Главная роль: Ольга Седакова (+ Видео)
Есть ли сегодня в европейской поэзии фигуры, о которых стоит всерьез говорить? Чувствует ли поэт и переводчик Ольга Седакова себя на равных с Данте? Почему она решила поговорить о "моралии" в мире, где в основном "аморалия"? На эти и другие воросы Ольга Седакова отвечает в телепрограмме "Главная роль".
«Хижина дяди Тома» как образец нравственного богословия
Многим со школьной скамьи хорошо известна эта книга Гарриет Бичер-Стоу, американской писательницы середины XIX века. Но в ней ставятся совсем уж недетские вопросы, которые при повторном чтении открываются совершенно иначе. Ее христианская составляющая, которую мы, увлеченные острым сюжетом, в детстве не замечали, взрослому взгляду становится очевидной.
Дело Данте
Британская борьба с ношением креста – только эпизод в широкой панораме битвы с «религиозной символикой», развернувшейся в «постхристианском» мире. Мне пришлось быть непосредственным свидетелем другого эпизода этой битвы.
Век праздности и уныния в одном флаконе
В названии книги Пелевина пять латинских букв и после каждой стоит точка: «S.N.U.F.F.» Так называют видеоматериал, на котором заснято реальное убийство, он больших денег стоит. Зачем же говорить о таких вещах христианам, особенно в пост?
День влюбленных — грустный праздник
С чем можно поздравить влюбленного человека? Думаю, с вступлением в полосу страданий и мучительного взросления души. Больше поздравлять пока не с чем.
Про(то)колы модернистских мудрецов
Недавно вышло в свет русское издание нового романа Умберто Эко «Пражское кладбище». Герой книги Симонини – отъявленный мерзавец, человек без единой положительной черты, внушающий омерзение и негодование буквально с первых страниц текста. Но главный герой этого романа вовсе не он, а… текст, название которого хорошо известно каждому...
Вера Горбачева: Бездетная мама
Детей сначала не было потому, что мужа не было. А в 28 лет я пережила операцию, после которой было ясно, что детей у меня быть не может. Видимо, это не без промысла Божия. Я, наверное, была бы очень фанатичной мамой. И Господь решил: у тебя утробных не будет, но Я тебе компенсирую это с лихвой.
Безумцы, простаки и чудаки Чарльза Диккенса
Диккенса я ощущаю как счастье своей жизни — не единственное, не главное, но такое, за которое время от времени благодаришь Бога. Без него моя жизнь и даже моя вера были бы скуднее и мельче, — а я бы так об этом и не узнала.