В Сочельник, накануне Рождества, разыгралась нешуточная метель, и батюшка решил остаться на приходе. Проходя через храм, отец Андрей в очередной раз споткнулся об взгляд с иконы, изображающей, как утверждал местный богомаз, святителя Николая. Странный какой-то взгляд. Не пугающий, не укоряющий, а какой-то останавливающий.
Священнику иногда полезно стать странствующим священником – оторванным от прихода, от привычного 'благословите, батюшка', от кадила-кропила-требника...
Предрождественский shop-ажиотаж прочно закрепился и в нашей стране. Одни считают это 'новогодним психозом', другие — неотъемлемой частью любимых зимних праздников. Кажется, что предпраздничная маркетинговая кампания совершенно затенила сам смысл Рождества — и на Западе, и у нас. Так ли это?
И пустыня уже приготовила Ему вертеп. И небо уже зажгло для Него звезду / и пастухи уже развели огонь, разложили хлеб,/ и волхвы потекли в путь, / и праведники вострепетали в аду...
Хорошо помню эти бесконечные приставания к родителям: 'Папа, ну когда же ты достанешь елочку? Когда же ты ее поставишь? Когда повесишь лампочки? Мама, ну когда же мы начнем ее наряжать? Когда снимем игрушки с чердака?'. Все это составляло неотъемлемую часть ритуала, без которого, казалось, праздник не наступит никогда.