Гурболиков

"Не в состоянии я ещё и в это лезть" - написал журналист в фейсбуке

Общественное противостояние поставило нас на грань выбора: решать вопрос нашего братства с позиций партийности — или единства в Церкви Христовой? Что важнее: заповедь Христа о любви между Его учениками — или острейшая неприязнь, порождённая тревогой за наше политическое (и не только) будущее?

Начиналось всё с антицерковной статьи о герое моей юности – Льве Николаевиче Толстом. Ставил ему в большую заслугу, в том числе, «освобождение» от церковного «дурмана». Та статья до сих пор в интернете присутствует на анархистских сайтах...

Верующему человеку приходится часто сталкиваться с недоумением окружающих людей, особенно интеллигентных: "Ну допустим - ты веришь в Бога, это вполне можно понять. Некоторые из нас тоже верят. Но причем здесь церковники?! Причем здесь эта иерархия, которая..."

Мы (я буду говорить "мы", потому что православие не учит делить живых людей на своих и чужих, на спасенных и неспасенных, не ставит крещеного выше некрещеного; каждый может погибнуть, и каждый может обрести спасение) - мы жаждем свободы. Это главная ценность современной цивилизации - свобода. "

Ее приволокли к нам и повалили на свободную кровать. - Она - Детдомовская, так что смотрите.., - как-то неопределенно сказала нам сестра. - А она хоть разговаривать-то умеет? - спросила Оля. - Я же сказала - она ДЕТДОМОВСКАЯ!

Когда обнаружили опухоль, я пошел на операцию; мне страшно было ложиться на стол, но опухоль носить в себе - словно растягивать смерть, как резину, - еще страшнее. И после операции, когда знал, что опухоль вырезали, появляется надежда: а вдруг я ещё смогу жить? Я иду в Церковь за своим шансом.

Помните, в фильме "Место встречи изменить нельзя" герой, которого играет Гердт, - человек, переживший Войну, мечтает? Мечтает о том, что совсем-совсем скоро, лет, кажется, через двадцать, настанет Эра милосердия - время, когда ожесточение, вражда и недоверие сменятся всеобщей любовью». Прошло двадцать, тридцать лет, прошло уже полвека с той поры. И вместо Эры Милосердия, которой ждали наши дедушки и бабушки, пришла ЭРА НЕДОВЕРИЯ.