Исповедничество

Мы часто и весьма глубокомысленно употребляем это выражение: «нести свой крест», понимая обычно под ним терпение скорбей и подразумевая, явно или неявно, что в конце пути мы обретем награду. Но что это за путь? Кто и куда несет крест? В годы сталинского террора приговоренные к расстрелу сами рыли рвы, куда палачи через несколько минут скидывали их тела. Во времена Римской империи осужденный на распятие нес к месту казни перекладину собственного креста.

С некоторых пор – под видом христианства, превращаемого в государственную идеологию и эта подмена гораздо опасней открытого противоборства, от нас требуется еще более тонкая способность различения духов, чем когда государство уничтожало религию, не скрывая своего отношения к ней и к верующим. И еще вопрос: в каком обществе труднее быть христианином не по названию, а по существу: в тоталитарном или плюралистическом.

Если верить информационным сообщениям, убийца окликнул о. Даниила словами «Кто здесь Сысоев?». Нам на время показалось, что времена мученичества и исповедничества осталось далеко в прошлом, но именно сегодня, как и всегда, исповедание Христа вызывает на себя всю злобу и ненависть этого мiра.

Фото: www.butyrka.st-nikolas.ru После кончины отца Глеба Каледы в печати постоянно появляются воспоминания о нем. Пишут их люди, знавшие отца Глеба давно — многие десятилетия. Я был знаком с батюшкой сравнительно недолго: всего около двух с половиной лет. Почему же я все же решился писать о нем?

Быт начинается с дома. Или квартиры. Это - первооснова быта, его суть. У папы никогда - повторю: никогда, кроме детских и юношеских лет, прожитых в родительском доме, - своего дома не было. Мало, дома: никогда не было у папы даже собственного угла. ...Со слов обвиняемого Владимира Амбарцумова следователи заносили в протоколы допросов: "Недвижимой собственности не было". Действительно, не было. Наша семья все годы, что папа был жив, впрочем, и многие годы после его смерти, - скиталась с нехитрым скарбом по чужим углам. С места на место.

Я не могу, как многие, посидеть тихо подле отцовской могилы. Потому что в привычном смысле могилы у папы нет. Но есть огромный, продуваемый ветрами полигон, где - еще в бытность НКВД - власти, огородясь глухим забором, расстреливали неугодных. Я прихожу сюда и долго стою над останками загубленных здесь людей. Где-то совсем рядом покоятся и неявленные останки моего папы; покоятся, нераздельные от праха двадцати тысяч невинно потерпевших его современников.