Проза

«Врач – убийца!» «Сантехник-грабитель!» «Пенсионерка-маньячка!» От заголовков захватывало дух… И вдруг -- вот оно, озарение! Вот кого он будет разоблачать!

-- Ваше сиятельство, а холоп нынче пошёл не тот, никакого сладу с ним нет. Пьёт, подлец, ворует, работать не хочет. Вот, дорогой батюшка, -- эта реплика уже в мой адрес, -- скажите, чему сегодня учит Церковь?

– Так, значит, ты поп?! Вот здорово, – удивился бандит. – А я «крёстный отец», так что мы с тобой, как говорится, из одной оперы!

Она никого не корила за плохую работу. Она просто пережидала всех, потом, оставшись одна, перемывала и перетирала за своих товарок. Даже и староста не смела поторопить старуху. Только сторож имел на нее управу, он начинал греметь старинным кованым засовом и сообщал, что луна взошла.

Меня так долго обзывали «жидом», что со временем я уже и сам начал ассоциировать себя с евреями, и всё, что касалось их, стало в той или иной мере касаться и меня.

Когда мой муж стал священником отцом Владимиром в середине девяностых, народ был совсем религиозно непросвещен, а подчас и вовсе дик. И с него стали спрашивать “за всю Православную Церковь” во все времена ее существования: почему она гнала протопопа Аввакума, почему не раздала нищим по рублику из тех денег, которые пошли на строительство храма Христа Спасителя... А Галилея зачем сожгли? А Жанна д’Арк!

К возможностям Маруси в борьбе с поднебесными мышами я относился скептически. Но все же на просьбу Андрея благословить оставить на ночь в храме кошку согласился; хуже не будет.

Девочка еле слышно, буквально шепотом: - Батюшка, я тебя попросить хочу: дай моей мамке по лбу кадилом. Я не понимаю её, и переспрашиваю. А ребёнок вновь повторяет: - Батюшка, пожалуйста, дай моей мамке по лбу кадилом. – Детонька, что ты такое говоришь?! Зачем мы станем бить твою маму, да ещё по голове кадилом? – А чтобы не пила больше!