Чудо

Той зимой я как-то хронически замерзла: на дворе было морозно так, что в нашем ветхом переделкинском домике комнаты не прогревались выше 12 градусов, и то и дело замерзали трубы.

'Как же мне жалко бедного святителя Николая, — жаловалась бабушка, — ведь обо всякой ерунде его просят, а о других как будто забывают. Вот тот же святитель Спиридон! Великий же был подвижник, и как его любили, а кто о нём помнит!'

За два месяца до родов княгиня Екатерина Друцкая-Соколинская испытывала столь жестокие беспрестанные муки, что боялась не родить и умереть. Она обещала угоднику Божию Иоасафу назвать его именем младенца мужского пола, если он родится, и если она останется живой.

А Наталья Владимировна молилась. Я еще немножко покачал кожух, повернул ключ — и, теперь уже не помню, с первого ли раза, но машина завелась.

Что может быть возмутительней и гаже, чем предание отцом своих же дочерей на поругание?! Невозможно предположить, чтобы его это не потрясло. И что он? Идет и обличает обезумевшего родителя? И ведь не только имел право, но и обязан был по положению! А вот ведь, нет же… Не учит жить, а помогает материально.

С нами ведь случилось вполне наглядное чудо, а мы предпочли гоготать, как бы принижая чудо, профанируя его, переводя в шутку. Где грань между чудесами, при виде которых следует хохотать иронично, и чудесами, при виде которых следует падать на лица свои?

На двери храма, что в конце улицы Карла Маркса, привязаны платочки. Над ними — пришпилена записка: телефон дежурного по храму и телефон настоятеля храма — отца Олега. Непривычно. Гостеприимно. Прямо так вот взять и позвонить можно?

О спрятанных камнях, трех слепых конях, небесной просфорке, а также о том, как стать настоящим монахом и почему церковные двери запираются снаружи.