Екатерина Сиванова
«Пожалуйста, помогите разобраться в моих отношениях с сыном. Ему 15. Живем вдвоем. С его отцом я развелась, когда ребенку еще не было года. Причина — измена. Отец с ребенком все эти годы не общался, алименты не платил.
Я встречалась с мужчинами, но ни одного так и не смогла привести в дом. Сын всегда твердил: “Если ты выйдешь замуж, я уйду жить к бабушке”. Сначала я воспринимала это как шутку, а потом как угрозу. Но как бы там ни было, я серьезных отношений построить не смогла.
Сейчас вижу, как сын отдаляется от меня. Собирается после школы уехать в другой город, чтобы учиться. Я не против, но думаю: так боялась, что он уйдет, и вот он уходит. Прошу его остаться, в нашем городе есть где учиться. А он ни в какую не соглашается.
Получается, что когда ему не хотелось, чтобы я замуж выходила, я делала так, как хотел он. А теперь что? Я как та старуха, у разбитого корыта. Прошу сына: побудь со мной, поговори, а он мне: «Отстань! Надоела!» А может вообще до слез меня довести. Как нарочно — ходит и злит меня, огрызается, хамит.
Я понимаю, что уже никогда мы с сыном не сможем общаться так, как когда он был маленьким. Но как по-другому — не знаю».
Летят, летят ко мне письма и сообщения от родителей подростков, я читаю и слушаю истории отношений взрослых и детей, и сама при этом строю свои мосты с моими сыновьями и дочкой: 21 год, 18 и 11 лет. Старший сын уже и не подросток, а юноша. Дочь вот-вот закончит находиться в подростничестве, а младший сын уже почти он — своенравный, отчаянный подросток.
В своих колонках на «Правмире» я буду рассказывать вам о том, как я строю свои отношения с моими детьми, и отвечать на ваши вопросы.
Очень надеюсь на обратную связь. И сразу хочу сказать о том, что абсолютно все ваши истории, мысли и вопросы имеют большую ценность. Хотя бы потому, что каждый опыт уникален и неповторим. Невозможно дать один рецепт для всех родителей подростков. Нет повторяющихся схем и правильного решения. Именно потому нам нужен открытый разговор.
Рычащий мальчик
Итак, начнем с письма читательницы с просьбой помочь «разобраться в отношениях» с сыном 15 лет. Отношениях, которые складывались с того момента, как мама увидела результат теста на беременность и испытала свои особые чувства. Какими они были? Радость? Шок? Недоумение? Безмерное счастье? Уже на этом этапе начали формироваться отношения мамы и ребенка.
Как проходила беременность? Кто был рядом? Как семья готовилась к рождению малыша? Я знаю, что каждый, кто сейчас читает эти строки, видит встающие перед глазами картинки из своего прошлого, отвечает на эти вопросы так же, как и я.
Трое детей — три совершенно разные беременности и абсолютно непохожие друг на друга отношения между мной и ребенком. А потом была история рождения и кормления, бессонных ночей и первого зуба, улыбки и температуры, истерик и вопросов «в лоб»…
Мы все шаг за шагом, день за днем шли к тому, чтобы стать родителем подростка.
Говорят, что когда ты мама подростка, то вечером говоришь «Спокойной ночи» одному человеку, а утром здороваешься с принципиально другим.
Я не знаю родителей, которые спокойно обнаружили эту перемену в сыне или дочке.
Я, казалось бы, опытная мама, столкнувшись с такими переменами в младшем сыне, была обескуражена: «Да как так-то? Ведь я — психолог, пережила уже взросление старших детей, я принимаю, помогаю, поддерживаю. У нас такой хороший контакт. А он на меня рычит!..» Сложно оставаться спокойной в такие моменты. Я же не робот, я — живой человек. И как же тяжело не переставать видеть в этом рычащем мальчике того карапуза.
Как понять, что происходит?
Дети — это самый быстрый бумеранг
По-моему, важно ни на минуту не забывать о том, что этот резкий и угловатый человек — тот самый мягкий и уютный карапуз. Никто никого не подменил: есть тот же самый малыш. Но он подрос.
И есть вся наша жизнь за эти 12–15 лет, которые он впитал, как губка.
Если 12 лет не общаться с ребенком, а потом вдруг захотеть, то понадобится еще двенадцать лет, чтобы восстановить или вообще наладить этот контакт.
Если маленький ребенок знает, что он может заставить родителя сделать так, как хочет он («Если ты выйдешь замуж, я уйду жить к бабушке»), то из него вырастет подросток, который сможет сказать матери: «Отстань! Надоела!»
Если с детства манипулировать ребенком, срывать на нем злость и раздражение от своей собственной тотальной усталости, то из него неизбежно вырастет тот, кто станет делать с родителем абсолютно то же самое.
Наши дети — это самый быстрый бумеранг. Все то, что мы запустили (хотели мы этого или нет), то к нам и вернется.
Я не однажды читала письма взрослых мужчин и женщин с рассказом о том, как не сложились отношения, как именно в подростковом возрасте все «сломалось», как теперь «мы совершенно чужие люди». И в большинстве таких писем в конце есть слова о том, что «я и предположить не могла, что так ко мне вернется абсолютно все, что я делала со своим ребенком».
Но в одном из писем мама дочери, которой уже за тридцать, написала мне: «Я думаю, что родительство — это лотерея. Никогда не знаешь, какой билет тебе достанется. Я вроде бы была хорошей мамой, одевала, кормила, кружки, море летом. А оказалось, ей было надо разговаривать. О чем? О чем я могла разговаривать с ребенком в свои тридцать? Ну, вот теперь ей тридцать пять и ей не о чем говорить со мной. Лотерея…»
Я думаю, что рождение ребенка — это беспроигрышная лотерея. Ты в любом случае в момент розыгрыша получаешь приз. Но вот то, что ты дальше с ним делаешь, твой выбор и твоя ответственность.
Невозможно предъявить счет за услуги своему ребенку. «Я из-за тебя замуж не вышла, так ты теперь сиди рядом со мной».
Когда ребенок кричит своей матери: «Если ты сделаешь так, то я…», — он живет здесь и сейчас, в этом конкретном моменте времени. Ему сейчас страшно и одиноко: если ты выйдешь замуж, то я тоже уйду. Что для ребенка такого страшного в этом «замуж»? Почему маму туда невозможно отпустить?
У меня есть свои варианты ответов. Но это всего лишь гипотезы. Спросить бы у этого подростка, который свое «не выходи замуж» превратил в «отстань-надоела», что ему мама рассказывала о его папе.
Ведь такой страшный «замуж» и «отстань-надоела» были в его детстве и в жизни его родителей.
Не оправдывать свои иллюзии, а понять ребенка
Так что же делать? Посыпать голову пеплом? Можно ли изменить отношения со своим собственным ребенком, когда столько лет все делалось не так?
Можно. Важно только захотеть это сделать и дать себе зарок смотреть на свою жизнь и свое отражение в зеркале, а не на жизнь своего ребенка.
Я никогда никому не смогу помочь разобраться в отношениях. Я не хочу и не умею разделять на составные части то, что складывалось годами людьми, которые любят друг друга. Но я — семейный психолог и мама троих детей — умею быть рядом и принимать того, кто имеет намерение наладить контакт и со своим ребенком, и прежде всего с собой.
Я знаю, что каждый человек делает то лучшее, на что он способен в данный конкретный момент времени.
Когда героиня письма принимала решение «послушать» своего ребенка и не выходила замуж, она не могла поступить иначе. Возможно, нынешняя она сделала бы иначе, но та — только так, как сделала. А ее сын теперь поступает так, как может здесь и сейчас, исходя из всей истории своей жизни.
Нет никакого смысла говорить женщине, оказавшейся в ситуации автора письма, о том, что «надо сына отпустить», «надо увидеть в нем взрослого человека». Как она может это сделать, когда вся ее жизнь сосредоточена на единственном сыне? Как можно отпустить?
Перестать ждать от другого оправдания своих иллюзий — вот что надо сейчас сделать этим маме и сыну, посмотреть друг на друга ясными глазами, открыть сердце и быть такими, какие они есть целиком, а не разобранные.
Но сложность в том, что расстаться с иллюзиями, открыть сердце и очистить взгляд, стать самим собой сначала должен родитель подростка. Ребенок идет за родителем. Не наоборот. Вы ведь не видели никогда утку, которая идет за утятами?
Быть родителем подростка — сложная задача, но у каждого из нас есть внутри знание о том, как ее решить. Это знание — безусловная любовь к своему ребенку.