Крестопоклонная неделя

Когда клали фундамент где-то на новой стройке, нашли этот Крест глубоко в земле, на гробовой колоде, “на человечьих костях”.

Господь научил нас, что в христианской Церкви и царстве царь – не тот, который силой подчиняет себе других, чтобы привести их в безусловное и рабское послушание, но тот, кто служит другим и отдает жизнь свою за других.

Перед каждым постом подходят такие чада и вопрошают из года в год: - Батюшка, какое мне постовое молитвенное правило благословите? - Утром и вечером в четко определенное время вычитывать полностью из молитвослова утренние и вечерние молитвы. Вижу удивленный и разочарованный взгляд, с репликой: - И это всё? Далее следует собственное решение неискушенного прихожанина: - Буду каждый день, кроме правила, по пять кафизм прочитывать.

Почему христиане берут себе кресты во время крещения если это невыгодно и опасно?

Как случилось, что мы верим, веками верим в божественный, единственно решающий смысл этого не сравнимого ни с чем события? Как случилось, что никем в ту далекую от нас эпоху не замеченная религиозная драма, жертвой которой стал бездомный и нищий Учитель, вошла навеки в сердце и память людей, вызвала неслыханный ду­ховный подъем, который, то усиливаясь, то ослабевая, продолжается и сейчас, несмотря на все перемены, революции, войны, «прогресс» и т.д.?

Человек всегда одинок. Одинок потому, что никто и никогда не поймет его до конца. Не будет с ним каждое мгновение его жизни. Не пройдет рядом каждый метр пути. Иногда мы ощущаем это с особенной ясностью и силой. Иногда начисто об этом забываем — так вдруг все в жизни становится хорошо и так вокруг много близких, родных людей.

Три недели поста уже позади. Те, кто постились за компанию, уже отсеялись и вернулись к своим сосискам. У оставшихся «на посту» есть повод поставить себе хорошую оценку: «несмь яко же прочии человецы». И тут перед нашим чувством глубокого удовлетворения от нашей же собственной праведности вдруг ставится — Крест.

Смирение должно проявляться в том, что мы принимаем происходящее с нами не мятежно, безропотно, без озлобления, без ожесточения. И при этом не считаем себя кем-то — не вменяем себя, как говорили святые отцы — а делаем все то, к чему нас побуждает, подвигает наша христианская совесть и евангельские заповеди, которые от нас требуют, чтобы мы от чего-то уклонились, а порой, наоборот, стояли на своем месте твердо, не отступая ни шагу назад.