Церковнославянский язык

Вопрос, который при всей своей очевидности постоянно ускользает от внимания справщиков: что же мы правим - книги, т. е. печатный текст, или всё-таки службы, которые звучат в храме?

На всенощном бдении бывает 8 или 10 стихир. Понимаем ли мы, что поем?

Что нужно сделать, чтобы новооткрытые храмы стали бы не некими «культовыми пунктами», где значительную роль будут играть деньги - как это нередко представляют противники строительства, а настоящими духовными домами для множества наших соотечественников?

Очевидно, как церковная среда, так и общество в целом серьезно разделены в том, что касается вопроса языка богослужения. А значит, на мой личный взгляд, здесь не может быть легких решений или попыток утвердить силой, что называется, «продавить» одну из существующий позиций.

Данные опроса интересны, и они примерно соответствуют тем общим впечатлениям о настроениях в Церкви и в обществе в связи с этой темой, которые сложились у меня за годы священнического служения.

Понятно, что невоцерковленные люди предпочитают, чтобы богослужение велось на понятном им русском, а не на непонятном им церковнославянском. Другое дело, что религиозные способности русского языка, даже потенциальные, не говоря уже об актуальных, вызывают большие сомнения.

На мой взгляд, предлагаемые изменения в языке церковных богослужений могут осложнить и без того достаточно непростую ситуацию, сложившуюся сегодня в Церкви.

37% - это не показатель каких-то протестных настроений. Он говорит только о том, что церковнославянский язык мало кто знает.