Святитель Николай Мистик об исламе

Святитель Николай родился в 852 г. в Италии, в молодости прибыл в Константинополь. Будучи племянником святителя Фотия, получил образование под его руководством. Когда в 868 г. святитель Фотий был низложен и отправлен в ссылку, Николай ушел в область Халкидона, где принял постриг в монастыре святого Трифона. Вскоре император Лев вернул его в столицу и назначил “мистиком” (личным секретарем, которому поручались дела, подлежащие тайне). В 901 г. святитель Николай был избран Патриархом. В 906 г. происходит конфликт Патриарха со светской властью: Святитель объявил недействительным незаконный четвертый брак Льва VI, а самого императора отлучил от Церкви.

За это в 907 г. он был отправлен в ссылку в основанный им же монастырь Галакрены, где его вынудили подписать отречение от престола. На Константинопольскую кафедру вместо него император пригласил святителя Евфимия. В том же году состоялся собор с присутствием легатов от папы Римского и восточных Патриархов, который вновь принял императора в Церковь, разрешив ему в виде исключения четвертый брак. После этого подверглись преследованию сторонники смещенного святителя Николая, испытывавшего все тяготы заточения. В Церкви возникла смута.

В 912 г., незадолго до своей смерти, Лев VI вызвал святителя Николая из ссылки и вернул на патриарший престол, сместив неудачливого в церковном управлении святителя Евфимия¹. Созванный по инициативе святителя Николая собор осудил и низверг из сана святителя Евфимия как несправедливо занявшего Константинопольскую кафедру. Впоследствии святитель Николай лично посетил святителя Евфимия в монастыре, где тот находился, и оба Святителя примирились.

Когда в 913 г. умер император Александр, при малолетнем наследнике Константине Багрянородном был назначен регентский совет, который возглавил святитель Николай, став на короткое время первым лицом в государстве. В это время на империю обрушился целый ряд бедствий: восстание Константина Дуки, вскоре же подавленное, поход болгарского князя Симеона, который предпринял осаду Константинополя, к счастью, окончившуюся для него неудачно. По просьбе папы Иоанна Х Святитель направил в Италию войсковую экспедицию против арабов, которая увенчалась победой — в 916 г. объединенные силы христиан наголову разбили мусульман и навсегда изгнали их из Италии. Одновременно с этим Патриарх вступил в переписку с Багдадским халифом по целому ряду вопросов.

В 914 г. императрица Зоя захватила регентство в свои руки, удалив Патриарха от двора. Под председательством Святителя в 920 г. состоялся собор, который еще раз запретил вступление в четвертый брак. Помимо этого Святитель активно занимался устроением миссии у аланов и хазар, состоял в переписке с армянским князем Ашотом, пытаясь вернуть армян в лоно Православной Церкви, налаживал отношения с Римской Церковью.

Святитель умер 15 мая 925 г. и был погребен, согласно собственному завещанию, в монастыре Галакрены.

Литературное наследие святителя Николая составляют 163 послания разным лицам и “беседа на взятие Фессалоники, произнесенная с амвона Великой церкви” в 904 г. Среди этих писем три (1, 2 и 102²) адресованы мусульманскому правителю.

Эти письма, как гласит надписание первого из них, были направлены “эмиру Крита”, но это явная грубая ошибка копииста, фактически письма адресованы не критскому эмиру, но главе правоверных, халифу в Багдад³. Для первого и 102 письма это убедительно доказал Р. Дженкинс, который справедливо заметил, что критский эмир явно не мог быть назван “величайшим из сарацинских владык” и правителем “всего народа сарацинского”. К тому же и внутренняя логика, и сам тон письма, и исторический контекст — все говорит в пользу халифа как адресата⁴. Те же доводы привел и Н. Глебов, распространив их и на второе письмо⁵.

На наш взгляд, надписание первого письма можно реконструировать следующим образом: Tщ peridТxJ kaЂ lamprotЈtJ ўmhrґ <per…> tБj Kr»thj kaЂ єgaphmљnJ f…lJ, то есть ‘Преславному и знаменитейшему эмиру и возлюбленному другу, послание о Крите’. Это объясняет, как могла возникнуть такая ошибка у одного из переписчиков.

Адресатом святителя Николая был халиф ал-Муктадир (908–932), которому тогда было немногим более двадцати лет.

Каждое из трех писем, направленных Святителем молодому халифу, преследует особую цель, и для каждого из них нужно вкратце восстановить исторический контекст возникновения.

Первое письмо было написано Святителем, когда он еще был регентом при Константине Багрянородном, но уже после смерти Дамиана, о которой он упоминает — следовательно, в конце 913—начале 914 года.

В 910–911 гг. императором Львом была предпринята масштабная военная экспедиция против арабов, которую возглавил полководец Имерий. Первоначально она развивалась успешно; высадившиеся на Кипре войска перебили находившихся там арабов и взяли остров под свой контроль. Однако в последующих сражениях византийцы потерпели сокрушительное поражение. В отместку за этот поход летом 911 г. арабский флотоводец Дамиан, перешедший в ислам грек, напал на Кипр и устроил жестокую резню христианского населения. Это и послужило поводом к написанию первого письма к халифу. В этом письме Святитель осуждает поступок Дамиана и призывает восстановить мир с киприотами и вернуться к соблюдению заключенных издревле договоренностей.

Второе письмо преследует цель договориться об обмене пленными. Очевидно, Патриарх заботился о тех греках, которые в большом количестве попали в плен к мусульманам после неудачной экспедиции Имерия. Кроме того он, разумеется, имел в виду посредством такого обмена установить хотя бы кратковременный мир, как это было принято. Послание Святителя достигло своей цели: обмен пленными был произведен в октябре 917 г. на реке Ламусе. Как сообщает Масуди, арабы выкупили 3336 мусульман, мужчин и женщин⁶. О количестве освобожденных греков не упоминается, но можно предположить сопоставимую цифру. Однако обмен не дал ожидаемого мира восточной границе и уже в том же году арабы нарушили перемирие и открыли боевые действия. По-видимому, второе письмо было написано около 915 г.

Причиной написания третьего письма явился слух, что халиф, поверив ложной информации о том, что будто бы константинопольская мечеть, построенная еще в начале VIII века, разрушена и пленные мусульмане насильно принуждаются к христианству, повелел разрушать христианские храмы и, по-види­мому, притеснять христиан. Узнав об этом, Патриарх поспешил опровергнуть ложную молву, приводя в подтверждение своих слов свидетельство возвращенных пленников и бывших в Константинополе арабских послов. Из того, что Святитель ссылается на освобожденных арабов, следует, что послание было написано после 917 г.

Хотя ответные письма халифа не сохранились, все же можно предположить, что предложения дружбы со стороны святителя Николая были приняты им благосклонно, исходя из того, что дальнейшие переговоры от лица Империи вновь предпринимал Святитель, несмотря на то, что он был уже отстранен от регентства. Если в первом письме святитель Николай обращается к ал-Муктадиру как глава одного государства к главе другого, то в третьем письме уже ясно видно, что он выступает как посредник, глашатай интересов Империи. Примечательно, что при этом тон его становится резче.

Исследователи византийской полемики против ислама обходили стороной личность святителя Николая Мистика; только отец Иоанн Мейендорф в своем кратком обзоре упоминает о нем, но и его послания святителя Николая интересуют лишь как пример “дипломатической учтивости”, существовавшей между греками и арабами⁷. Вместе с тем под верхним слоем этой “дипломатической учтивости” и велеречивых эпитетов, которыми Святитель щедро награждает лично халифа, можно видеть ту же полемику против ислама. Уникальность этой полемики в том, что, в отличие от подавляющего большинства византийских полемических сочинений, она была адресована прежде всего читателю-мусульманину, и мусульманину, от воли которого зависело благополучие христиан. Но, несмотря на это, полемический аспект не исчез.

Он четко обозначен уже в первом предложении первого письма, где святитель Николай напоминает халифу, что “всякая земная власть и господство зависят от господства и власти свыше; и нет ни власти, ни правителя среди людей, по собственной проницательности получившего господство на земле, если только не согласится на [это] получение Сущий в вышних” (I.1). Это — один из распространенных аргументов против мусульманского утверждения превосходства ислама благодаря его военным и политическим успехам. Почти в такой же форме он встречается в диалоге святого Константина Философа (IX в.), бывшего, как и святитель Николай, учеником святителя Фотия⁸.

Другой полемический момент: противопоставление кротости и человеколюбия христиан (и, шире, христианства) жестокости и несправедливости мусульман (и, соответственно, ислама) (III.5). Это также весьма распространенный аргумент у византийских полемистов⁹.

Наконец, Святитель позволяет себе прямо сказать, что бесы “прилагают старания и сарацин к диаволу послать, и христиан в несчастья и страдания [повергнуть]” (III.9). Утверждения, что мусульмане идут в ад, в диавольскую погибель — общее место у многих византийских авторов¹⁰.

Святитель Николай Мистик использует для подтверждения своей позиции ссылки на Коран (“то, что написал ваш пророк” (III.7)), это, равно как и упрек мусульманам в том, что они не следуют собственному писанию, находится в рамках полемической традиции, проложенной еще преподобным Иоанном Дамаскиным.

Как это принято в антимусульманских византийских сочинениях, Святитель свидетельствует о христианской вере. Он утверждает, что Христос есть Бог (III.3) и что в последний день “Он воздаст каждому по делам его” (III.5). Святитель Николай пишет, что молится за халифа и желает ему спасения (III.9), что подразумевает и миссионерский оттенок, поскольку содержит явный намек на то, что халиф далек от этого спасения.

Он не стесняется резких и уничижительных слов в адрес Дамиана, отступника от Православия (I.5). Интересно, что при этом он применяет к Дамиану те оскорбительные эпитеты, которыми византийская традиция обычно наделяла самого Мухаммеда.

Он утверждает, что хотя “образом жизни, нравами и предметом поклонения мы разделены”, это не препятствует иметь добрые отношения на личном уровне, и приводит в пример подобные отношения святителя Фотия и отца ал-Муктадира — халифа ал-Мутамида (870–892) (II.2)¹¹.

Очевидно, что Святитель изучал ислам, готовясь к переписке с халифом, однако не все для него было ясно; в частности, он не был уверен в том, считают ли мусульмане, что умершие люди сохраняют сознание после смерти, поэтому поставил это предложение в условный оборот (I.5). Кроме одной аллюзии (III.6), святитель Николай не использует цитаты из Священного Писания, по-видимому, зная, что оно не является авторитетом для мусульманина.

Следует подчеркнуть, что расточая похвалы халифу, Святитель не выходит за рамки эпитетов, употреблявшихся в Библии по отношению к языческим царям: данная от Бога власть (см. Иер 27:6), печать совершенства, полнота мудрости и венец красоты (Иез 28:12), справедливость (см. Есф 8:5,12м) и т. п.

Интересно, что один из военачальников и приближенных халифа ал-Муктадира, Буней ибн Нефис, впоследствии обратился в христианство и перешел на сторону греков¹². Безусловно, Ибн Нефис должен был знать о письмах святителя Николая. Не исключено, что они могли сыграть какую-то роль в его обращении, об обстоятельствах которого нам ничего доподлинно не известно.

Помимо вышеуказанного, послания святителя Николая к халифу представляют уникальные документы, свидетельствующие о жизни мусульман в Византийской империи, об отношении византийцев к исламу, об их заботах о единоверцах, находящихся под мусульманским владычеством, а также о личных контактах и отношениях с иноверными правителями.