Германа структура канона еще не была окончательно сформирована; это было последование отдельных тропарей, объединяемых в поэму. Преосвященный Филарет называет каноны святителя Германа “первым опытом в своем роде”.

По всему кругу церковной службы встречаются стихиры святителя Германа, по преимуществу литийные или хвалитные, часто — на стиховне вечерни и утрени; значительно реже стихиры, обозначенные его именем, на Господи, воззвах. В своем исследовании песнопевцев и песнопений Греческой Церкви архиепископ Филарет Черниговский говорит, что святителем Германом “писаны произведения а) в похвалу святым и б) в похвалу дел устроения спасения нашего” ¹⁰. Среди последних как наиболее важных преосвященным Филаретом упоминаются: а) канон на перенесение Нерукотворенного образа из Эдессы в Константинополь (16 августа); б) канон на Благовещение Пресвятой Богородицы, (в настоящее время нет в богослужебных книгах); в) стихиры на Сретение Господне; г) стихира на хвалите на первое сентября; д) стихира на Рождество Пресвятой Богородицы; е) канон Отцам шести Вселенских соборов (16 июля).

Из песен святителя Германа, посвященных святым, преосвященный Филарет различает стихиры и отдельные каноны а) святым пророкам, б) святым апостолам, в) святым мученикам, г) святителям, д) преподобным; ссылаясь на свидетельство Алляция, Преосвященный упоминает и песни святого патриарха в честь преподобной Марии Египетской. При изучении славянской Минеи нами было обнаружено значительно большее число стихир на двунадесятые праздники, обозначенных именем Германа, по сравнению с теми, на которые как на подлинные ссылается преосвященный Филарет Черниговский. Очевидно, здесь могут иметь значение два обстоятельства. Во-первых, святитель Герман стоит в самом начале развития церковного песнотворчества и многие его произведения могли быть утрачены или не обозначены в процессе переписки его именем, почему и не могут быть точно идентифицированы. Во-вторых, известен и второй Константинопольский патриарх Герман, живший в начале XIII века, которому приписываются отдельные песнотворческие произведения ¹¹. В будущем должен иметь место большой труд по сличению рукописей с тем, чтобы уточнить авторство отдельных спорных произведений. Вместе с тем для того, чтобы понять, какой великий вклад в богослужение внес святой патриарх, достаточно и тех стихир и канонов конца VII и первой половины VIII века, которые есть в славянских богослужебных Минеях и авторство которых бесспорно принадлежит ему.

Богословские истины в песнотворческих трудах святителя Германа

При изучении песнотворческого достояния святителя Германа становится очевидным, о чем болела душа святого патриарха и как он отзывался на скорби Святой Церкви своего времени. Слово святого песнописца было всегда ясным, отчетливым, доходчивым. Святитель больше всего заботился о том, чтобы оглашаемые им истины могли быть отчетливо усвоены молящимися, чтобы святая вера, православно исповедуемая им в его творениях, была достоянием каждого из его пасомых. Отсюда — цельность, отсутствие украшательства в построении его песнопений, их предельно отчетливая структура, краткость большинства его стихир и канонов.

Вместе с тем, всматриваясь в строки церковных произведений святителя Германа, можно различить целый ряд таких основных положений, которые не поднимались и не освещались другими песнописцами. Здесь опять следует вспомнить сказанное выше о личности святого патриарха: это был прежде всего первосвященник великой Церкви Константинополя, второго Рима и одновременно — исповедник и страдалец за святую Церковь и веру. Поэтому первостепенной в его песнотворческих трудах была проповедь Церкви, причем Святитель много и пространно говорит о догматах и ересях, в отдельных случаях упоминая даже имена еретиков, с которыми вела борьбу святая Церковь. Подобной проповеди Церкви мы не встречаем в трудах прочих церковных гимнографов.

В каноне святым Отцам шести Вселенских соборов (по­ложенном на 16 июля) вселенский первосвятитель Герман свидетельствует, что трудами мудрых Отцов “Церковь онебесися”, стала небом, а заключая канон песни, воспевает: “Радостию сердца вся взыграим, священныя соборы отец совокупльше: тех бо ради свет видехом Православия, светильницы бо явишася, вся наставляюще к правым учения обретениям” ¹². Вот что рад проповедывать святитель Герман: чтобы люди возлюбили свет Православия, чтобы, прославляя Отцов, обретали правое учение, так необходимое для спасения их бессмертной души. В том же каноне, призывая проводить благочестно житие, святитель Герман восклицает: “Яко да причастницы будем святым отцем, иже скрыша правых учений богатство нам, чадом их”. Богатство правых учений — основная забота сердца святого патриарха, потому что тогда возможно и очищение души, и благочестное житие всех его пасомых, чад святых Отцов, труды которых он пламенно воспевал.

Ту же идею развивает святитель Герман в своем каноне святому патриарху Иоанну Постнику (2 сентября). Здесь опять на первом месте — слава святой Церкви Христовой. “Церковную славу украсил еси, Иоанне блаженне, божественными твоими догматы и мудрыми наказании, ереси же исчезновенны сотворил еси”. Ниже святитель Герман восхваляет святого патриарха Иоанна как светильника благочестия, который “буесловныя отсекл еси учения вся” и “догматов <…> добротою облистал еси” ¹³. В других песнях этого канона святитель Герман многократно повторяет изложенное выше, восхваляя святителя Иоанна Постника как “благочестных догматов насадителя” (песнь 4), как “догматов наставника”, свидетельствуя, что святитель Иоанн “венцем увязлся еси на ереси” (песнь 3), что он “ересеначальники посрамил” (песнь 5). И ниже святитель Герман опять возвращается к идее святой Церкви, о чистоте которой он все время печется. “Жезлом Духа Святаго люди яко упасша честныя Церкве и отгнавша богоборныя ереси, вси иерарха восхваляем тя”.

Идеей Церкви, проповедью о спасительных догматах и о необходимости борьбы с ересями полны замечательные стихиры святителя Германа на дни памяти святителя Афанасия Александрийского (18 января и 2 мая). Называя его бессмертным (что и означает имя Афанасий), святитель Герман восхваляет его труды во славу Церкви как бессмертия лияния и свидетельствует, что бессмертный Афанасий верных напаяет помышления. В другой стихире песнописец так воспевает святителя Афанасия: “Велика истины труба, многострадальный Афанасий, на трапезу днесь созывает Церковь светло вернии вси к торжеству усрящем, доброго пастыря песньми почитающе священныя его труды”. В стихире на Господи, воззвах святитель Герман еще более подробно раскрывает значение трудов святителя Афанасия: “Христова иерарха воспоим вси Афанасия, — воспевает он, и уточняет, — яко Ариева мнения вся упраздни и Святыя Троицы державу во всем мире ясно возвещает” ¹⁴.

Те же идеи дороги и близки святому патриарху-песнописцу, когда он прославляет труды святого исповедника Павла (6 ноября). “Архиерейскою одеждою одеявся, преподобне отче, тезоименитому Павлу поревновал еси, — пишет святитель Герман в стихире на Господи, воззвах, переходя далее к основной, близкой ему идее, — гонения претерпев и обстояния в своих присных болезнях, вредословная мнения Ариева посрамил еси и пострадав бо за безначальную и единосущную Троицу, злочестиваго и духоборца низложил еси Македония, и православную всем уяснив веру, с невещественными водворяешися ангелы” ¹⁵. Так, болея об истинах святой веры и Церкви, святитель Герман подробно излагает борьбу святителя Павла с ересями, не боясь называть самые имена ересеначальников. Несомненно, он думает здесь о пользе своих пасомых, о том, чтобы люди церковные, отрицаясь ересей и ересеначальников, тем более стремились к спасению в лоне Христовой Церкви.

Даже воспевая труды святых Апостолов, святитель Герман прежде всего спешит сказать, как велики, как значительны были труды учеников Христовых для созидания Церкви. Так, он пишет в первой литийной стихире на день памяти святого апостола и евангелиста Иоанна Богослова (8 мая и 26 сентября), ублажая его высокое дарование: “Реки богословия из честных твоих уст истекоша, апостоле, из нихже Церковь Божия напаяема, покланяется православно Троице Единосущней” ¹⁶.

В литийной стихире на день святых первоверховных апостолов Петра и Павла (29 июня) святитель Герман, восхваляя апостола Павла, обращается к нему, называя его витией и светильником святых Церквей: “Павле чудне, святых Церквей витиа и светильниче” ¹⁷. В день памяти святого апостола Андрея Первозванного (30 ноября) в стихире на стиховне (на утрени) святитель Герман находит нужным говорить о спасительных догматах. “Скровника Петрова и Христова ученика, — пишет он, — рыб ловителя и ловца человеков, в песнех почтим Андреа апостола, Иисусовым бо учением вся наказав догматы” ¹⁸.

Так предстоятель Церкви, вселенский патриарх, первосвяти­тель Герман везде, где находил возможным, возвещал о Церкви Xристовой, свидетельствовал о ее святых догматах, оберегал от ересей, воспевал святых, особенно потрудившихся в борьбе с неправыми учениями. В этом, наряду с проповедью церковной, с толкованием Божественной литургии, с написанием посланий современным ему епископам, видел святой патриарх свое служение, исполнение своего долга.
 
Близко к воспеванию святой Церкви и ее истин в песнотворческих трудах святителя Германа находится славословие Святой Троицы. На примере приведенных выше стихир, в которых восхвалялись подвиги святых Отцов, мы могли видеть, как прославление столпов веры всегда сочетается у святого песнописца с воспеванием таинства Святой Троицы. В стихире святителю Афанасию на Господи, воззвах, святой патриарх, указав на его борьбу с Арием, свидетельствует, что святитель Афанасий “Свя­тыя Троицы державу во всем мире ясно возвещает, единаго Бога в триех Лицах нераздельна”. В стихире на стиховне святитель Герман пишет, что святитель Афанасий “пищу сладкую плододая, высоким боговещанием Троицы Нераздельней державе учит поклонятися” ¹⁹. То же видим мы и в стихире святителя Германа святому Павлу, патриарху Константинопольскому: святой исповедник Павел, посрамив мнения Ария и Македония, уяснил православную веру, “пострадав <…> за безначальную и единосущную Троицу” ²⁰. Даже и в стихире святому апостолу и евангелисту Иоанну Богослову святитель Герман находит уместным лишний раз — в слух людям — возвысить догмат о Святой Троице, сказав, что реками богословия святого Апостола напаяется святая Церковь и потому “поклоняется православно Троице Единосущней” ²¹. В каноне святым Отцам шести Вселенских соборов славословие Святой Троицы достигает своей вершины. “Солнца солнцы сугубо озариша, — восклицает святой песнопевец в 4-й песни канона, — Сын и Дух от Отца, несоздани, собезначальни обоим Отец един виновен веруется”. “О Троице! — опять в восторге духа вопиет святитель Герман в 5-й песни. — Церковь онебесися, Трисвятую песнь присно Тебе поюще собирает Тройческое Твое Едино Божество”. Здесь высота исповедания святого патриарха-исповедника: Церковь, которую он так воспевает и превозносит, онебесилась, стала небесною через воспевание тайны Святой Троицы. Это постигает сердце Святителя. Но он хочет сказать это всем людям, так как жаждет их спасения во Христе и Единосущней Троице!

Дальше в каноне святитель Герман прославляет святых Отцов Вселенских соборов за то, что они, будучи просвещены “бо­жественным Трисиянным сиянием”, “Единаго проповедаша Честныя Троицы Христа Господа”. Таинство Троицы и таинство пришествия в мир Христа-Господа наиболее вожделенны для сердца Святителя. В 8-й песни канона святым Отцам, как бы завершая свое воспевание, святитель Герман опять раздельно прославляет Лица Святой Троицы, чтобы тем отчетливее говорить о Их едином корне, Их единой славе. “Якоже единаго корене отрасли богосадны, — возвещает он, — Сын и Дух возсиявше, ибо Отец единовиновен есть, безлетный, безлетным Лицам единочестен”. Так догмат Святой Троицы полагается блаженным патриархом как основной, начальный, краеугольный, необходимый для спасения человеков.

С неменьшей заботой и любовью святитель Герман касается другого догмата — о двух естествах Христовых. В том же каноне святым Отцам шести Вселенских соборов мы можем найти свидетельства постоянных дум святого песнописца о том, чтобы сказать своей пастве о спасительном для нее таинстве двух естеств Господа нашего Иисуса Христа. “Несозданныя Троицы Единаго Христа, — пишет святитель Герман уже в первой песни этого канона, — во двою естеству и хотению, Чистая, раждаеши”.

Святому патриарху было необходимо свидетельствовать не только о двух естествах Христовых, но и о двух хотениях, о двух волях, так как он жил в период, когда монофелитская ересь пустила глубокие корни и обсуждалась, и была осуждена на VI Вселенском cборе. Поэтому в 4-й песни канона святитель Герман опять говорит о том же положении cвятой Церкви: “Его же сугуба естеством, во Ипостаси же единей, отцы проповедаша”. А в следующей, 5-й песни, упоминая о трисиянном сиянии, просветившем ум Отцов, святитель Герман опять повторяет заботившую его мысль: “Честнии отцы единагo проповедаша <…> Христа Господа, сугуба естествы и хотении”. Ниже, в песни 6-й того же канона святитель Герман считает необходимым уже поименно запечатлеть имена еретиков, что важно было для переживаемого им смутного периода в жизни Святой Церкви и осталось важным и значимым и для наших дней. “Стыд лица да покроет Евтиха и Диоскора, — вещает святитель Герман, — слияние буесловивших естества Христова, не в приведении бо, но во обожении естество земнородных прият” ²².

В каноне святителя Германа на перенесение Нерукотворного образа Спаса нашего (16 августа) мы также находим много глубоких мыслей о спасительном догмате двух естеств Христовых ²³. В 3-й песни святитель Герман излагает самую сущность догмата. “Из корени всяко отсещи праотца хотяй, —пишет он, — твой Сын, Дево, прозябшее преслушание, из чрева твоего, Чистая, приемлет все человеческое”. Только прияв плоть человеческую, волю человеческую, Сын Божий мог коренным образом отсечь преслушание праотца, ибо Христос, великого Совета Ангел, пишет святитель Герман в 8-й песни, произволил носить плоть: “Плоть произволивый носити великаго Совета Ангел, во утробе Твоей Пречистая, совершенно действовася <…> и истлевшее обнови человеческое естество” ²⁴.

Вот постоянная забота Святителя первопрестольного града — довести в песнях церковных спасительные истины до слуха и понимания всех людей церковных, всех пасомых, всей великой Церкви Христовой, утвердить их в этой непоколебимой истине, и ею, как и истиною Триединого Божества, привести ко спасению. Святитель Герман и в других своих песнотворческих трудах касается того же спасительного догмата, иногда даже неожиданно, будто бы не по ходу основного песнопения. Так, прославляя страдания святого великомученика Димитрия Солунского (26 октября), святитель Герман пишет в литийной стихире: “Прободен <…> быв в ребра <…> твоя, всечестне, подобяся на древе прободенному на спасение всего мира” ²⁵.
 
Отдавая много сил на борьбу с монофелитской ересью, святитель Герман отзывался всем своим существом и на возникновение иконоборчества. Его заботы о необходимости правильно поклоняться святым иконам проявились и в его каноне в честь Нерукотворенного образа Христа Спасителя (16 августа). Почти в каждой песни этого канона мы находим образное изложение православного взгляда на иконопочитание. Может быть, никакой иной труд святого патриарха не оправдывает так именование его ласточкой, как этот канон. Здесь ясность языка, его простота едины с выразительностью и силой изображаемого.

“Плотски изобразитися по нам, — пишет святитель Герман в 1-й песни канона, — иже прежде безплотный, благоволением Отчим не отвергийся зрака, дарова нам божественное изображение”. В 3-й песни святитель Герман богословствует об образе и подобии Божием и говорит: “Тебе, создавшему человека по образу первее, во еже вообразился еси абие за милосердие. Тем приемша Тя воистину подобие неизменное, со ангелы, Христе, славим”. В 6-й песни святой песнопевец касается изображения Лика Христова на убрусе. Известно, что в беседе с императором Львом, убеждая его в истине иконопочитания, святитель Герман приводил именно этот факт. Святитель повествует, что во время страдания Христос не имел “ни видения <…> ниже доброты”, однако “сущим вся просвещаше и являше <…> зрака видение, его же подобия на обетшавшем рубе изображение, якоже сокровище нам даровася”. Подобие это, как свидетельствует святитель Герман в 4-й песни, сладчайше зрения солнца: “Сладкое убо солнце, озаряющее очеса, сладчайшее же зрение твоего, Христе, подобия”.

Развивая и углубляя далее истину иконопочитания, внедряя ее в сознание людей церковных, святитель Герман свидетельствует, что образ Христов, его видение, есть залог спасения. “К боговидению очи уготовим, и достойно потщимся видети образ Христов всечестный во спасение наше”. А отсюда утверждается истина почитания и изображений Богоматери и всех святых и в слух всей Церкви определяется православное поклонение святым иконам, восходящее к прославлению самого первообразного Существа Божия. “Плотскаго Твоего зрака образ, Владыко, честно облобызаем и Матери Твоея и Святых всех, почесть ведяще правым помыслом, преходити добре к первообразному”.

Мышление наше стремится даже отвлеченные понятия свести к образу. Поэтому неописуемое существо Божие определяется как Первообразное, не изобразимое по существу. Тем более насущно и необходимо для человека поклоняться зримому образу Божию — Его иконе. Посему святые Отцы и преподобные не жалели жизни и полагали ее за догмат иконопочитания. Святитель Герман, патриарх Константинопольский знал это лучше и глубже многих, почему с радостью и соделался исповедником за святые иконы. В 9-й песни разбираемого канона, заканчивая свои песнопения в честь Нерукотворенного образа Спасова, он восклицает: “Образе неизменный Отечь, Сияние славы присносущного Света. Печать Вышняго, Слове, Сило и Мудросте, Тя богословящим благопременитель буди” ²⁶. Это сказано святым песнописцем в слух всех и на все века. Из приведенного тропаря канона нельзя убавить ни одного выражения, ни одного знака. Поэтому не случайно отцы VII Вселенского собора так почитали имя тогда уже почившего в Боге святого патриарха Германа; недаром Собор этот свидетельствовал: “Писания его славятся по всей вселенной”. Это совершилось в Никее в 787 году: через 47 лет после кончины святого старца-патриарха VII Вселенский собор утвердил иконопочитание.

*   *   *

Необходимо остановиться несколько более подробно на внешней стороне гимнографического наследия святителя Германа. Как уже упоминалось, стихиры и каноны святителя Германа имеют ясную, отчетливую структуру при ясности же и простоте слога. Однако необходимо отметить также и изящество его мысли, тонкость выражения, а отсюда и утешительность его песнопений, которые наполняют душу молящегося в храме, печатлеют и удовлетворяют его ищущую мысль.

В самом деле, как нам хорошо вопрошать вслед за святым песнописцем на радостном пении стихир на Господи, воззвах в день праздника Сретения Господня: “Глаголи, Симеоне, Кого, нося на руку в Церкви радуешися, Кому зовеши и вопиеши?”. И слышать в той же стихире ответ старца Симеона: “Ныне свободихся, видех бо Спаса моего; Сей есть от Девы рождейся; Сей есть от Бога Бог Слово, воплотивыйся нас ради, и спасый человека, Тому поклонимся”. Утешительны слова и следующей стихиры на тот же праздник, в которой встречаем образ, идущий из глубокой истории еврейского народа. “Приими Симеоне, Его же под мраком Моисей законополагающа провиде в Синае”. Радостно воспринимается душой молящегося и окончание этой стихиры, закрепляющее конец уже пропетой первой: “Воплоти­выйся нас ради, и спасый человека, Тому поклонимся”.

В третьей торжественной стихире принять Младенца-Христа приглашаются уже люди Нового Завета: “Приидем и мы, песнями божественными Христа усрящем, и приимем Его, Его же спасение Симеон виде”. Окончание этой стихиры несколько разнится от двух первых, так как здесь подчеркивается связь явления Христа с пророчествами Ветхого Завета: “Воплотивыйся нас ради и законом вещавый, Тому поклонимся”. Отрадно, легко и радостно сердцу современного человека, отягощенного сложностью и неудержимым темпом существования, следовать за зовом святого патриарха-песнописца в область света и мира, в область явления Младенца-Христа, так ясно и лучезарно изображенного в стихирах праздника!

Мысль святителя Германа несколько видоизменяется и расширяется, обретает новый образ, когда в хвалитных стихирах праздника Сретения Господня он уподобляет объятия старца Симеона херувимской колеснице. “На руках старческих во днешний день яко на колеснице херувимстей восклонитися благоизволивый, Христе Боже” ²⁷. На великий праздник Рождества Христова — Малую Пасху — святой песнописец находит в своем сердце другие образы, когда говорит в хвалитной стихире о том, что Христу в этот день приносится “православного богатства богословие, яко Богу и Спасу душ наших”. Таково разнообразие формы, ритма, построения каждого из песнотворческих произведений святителя Германа в зависимости от той основной идеи, которая излагается, и того места в богослужении, на котором поставляется это произведение.

Светлое чувство сообщает молящимся стихира святителя Германа (на стиховне) в день праздника Рождества Пресвятыя Богородицы. “Всемирная радость от праведных возсия нам, от Иоакима и Анны всепетая Дева: яже премногия ради чистоты храм Божий одушевленный бывает” ²⁸. В меру тишины праздника и его внутренней радости звучит эта стихира. Но подлинную высокую похвалу Богоматери мы обретаем в заключительной литийной стихире святителя Германа на день памяти великомученика Димитрия Солунского (26 октября). Стихира эта особо обозначена в Минее: как “творение Германа патриарха”.

Вот эта знаменательная стихира.

“Вострубим трубою песней, — в слух всей вселенной восклицает вселенский патриарх, — преклоншися бо свыше Всецарица Мати Дева, благословеньми венчает воспевающих Ю”. Призывая весь мир, все сословия прославить Владычицу, Святитель приглашает пастырей и учителей восхвалить Божию Матерь как “свещник златозарный, светоносный облак, небес пространнейшую, одушевленный кивот, огнезрачный Владычень Престол, манноприемную златую стамну, заключенную Слова Дверь, всех христиан прибежище”, — и кончает эту пространную стихиру словами: “Палато Слова, сподоби смиренныя ны небеснаго царствия, ничтоже бо невозможно ходатайству Твоему” ²⁹. Многие выражения этой стихиры напоминают славословия из знаменитого акафиста Божией Матери, составленного в Византии диаконом великой Константинопольской церкви Георгием Писидийским в 626 году. Но как высоко и безусловно искусство блаженного Георгия в творчестве акафиста, так же высоко и слово святителя Германа в приведенной стихире.

Хочется, наконец, особо отметить стихиру святителя Германа на церковное новолетие (1 сентября), которая высоко оценена преосвященным Филаретом и названа “превосходной по содержанию” ³⁰. “Неизреченною мудростию составивый всяческая, Слове Христе Боже, времена и лета нам предложивый, дела рук Твоих благослови и верных людей силою Твоею возвесели” ³¹. Все в жизни христиан, по слову святителя Германа, есть дело рук Божиих; это великое утешение для верующих душ!

Нам представляется уместным закончить наш анализ песнотворческой деятельности святого патриарха Германа указанием на то, как высоко чтил святитель кафедру Константинопольскую, какая была у него глубокая любовь к делу своей жизни, — а вместе с тем он должен был оставить свой омофор и уйти в заточение, чтобы не участвовать в богоборном собрании против святых икон. Святитель говорит в хвалитной стихире на возвращение мощей святителя Иоанна Златоуста (27 января): “Тем возвращение твоих божественных мощей, нам яве градски написав, ныне моли спастися душам нашим” ³². Более отчетливо отношение святого песнописца к Константинопольской кафедре выявляется в его литийной стихире в день памяти святителя Иоанна Златоуста (13 ноября). “Подобаше царствующему граду Иоанна имети архиереа, яко же некую утварь Царскую и златокованную трубу, вся оглашающу концы спасительными догматы” ³³. В этом отрывке можно узнать постоянную заботу вселенского патриарха Германа о спасительных догматах Церкви. Здесь же отчетливо звучит определение града Константинополя как царствующего, а отсюда и личности святителя Иоанна Златоуста как утвари Царской. В этих же словах — и несомненная любовь Святителя к архиерейской кафедре царствующего града Константинополя, своему радостному, но и горькому уделу.

Личность святителя Германа

Хотя песнотворческие труды святителя Германа составляют только часть его многогранной и сложной деятельности на Константинопольской кафедре в период монофелитской и иконоборческой ересей, однако они дают возможность всмотреться в его целостный облик, позволяют составить представление об особенностях его личности. В самом деле, мы могли убедиться на примере приведенных выше извлечений из его гимнографических трудов, что святитель Герман, патриарх Константинопольский, присутствует своими песнями, главным образом стихирами и канонами, в построении богослужения многих двунадесятых и великих праздников и дней памяти многих святых.

Подтверждает наше мнение канон святителю Герману на день его памяти (12 мая), составленный преподобным Феофаном примерно 100 лет спустя после смерти святого патриарха. Очевидно, в те годы еще находились в употреблении многие церковные песни святителя Германа, поскольку преподобный Феофан часто упоминает о них в песнях своего канона. Так, в 3-й песни он пишет: “Вельми просветил еси церковное, отче, исполнение, учений песньми, Германе прехвальне, святителю преподобне”. В этом каноне преподобный Феофан, воздавая похвалу святителю Герману как патриарху, как учителю церковному, особенно выделяет его труды как песнотворца; возможно, потому, что сам преподобный Феофан был одним из плодовитых церковных песнопевцев, и это делание святого патриарха Германа было ему особенно близко. Так, в 5-й песни преподобный Феофан свидетельствует: “Песньми, Германе, богодохновенными уяснил еси лики верных, божественная исполнения” ³⁴.

Мысль преподобного Феофана сочетается здесь с тем высоким мнением о песнотворческих трудах Святителя, которое имело место еще при его жизни, с теми его жизнеописаниями, которые свидетельствовали, что святой патриарх “составил различные гимны в похвалу святым и в прославление чудных дел благодати” ³⁵. Развивая эту мысль, в той же 5-й песни канона преподобный Феофан пишет: “Радуйся, мучеников страдание и победы обличив похвалами и словесы сложенними”. А в 7-й песни он продолжает восхвалять святителя Германа: “Песнословя благочестно, уяснил еси Владычняя праздники, воспевая песненно, обожен быв. Вся святыя же твоими мусикиями к добродетели помазуя, мудре, верою поющыя”.

Всюду преподобный Феофан старается подчеркнуть, какое значение имело это воспевание Владычних праздников и всех святых святым патриархом для воспитании церковных людей: он (патриарх) просвещает церковное исполнение (песнь 3), уясняет лики верных (песнь 5), помазует к добродетели верою поющыя (песнь 7). В 6-й же песни эта мысль становится основной: “Напояется учении твоими и словесы, царское священие, людие же Христови возлюбленнии, богознаннии”. Таково, по Феофану, значение песнопевческого делания святого патриарха!

И даже заканчивая канон святителю Герману, ублажая его за различные труды, преподобный Феофан не может не упомянуть в последний раз о его песнотворческой деятельности: “Весь себе возложил еси всевидцу Слову и Вседержителю, добра служба показался еси священная, жертву приятну и благоугодну принося Господеви твоих трудов пения” ³⁶. Нам бы хотелось подчеркнуть эту особенность личности святителя Германа: без песнотворческой деятельности он не мыслил себя как поставленного на свещник церковный. Свое живое общение с паствой он видел в научении этой паствы, “в прославлении чудных дел благодати”; в воспевании Бога и его святых находил святой старец полноту своего бытия. Это выделяет святителя Германа из ряда других церковных песнотворцев, для которых песнопение было основным и единственным трудом их жизни, таких, как преподобный Косма, епископ Маиумский, преподобный Иосиф Песнописец, тот же преподобный Феофан, составивший канон святителю Герману.
 
Следующее, что характеризует Святителя как целостную личность, это его вселенскость. Что бы ни писал преподобный патриарх, с каким видом слова ни выступал бы, он всегда и прежде всего помышлял о пользе Церкви. Это же следует иметь в виду и в отношении его песнотворческой деятельности. Ни у кого из церковных гимнографов мы не находим в церковных песнях такого подробного разъяснения сути догматов, такого обличения различного рода ересей. Выше, в нашем анализе церковных произведений святого патриарха, мы по возможности старались это показать. Знаменательно, что и сама святая Церковь высоко чтит эту вселенскую силу и власть святителя Германа. Мы можем видеть, что наряду с кратким обозначением его трудов как Германово, имеется и более расширенная форма надписания отдельных его стихир как творение Германа патриарха, что мы отмечаем в знаменитой литийной стихире на 26 октября “Вострубим трубою песней”. Глубокое уважение к трудам святого патриарха мы видим в надписании канона святым Отцам шести Вселенских соборов, которое гласит: “Творение священнаго и вселенскаго патриарха кир Германа” ³⁷. Канон этот действительно очень важен по своему содержанию как оплот православных догматов.

Следует отметить, что и преподобный Феофан в своем воспевании святителя Германа не прошел мимо этого вселенского, всемирного значения святого патриарха. Уже в 1-й песни своего канона преподобный Феофан свидетельствует, что святитель Герман “словом <…> благодати, верны пречестныя соборы явился еси богоявление, просвещая учении”. Ниже в 5-й песни, имея в виду слова, послания и литургические произведения святителя Германа, преподобный Феофан пишет: “И приял еси дарований пучину: ибо мудре учении твоими Церковь просветил еси” ³⁸. По поводу этой стороны деятельности святого патриарха преосвященный Филарет Черниговский, опять ссылаясь на слова древнего биографа, пишет: “Право исправляя должное служение истине, он для общей пользы писал <…> много слов назидательных для благочестивых” ³⁹.

Вспомним здесь и то, что было написано о посланиях святителя Германа в защиту иконопочитания, какое большое, воистину вселенское значение имели они для отцов позднейшего VII Собора. Это положение отражает преподобный Феофан в своем каноне, когда говорит, обращаясь к святителю Герману, о том, что “людие <…> к Богу наставляются наказании твоими”. В 7-й песни он свидетельствует о богословии святого патриарха-испо­ведника, а в 8-й поминает его труды против иконоборцев. “Яко соблюд боговидно и по образу Божию, — пишет преподобный Феофан, взывая к святителю Герману, — иконы святых воздвигл еси” ⁴⁰. Вот то, что запечатлела святая Церковь в своем богослужении, почитая святителя Германа как святого вселенского значения.

Знаменательно также, что в службе на 12 мая, где святитель Герман прославляется вместе со святым Епифанием Кипрским, окончание кондака напоминает кондак святым Отцам шести Вселенских соборов ⁴¹, как и кондак святым Отцам в 7-ю неделю по Пасхе ⁴². “Исправляет и славит благочестия великое таинство”, — так звучит конец кондака святым Отцам. Кондак же святым Герману и Епифанию кончается словами: “Православно поющим присно благочестия великое таинство”. Теми же словами кончается и икос 12 мая ⁴³. Очевидно, что святая Церковь нашла уместным в таком важном песнопении как кондак, сохранитъ выражения, которые она относит только к святым Отцам святых Вселенских соборов. Так велико место святого вселенского патриарха Германа, такую честь воздает ему святая Церковь!

И все же, если мы хотим восстановить целостный образ святителя Германа, его неповторимую индивидуальность, живое дыхание его личности, в дополнение к тому, что было сказано о нем как церковном гимнографе, как первосвятителе и председателе Церквей вселенского значения, нам необходимо найти новые характеристики. Мы обретаем их в его биографии, иными словами, в действиях Промысла Божия, начертавшего на плотяных скрижалях его сердца и его жизни бессмертный образ.

Сын сенатора, он в юности теряет отца, сам терпит поношение и преследование от императора, будучи насильно определен в число церковного клира, но не теряет воли к добру, не озлобляется, не стремится платить злом за зло, а, напротив, всем своим существом устремляется к Богу и этим определяет свой дальнейший путь.

На всем его облике лежит особая духовная тонкость; это, наряду с его аристократичностью, одна из характерных черт его образа. Он — инок, вначале как будто в силу внешних причин, но и в силу своего безраздельного устремления к Богу. Он епископ города Кизика и исповедник святого догмата Богочеловечества Христова. Освобожденный от уз, он единогласно и с великой любовью избирается на первосвятительскую кафедру Константинополя, и тогда же в нем особенно отчетливо проявляется то, что сопутствует тонкости и духовной хрупкости его образа: его прозорливость, прозрение судеб как отдельных людей, так и Церкви и мира. Святой патриарх видит как бы совершившимися скорбные события, которые грядут на Церковь в ее новом испытании, иконоборческой ереси; предупреждает, умоляет об искоренении пагубного мнения, принятого императором-иконоборцем, говорит о последствиях этого неправого учения, видя их как бы воочию, и в этом состоянии постоянного предощущения грядущих бед возглавляет патриарший престол.

И не скорбит, не унывает, имея постоянные поводы к лютой, по существу неисцельной скорби, напротив, радуется, оглашает песненным пением свою возлюбленную Невесту, Христову Церковь и ее живых членов, всех своих пасомых; пишет послания современным ему епископам, поддерживая их твердость в борьбе с иконоборческой ересью, и богословствует о таинстве Божественной литургии; постоянно славословит Христа, Богоматерь и святых в своих словах и церковных поучениях.

Эту проповедническую и исповедническую деятельность святых Отцов в борьбе с ересями высоко оценивают исследователи наших дней. Так, в рассуждении С. Булгакова о ереси Ария мы находим следующее: “Если бы эта ересь одолела истинное учение Церкви и сделалась господствующею, то давно уже не существовало бы и самое христианство, и весь мир погрузился бы в прежнюю тьму неверия” ⁴⁴. Потому и святитель Герман полагал свою душу и жизнь в борьбе с ересями и, когда его прозорливые речения остались без ответа, был изгнан в заточение.

Но и здесь теплится жизнь святого исповедника-старца. Он живет в изгнании десять лет, погруженный в иноческую молитву о Церкви и людях, сам будучи окружен иноками. С большим уважением свидетельствуют его биографы, что он достиг редкого даже в те годы возраста 95 лет. Это долгожительство святого патриарха также составляет отличительную черту его облика, сплетаясь в единое целое с его многострадальной жизнью, его длительным — в течение всего его жития — исповедничеством, с его удивительным прозрением событий жизни и судеб людей, наконец, — с его образом тихого страдальца, человека утонченной души, державшего в своих руках бразды управления вселенской Церковью.

По свидетельству преосвященного Филарета, архиепископа Черниговского, святитель Герман в изображении древней греческой Триоди помещен впереди прочих священных песнопевцев ⁴⁵, и недаром, — ведь он воспел в слух своей паствы и на все века высокие и чистые церковные гимны, неповторимые стихиры и каноны, исполненные тонкого, горнего зрения церковных догматов.

Публикация А. Беглова