Вот уже 8 лет как нет с нами приснопамятного митрополита Антония Сурожского. Публикуем несколько фотографий Владыки, сделанных в разное время и собранных на сайте его памяти.
Когда служба подходила к Евхаристическому канону, во время пения 'Верую' владыка вставал, целовал престол и, обращаясь ко мне со словами «Христос посреди нас», крепко меня обнимал и со слезами на глазах добавлял: 'Владыка, прости меня!' Его слезы оставались на моих щеках. Я понимал, что это было последнее, перед смертью, выражение его отношения ко мне. Умение так каяться — признак глубинной порядочности и духовной высоты человека.
Когда я приехал на учебу в Англию и увидел владыку Антония в лондонском соборе, я, конечно, должен был его узнать по фотографиям — и не узнал. Он сидел в полупустом храме и разговаривал с одной из самых пожилых прихожанок — кажется, с Анной Гарретт. Я посмотрел на него и подумал: наверное, это не он.
Из слов Владыки мы видим, что собеседника он принимает совершенно всерьез. Он не обещает человеку, что всю его жизнь кто-то возьмет на себя. Он предлагает ему идти своими ногами. Он не обещает ему не только легкого и приятного пути, но даже и гарантированного прихода в пункт назначения.
«Кто видел брата своего, тот видел Бога своего», — говорит один пустынник. Разве мы умеем смотреть друг на друга, видя в каждом из нас, несмотря на слабости, несмотря на немощь - тело Христово, присутствие Христа?
Если мы осознаем, что конфликт может стать созидательным, когда он коренится в любви, в самоотдаче, в любви крестной, жертвенной, то положение изменится. Если в таком духе подходить к конфликтам, то можно попытаться действовать творчески, и тогда конфликт, ненависть, агрессия потеряют свою разрушительную силу.
По своему опыту работы с тяжелобольными, умирающими, их близкими Фредерика поняла, что отношение к страданиям, болезни во многом зависит от того, насколько для человека реально Воскресение Христа, какую роль играет вера в его повседневной жизни.
Сознаем ли мы, что большего горя не может быть как потерять зрение мира духовного, и что наряду с этим все остальное — ничто? Где же разуверившемуся искать зрения, как не среди тех, которые видят, веры — как не среди тех, которые веруют, пусть хоть слабой, колеблющейся верой?