Инвалиды

Выставка, проходящая в Доме иконы - для людей. Независимо от того, как они считывают информацию – зрительно или только тактильно. Экспонаты на ней можно трогать! НУЖНО!

- Ну почему они к нам не приходят? - сквозь слезы говорю я. - Мне ничего от них не надо. Ну пусть просто придут, просто так. Алексей обнимает меня и гладит ладонью по спине. Ничего не говорит. А что тут скажешь, когда не понимаешь причины, по которой самые близкие люди забывают о твоем существовании?

Уже у метро можно было увидеть кольцо людей примерно в четыре ряда, огибающих стену монастыря. И вдоль этой стены, мимо этих людей мы стали потихоньку пробираться. Почему мимо, без очереди? Потому, что держала за руку ребенка, нет... совсем не маленького, но передвигающегося на специальной коляске, и сидел в этой коляске мой сын. Шли мы втроем, нашей маленькой семьей: моя мама, я и он.

Сегодня богослужения в храме проводятся на языке жестов. На этом же языке священники принимают исповедь — за специальной высокой ширмой, чтобы жестов не было видно. Сами же священники и диакон служат одновременно голосом и жестами лицом к прихожанам.

Мы клеймим позором Ирода, который вырезал христианских младенцев, когда пытался преследовать Христа. По одним оценкам, в Вифлееме было убито 20-30 детей. У нас же сейчас в России совершается около 1,5 миллионов абортов в год. Ирод в сравнении с этим выглядит всего лишь ребенком.

Навстречу мне идет девочка-подросток, такая странная, и я так боюсь ее. Мы неумолимо сближаемся, и вдруг она улыбается мне и… целует меня. Потрясение — в совершенно несомненном, твердом чувстве, что сейчас на меня посмотрел Сам Христос.

К симпатичной маме, гуляющей вместе с не менее симпатичной дочкой, сидящей в инвалидном кресле, подходит дама и с жалостливо- переживательным выражением лица спрашивает: "А давно это у нее? И что, совсем не ходит?" Мама бурчит что-то неопределенное, стараясь сохранить вежливость, и быстро-быстро уходит прочь, увозя от жалостливой тети свою девочку.

Настоятель храма и глава общины отец Владимир Климзо стал ездить в Давыдово много лет назад, еще не будучи священником. Пленила его красота этого места, прирос… Восстанавливал храм. Потом купил дом, переехал из Москвы с большой семьей, принял сан. И 5 лет назад стала осуществляться идея лагеря, где были бы вместе дети здоровые и «особые».